Летучие мыши появляются ночью - Вежинов Павел - Страница 17

• Предыдущая
• 17/39
• Следующая

— А другие?

— Да, с другими так или иначе работу нужно продолжить. К вечеру возьми еще одного сотрудника и прогуляйся с Шутевым. Как знать, может быть, что-нибудь да выйдет.

— Нет, вот с Кротевым что-нибудь может выйти. У меня какое-то предчувствие.

Но у Димова не было уверенности в этом.

— Хорошо, работайте с группой, — сказал он. — Я вернусь в Н., если буду вам нужен, найдете меня в участке.

Но к вечеру приведите к нам и Кротева. Попытаемся еще раз поговорить.

Через четверть часа «газик» ехал по городу. И хотя дело их решительно продвинулось, Димов чувствовал себя угнетенным и неудовлетворенным. Больше всего его тревожило поведение Кротева — было в нем что-то неестественное, ненормальное. Очень трудно предположить, что убийца стал бы так держаться. Но, к сожалению, он не мог до конца разобраться в состоянии Кротева.

Если уж быть совершенно искренним перед собой, то надо признать, что он, Димов, пока разбирается в психологии только своих ближайших сотрудников. В Софии он чувствовал себя гораздо увереннее.

После обеда вернулись две группы. Обыск у Георгия Кротева не дал никаких результатов. Ничего подозрительного не нашли и у слесаря — кроме штыка, о котором он сам предупредил. И не требовалось никакой экспертизы, и так было видно, что штык пролежал без употребления с тех пор, как был привезен с фронта.

Последним из своей затянувшейся экспедиции вернулся Паргов. Он был чрезвычайно возбужден.

— Шутев сбежал! — воскликнул он еще в дверях. В первый миг Димов не поверил своим ушам.

— Сбежал? Но это невозможно!

И все же так оно и было. Паргов подробно рассказал ему все, что случилось.

Вместе с одним оперативным работником они повезли Шутева на рабочем поезде. Сели на то же место, на котором, по его собственным словам, сидел Шутев. Сошли в Косере, миновали железнодорожные пути и поднялись на маленький холм точно напротив станции.

— Вполне возможно, что его в ту пятницу и не видели, — говорил Паргов, все еще не отдышавшись. — Все пассажиры вышли с другой стороны поезда. Ну, слушай дальше. Мы шли более получаса быстрым шагом. «Где же твой участок?» — спрашиваю я его. «Еще немного», — говорит. Минут через десять приблизились мы к редкой рощице. И вдруг он побежал изо всех сил — прямо к рощице. Я ему крикнул, Милчо выстрелил два раза, но, слава богу, не попал…

— А ты?

— И я трижды стрелял в воздух. Но его словно кнутом подстегнули, еще быстрее понесся. Убежал, только мы его и видели…

— Ты прямо оттуда приехал?

— Да как сказать. Мы заехали только в Войниково, поставили засаду около дома Шутева. Тут я расспросил его жену. Действительно, бедная совсем парализована.

Она утверждает, что они не ели котлет с тех пор, как ее парализовало. Мяса в городе Шутев никогда не покупал, а в селе у них бойни нет.

Иногда только резали мелкий скот — если, скажем, какой-нибудь теленок сломает ногу. Мы перерыли все в доме: сетки не нашли, а вот это я все-таки принес.

Паргов осторожно развернул пакет, вынул из него большую, довольно грязную фуфайку бежевого цвета.

— Именно такая, как ее описывали, — сказал он. — Шерсть домашнего прядения, некрашеная. Жена его утверждает, что он всегда носил ее под одеждой.

— А почему вы в него не стреляли? — спросил Димов. По тону его никак нельзя было понять, упрекает он или нет.

— Зачем стрелять? — сморщившись, ответил Паргов. — И так он далеко не убежит.

— Ну, граница не очень далеко.

— Будь спокоен, — махнул рукой Паргов. — Я позвонил в Перник, все меры приняты.

Наступило тягостное молчание.

— То у нас не было ни одного преступника, а сейчас сразу два, — мрачно сказал Димов. — Значит, один из них невиновен.

— Давай допросим еще раз Кротева? — предложил Паргов.

— Нет, я, его не вызову, пока сам не попросится! — сердито сказал Димов. — Ну, а что нам остается на завтра? Ждать, пока поймают Шутева?

— Мы не успели допросить Славчо Кынева из общинного совета.

— Да, только и не хватало, чтобы члены общинного совета совершали убийства, — сказал Димов. — Но раз он из Гулеша, то делать нечего, надо допросить и его.

В тот вечер им ничего больше не оставалось, как разойтись по домам,

Он не знал, как долго спал, но спал непробудным сном. Из темной пропасти сна его вытащил нетерпеливый стук в дверь.

— Кто там?

— Я, Паргов, открой!

Димов зажег ночник, быстро натянул брюки и пошел открывать. Его помощник стоял на пороге.

— Надо ехать, — сказал он, задыхаясь. — В Гулеше произошло убийство.

Димов не столько удивился, сколько встревожился.

— На этот раз огнестрельным оружием. Но пойдем, я расскажу тебе по дороге.

Димов посмотрел на часы — без двадцати час.

— Надень что-нибудь потеплее — на улице прохладно, — предупредил его Паргов и заскрипел своими громадными сапогами по лестнице.

Димов взял из шкафа плащ и поспешил следом.

— Ты сообщил начальнику? — спросил Димов.

— Его нет. Вызвали на доклад в Софию.

На улице в «газике» их ждали Пырван и вооруженный милиционер в форме. Димов сел рядом с шофером, и машина тут же рванулась с места.

— Ну теперь рассказывай…

— Пока еще мало что известно, — отозвался из темноты Паргов. — Этой ночью около одиннадцати часов в Гулеше убили бай Киро Кушева. Человек он в селе был известный. Лет ему за пятьдесят. Его убили в собственном доме, стреляли из револьвера с улицы.

— В собственном доме — удивленно спросил Димов.

— Да, в комнате, — подтвердил Паргов. — Стреляли, наверное, с улицы или со двора, пули выбили стекло в окне. Бай Киро умер моментально, а убийца скрылся.

— Ну, нам везет, — пробормотал Димов. — А кто тебе сообщил об этом?

— Наско, наш сотрудник в Гулеше. Я сам говорил с ним по телефону.

— Вот это уже действительно интересно, — сказал Димов. — Такие убийства не каждый день случаются. Даже в Софии…

— Да и в детективных романах, — добавил Паргов. — По крайней мере, в нашем краю такого до сих пор не было…

— А что за человек был убитый?

За спиной его подозрительно молчали.

— Враг, — наконец отозвался Пырван.

Но в голосе его не чувствовалось убежденности.

— Я серьезно спрашиваю.

— Не знаю, точно ли это, — неуверенно сказал Паргов, — но факт, что как-то на стене его дома появилась такая надпись. Отец бай Киро до 9 сентября был сельским богачом, водил дружбу с немцами, одним словом — мироед. Его дом был самым лучшим в селе.

— Почему был? Уж не сожгли ли его?

— Ну, зачем же! Там сейчас детский дом. Старого Кушева приговорили к смерти, а вскоре после этого умерла и его жена. До войны Киро учился в Софии в университете, но шла молва, что он был против немцев. Ссорился даже из-за этого с отцом. Испугавшись бомбардировок, он, как и многие, эвакуировался в село.

Держал себя хорошо, поэтому его 9 сентября и не тронули. Сначала он жил в отцовском доме — оставили ему одну из комнат. Но из университета его все-таки исключили.

— А ты не знаешь, что он изучал?

— Право, — сказал Пырван. — Так я слышал.

— Народный суд конфисковал его имущество, но, видно, Киро все же сумел кое-что скрыть, — продолжал Паргов. — Он тратил отцовские деньги, пока они у него были, потом стал появляться на черном рынке. За это поплатился. Милиция поймала его на каких-то незаконных сделках, два года Киро пробыл в исправительной колонии.

— Только из-за черного рынка? — усмехнулся Димов.

— Подробно мы расспросим в Гулеше. Разумеется, он был оппозиционерам. Активизировался во время первых выборов. Но из исправительной колонии вернулся тише воды, ниже травы, купил небольшой домик — тот, в котором его убили. Начал разводить кур, поросят. Лет десять я не слышал о нем ничего дурного. Когда в Войникове организовалась трудовая производственная кооперация, он стал в ней агентом по сбыту. Говорили, что зарабатывал хорошие деньги.

• Предыдущая
• 17/39
• Следующая