Наступление королей - Белобров Владимир Сергеевич - Страница 31

• Предыдущая
• 31/41
• Следующая

— Как вы можете так говорить? — Хуан Суридэс расстегнул пуговицу на кофточке баронессы. — Вопервых, про мужа я нарочно вам сказал, чтобы сделать потом приятный сюрприз. Вы же ведь обрадовались, когда увидели его живым и невредимым? А во-вторых, я вовсе не убежал, получив, как вы считаете, то, что хотел, а побежал за подмогой, чтобы освободить вас из лап полоумного Ибрагима.

— Больно складно у вас все получается. Я вам не верю.

— И зря не верите. — Хуан Суридэс попытался снять с баронессы кофточку. Я бы на вашем месте мне верил. На вашем-то незавидном месте.

— Почему это незавидном? — Баронесса стянула кофточку у подбородка.

— А потому и незавидном, что если я расскажу Шираласу и про принца Корнакеса, и про Ибрагима и про все такое? Как думаете — понравится ему?

Анна Ширалас перестала сопротивляться. Хуан Суридэс отнес ее в кусты и сделал это самое.

Баронесса лежала на спине, молчала и думала о пропавшем Ибрагиме Линкольне.

 Могильный холмик подровняли лопатами и воткнули в него деревянный крест. Барон Ширалас и граф Хуан Суридэс повесили на крест еловый венок, перевитый лентой с надписью "БАРОНУ ГУСТАВУ ФОН КУРЦЛИХУ ОТ КОРОЛЯ И ЕГО ПРИДВОРНЫХ".

Король Гуго Пятый облокотился на палку:

— Сегодня мы провожаем в последний путь нашего испытанного боевого товарища барона Густава фон Курцлиха. Барон Курцлих умер завидной смертью, он умер на посту…Да…На бовом, значит, посту… Любой из нас, как раз, был бы счастлив умереть такой почетной смертью. То есть, барон Курцлих был прекрасным человеком, прекрасным и добросовестным исполнителем… М-да… Он провел гигантскую работу по переписи населения и взыскания последнего, по-моему, подорожного налога…

Вот ведь как… Все помнят, как в день наводнения барон Курцлих до самого конца не покидал своего места, перебираясь с этажа на этаж… Это само собой… Он до последнего противостоял катастрофе, сидя на крыше канцелярии и держась двумя руками за трубу…

Потом он поплыл… Мда… Все помнят, что это именно Курцлих после катастрофы водрузил государственный флаг над лагерем… — Гуго посмотрел вверх на флаг. — Выцвел маленько…Да… Вот это я как раз хотел сказать… И еще вот это… Все помнят с каким рвением он выполнял свое последнее задание. Он сидел на дереве, пока по несчастью, знаете ли, не упал оттуда и не разбился насмерть…

Вот так… Еще… Спи, значит, спокойно, Густав. Клянусь, что мы за тебя отомстим. Знай, что ты умер не напрасно. Клянемся перед твоей могилой, что мы не позволим кому попало строить курорты на нашей земле. Клянемся, что мы отомстим Полудоклу… И Клавдия будет моя… Пусть земля тебе будет пухом! Салют!

Фельдмаршал Финкаль трижды выстрелил из ружья.

 В этот же день после обеда барон Ширалас объявил:

— Его Величество, король Гуго приказали никому не расходиться. Общий сбор. — Ширалас вытащил рог. — Ту-ту-ту, ту-ту-ту, ту-ту-ру-ту, ту-ру-ру!

Гуго доел уху, передал пустую тарелку Казимиру Усфандопуло и вытерся салфеткой.

— Курцлиха больше нет. — сказал он. — И на дереве никто не сидит… На место Курцлиха назначается граф Хуан Суридэс. К исполнению приступить немедленно.

— Ваше Величество, — вскочил взволнованный Суридэс, — меня на этот пост назначать никак нельзя! Я обязательно упаду. А я здесь нужнее. Пускай Усфандопуло лезет или вон Ганс Рабибулин.

— Рабибулин, как ты знаешь, рыбу ловит. А Усфандопуло уху варит, как никто. Ты самый подходящий. Шагом марш на дерево!

Хуан Суридэс вздохнул.

Гуго слез с трона, подошел к костру, поворошил палкой угли.

— Я вот чего считаю. — Задумчиво произнес он. — Когда страну возродим, то в первую очередь нужно Курцлиху на могиле установить памятник. Памятник я вижу такой — на огромном мраморном дереве сидит барон Курцлих из базальта и делает рукой вот так. — Гуго приложил ладонь ко лбу. — Как будто он на реку смотрит. Как вам, господа? Красиво, по-моему.

Хуан Суридэс ерзал на суку, стараясь устроиться поудобнее. Наконец, он кое-как устроился, прислонившись спиной к стволу и тоскливо поглядел вниз. Как всегда после обеда все высыпали на пляж.

Кто-то купался, кто-то удил рыбу, кто-то играл на берегу в карты.

"Все развлекаются, — думал он, — а я на дереве. И каждый день теперь так… Пока не упадешь… Разве жизнь это… Уж лучше сразу… Брошусь вниз, он тогда пожалеет, что меня сюда отправил. Скажет — Хуан Суридэс умер завидной смертью, на боевом посту. Суридэс посмотрел на землю. У него закружилась голова. Граф обхватил руками ствол. — Жалко, понимаешь, себя… Сволочь Курцлих… Не сиделось ему… А теперь за него кукуй…"

— Эй, Суридэс, — к дереву подошел Ганс Рабибулин с удочкой наперевес, как устроился? Не плывет ли корабль?.. Ты отсюда на орла смахиваешь!

— Уйди! — Хуан Суридэс сорвал с дерева шишку и кинул в Рабибулина. Тот увернулся. — Пошел в жопу!

— Что, обидно? — Невозмутимо спросил Рабибулин. — Я тебя понимаю. Не повезло. Мы купаемся, с тарзанки прыгаем, а тебе там сидеть и сидеть. Не повезло, так не повезло.

— Пошел в жопу!

— Зря ты так, честное слово. — Рабибулин свернул самокрутку. — Я к тебе по-хорошему. А ты мне — такие слова, честное слово. К людям надо по-хорошему относиться.

Слышишь?

Суридэс свесился с ветки и закричал:

— Убирайся отсюда, урод! Пошел ты в жопу по-хорошему, пока я не слез и тебе, козлу, почки не отбил!

Рабибулин пожал плечами, положил удочку на плечо и ушел.

Вытащив из кармана складной ножик, Суридэс почистил под ногтями. Потом немножко посидел, подумал и вырезал на стволе "Х.С." Потом еще немного подумал и вырезал рядом "А.Ш. - проститутка". Настроение улучшилось. Суридэс обвел последнюю надпись в рамку и вырезал сбоку "РАБИБУЛИН ГОВНО". Граф отломал ветку и принялся ее обстругивать.

Обстругав ветку, он посмотрел наверх. Прямо над собой Суридэс заметил дупло.

" В дупле, в принципе, могут оказаться яйца. Их туда откладывают птицы.

— Граф полез посмотреть. Он засунул руку в дупло, вытащил связку сухой воблы. — Все, что от Курцлиха осталось.

— Догадался граф. — Курцлих воблы мне оставил." Хуан Суридэс спустился на ветку есть воблу.

От соленого ему захотелось пить. Хуан Суридэс слез с дерева и пошел к источнику.

У источника Казимир Усфандопуло мыл котелок.

— Привет, Суридэс. — Поздоровался Усфандопуло. — Ты чего не на дереве?

— А ты чего не в тюрьме? — Огрызнулся Хуан Суридэс. — Ты зачем тут котелок моешь, дурак? Сюда люди пить приходят.

— Да я начал на пляже мыть, а туда люди купаться приходят. Меня с пляжа прогнали. Говорят, им противно в жирной воде купаться.

— А мне противно жирную воду пи-и-ить! — Суридэс схватил Усфандопуло за ухо, оттащил от источника и дал пинка. — Пш-шол отсюда!

— Больно же! — Усфандопуло потер вздувшееся ухо. — Я Гуго пожалуюсь.

Суридэс выхватил из источника недомытый котелок и швырнул в Усфандопуло.

Усфандопуло скрылся.

Суридэс, нагнувшись к воде, вдоволь напился.

Сзади послышались шаги. Он поднял голову и повернул ее.

К источнику приближалась Анна Ширалас с кувшином на плече.

Хуан Суридэс улыбнулся.

Баронесса остановилась.

— А ты почему не на дереве? — Спросила она.

— Далось вам всем это дерево! — С досадой сказал Хуан Суридэс. — Как будто сговорились… Меня Гуго на дерево временно посадил. А теперь у меня новое назначение — охранять от неприятеля источник. Чтобы воду не отравили. А также взимать с подданных водный налог.

— Да ну?.. — Удивилась Анна. — Это сколько же ты берешь?

— Вообще, порядочно. Но с тобой, по старому знакомству, можем договориться. — Суридэс подмигнул.

— Я ухожу! — Анна развернулась. Но не успела она ступить и шага, как Суридэс ее настиг.

— Ну чего ты ломаешься, как в первый раз? Мы же с тобой не чужие. Анна, пойдем в кусты.

• Предыдущая
• 31/41
• Следующая