Два года каникул - Верн Жюль Габриэль - Страница 43

• Предыдущая
• 43/65
• Следующая

— Мне следовало идти вместо него… Мне, — повторял Бриан, которого Гордон и Бакстер тщетно пытались обнадежить.

Снова начали палить из пушки. Очевидно, если Жак бы был неподалеку от грота, он услышал бы и ответил рожком.

Но когда последние перекаты замерли вдалеке, на залпы не последовало никакого ответа.

Начинало смеркаться, и скоро мрак мог окутать весь остров. Но туман как будто начал рассеиваться. Ветерок, поднявшийся при закате, как это бывало почти каждый вечер в тихие дни, отнес туман к восточному берегу, очистив поверхность Семейного озера. Теперь только темнота мешала отыскать грот. Единственно, что оставалось, — это развести большой огонь на берегу, чтобы он служил ориентиром. И уже Уилкокс, Бакстер и Сервис набрали хворосту и складывали его на середине лужайки, когда Гордон их остановил.

— Подождите! — сказал он.

Приставив к глазам подзорную трубу, Гордон внимательно смотрел на северовосток.

— Мне кажется, что я вижу точку, — сказал он, — точку, которая перемещается…

Бриан выхватил трубу и, в свою очередь, стал смотреть…

— Слава Богу!.. Это он!.. — воскликнул Бриан. — Это Жак… Я его вижу.

Все стали кричать изо всех сил, как будто их можно было расслышать на расстоянии мили!

Однако расстояние уменьшалось, Жак быстрей стрелы скользил по ледяной поверхности озера, все приближаясь к гроту. Еще несколько минут, и он будет здесь.

— Он как будто не один! — удивленно закричал Бакстер.

Действительно, всматриваясь пристальнее, они увидели, что какие-то две точки двигались за Жаком на расстоянии ста футов.

— Что это такое? — спросил Гордон.

— Люди, — ответил Бакстер.

— Нет, скорее, звери! — сказал Уилкокс.

— Может быть, хищные! — воскликнул Донифан.

С ружьем в руке, он бросился к озеру навстречу Жаку.

В несколько минут Донифан был подле мальчика и выстрелил два раза в зверей, которые повернули назад и скоро исчезли.

Это были два медведя, которых вовсе не ожидали встретить на этом острове. Если эти страшные животные бродили по острову, как же могло случиться, что охотники до сих пор не напали на их следы? Можно было предположить, что они пришли по льду замерзшего моря или на плавучих льдинах добрались до берега. Это указывало на то, что близ острова Черман находился какой-то материк. Над этим следовало задуматься.

Как бы там ни было, Жак был спасен, и Бриан заключил его в свои объятия.

Приветствия, поцелуи и рукопожатия щедро сыпались на храброго мальчика. Он не мог дозваться своих товарищей, сам затерялся среди густых туманов и был лишен возможности найти дорогу, когда раздались первые залпы.

«Это, наверное, френ-денская пушка?» — сказал он сам себе, стараясь уловить, откуда шел звук.

Он был тогда в нескольких милях от берега на северовосточном конце озера и помчался по направлению, откуда неслись сигналы.

Вдруг в тот самый момент, когда туман стал рассеиваться, он увидел перед собой двух медведей, которые шли на него. Несмотря на всю опасность, он ни на минуту не потерял присутствия духа и благодаря своей быстроте мог держаться на некотором расстоянии от этих животных. Но если бы он упал, то погиб бы.

Отведя Бриана в сторону, Жак тихо сказал ему:

— Благодарю, брат, за то, что ты мне позволил.

Бриан молча пожал ему руку.

При входе в грот Бриан сказал Донифану:

— Я запретил тебе удаляться, и ты видишь, что твое непослушание могло причинить большое несчастье! Однако, хотя ты и виноват, Донифан, но мне остается лишь поблагодарить тебя за то, что ты пришел на помощь брату!

— Я исполнил свой долг, — холодно ответил Донифан.

И он даже не дотронулся до руки, которую ему дружески протянул Бриан.

Шесть недель спустя после этих событий около пяти часов вечера четыре молодых человека остановились в южной части Семейного озера.

Было 10 октября. Весна давала себя чувствовать. Под деревьями, покрытыми свежей листвой, земля снова приняла свой весенний цвет. Легкий ветерок слегка рябил поверхность озера, освещенную последними лучами заходящего солнца, которые скользили по обширному болоту, окаймленному узким песчаным берегом.

Многочисленные птицы проносились крикливыми стаями, находя себе новое убежище в лесах или в скалах. Различные породы деревьев, не меняющих листву, сосны, каменные дубы и ельник — нарушали однообразие этой части острова. Другой растительности не было, и чтобы попасть в густую чащу лесов, надо было подняться на несколько миль по тому или другому берегу.

От костра, разведенного у подножия австралийской пинии, поднимался дым и расстилался по болоту. Пара уток жарилась на очаге, сложенном из двух камней. После ужина трое мальчиков, завернувшись в одеяла, легли спать, а один из них должен был дежурить до утра.

Это были Донифан, Кросс, Феб и Уилкокс, и вот при каких обстоятельствах они решили отделиться от своих товарищей.

За последние недели этой второй зимы, проводимой в Френ-дене, отношения между Донифаном и Брианом обострились. Все помнят, с какой досадой отнесся Донифан к выборам. Сделавшись еще более завистливым и раздражительным, он с большим трудом заставлял себя подчиняться приказаниям нового начальника. Он хорошо знал, что большинство не будет на его стороне, и потому не противился открыто. Однако при всяком удобном случае обнаруживал такое нежелание повиноваться, что поневоле вызывал Бриана на справедливые замечания. После приключения на коньках, когда он превзошел себя в неповиновении, действуя, может быть, в силу страсти к охоте или очертя голову, непокорность его продолжала возрастать, и настал момент, когда Бриан был принужден принять против него меры.

Гордона беспокоило такое положение вещей, и он взял с Бриана слово, что тот будет себя сдерживать. Но последний чувствовал, что у него больше не хватает терпения.

Напрасно пытался Гордон пробудить в Донифане его лучшие чувства. Если когда-то он и имел на него влияние, то теперь убедился, что оно окончательно было потеряно.

Донифан не прощал ему, что тот стоял на стороне его соперника, а потому посредничество Гордона ни к чему не привело, и он с глубокой грустью предвидел осложнения в ближайшем будущем.

Не было больше согласия в гроте, всех тяготила та нравственная принужденность, которая делала тягостной совместную жизнь.

Действительно, кроме часов еды Донифан с товарищами, которые окончательно подчинились его влиянию, жили отдельно. В дурную погоду, когда нельзя было идти на охоту, они собирались в зале и там болтали потихоньку между собой.

— Бьюсь об заклад, — сказал однажды Бриан Гордону, — эти четверо сговариваются и что-то замышляют.

— Надеюсь, не против тебя, Бриан? — ответил Гордон. — Попытаться занять твое место Донифан не посмеет. Мы будем все на твоей стороне, ты это знаешь, да и ему это тоже известно.

— Может быть, Уилкокс, Кросс, Феб и Донифан хотят отделиться от нас?

— Этого можно опасаться, Бриан, и мы не имеем права помешать им.

— Ты уверен, что они хотят это сделать?

— Они, может быть, об этом и не думают, Бриан.

— Напротив, они думают об этом! Я видел, как Уилкокс снимал копию с карты Бодуэна, очевидно с целью унести ее.

— Уилкокс это сделал?

— Да, Гордон, чтобы покончить с этими неприятностями, не лучше ли мне отказаться от своей должности в пользу другого… в твою, Гордон, или даже Донифана… Это положит конец всякому соперничеству.

— Нет, Бриан! — горячо ответил Гордон. — Нет!.. Это значило бы не выполнить своих обязанностей перед теми, которые тебя избрали… отказаться от того, чем ты обязан самому себе!

В таких раздорах прошла зима. В начале октября холода окончательно исчезли, озеро и река совершенно освободились ото льда. Вечером 9 октября Донифан объявил свое решение покинуть грот вместе с Фебом, Кроссом и Уилкоксом.

• Предыдущая
• 43/65
• Следующая