Афёры с фальшивыми деньгами. Из истории подделки денежных знаков - Вермуш Гюнтер - Страница 1

• 1/55
• Следующая

Временной диапазон описываемых в настоящей книге афер с фальшивыми деньгами охватывает более двух тысяч лет. Однако это не история фальшивомонетничества. Автор стремился показать лишь некоторые, наиболее яркие эпизоды на общем историческом фоне.

При этом понятие фальшивомонетничества распространяется и на то, что мы называем ухудшением монет, то есть на различные манипуляции с деньгами по поручению царствующих властителей. Ни один римский император, конечно, не считал себя фальшивомонетчиком, ухудшая монеты, что в конце концов привело к полному краху денежной системы античности, причем этот процесс шел параллельно с закатом Западной Римской империи. Позднее понятие monetae falsarins применялось папской курией в отношении как высокопоставленных фальшивомонетчиков, так и частных, не проводя между ними различия. Высшей точкой борьбы за власть Священного престола в Риме и светских правителей были события на рубеже XIII и XIV веков во Франции. Правивший в то время французский король Филипп Красивый еще сегодня в исторических работах называется «королем-фальшивомонетчиком». Уже этого было достаточно, чтобы посвятить жизни и деятельности этого властителя отдельную главу. Вместе с тем происходившее в монетной политике при Филиппе Красивом можно найти у многих более поздних «отцов нации» королевской крови. Сходными были и движущие мотивы. Правители нередко значительно превосходили блестящего короля французов, но никому из них не было дано прозвище «фальшивомонетчик». Одному из преемников Филиппа Красивого на французском троне – Филиппу Валуа было разрешено возводить право властителя на манипуляции с монетами в ранг закона.

Ни один король, тем более император, до Филиппа Красивого не привлекался к ответственности за махинации с монетами, хотя папа римский грозил каждому фальшивомонетчику отлучением от церкви и обвинял в этом грехе даже Фридриха II Штауфена. И позднее большие и малые феодалы никогда не подвергались наказаниям за нарушение монетных правил, принятых в «Священной Римской империи германской нации». То же самое относилось и к другим странам.

Совсем иная судьба ждала мелких фальшивомонетчиков, которые иногда не видели другого способа поддержать свое существование. Оказавшись в руках правосудия, они подвергались нечеловеческим пыткам и казням.

Специальная глава посвящена аферам вокруг коллекций, в центре которой фигура Карла Вильгельма Беккера, вероятно, самого известного фальшивомонетчика. Его последователи многочисленны, они и сегодня получают миллионные барыши, обманывая коллекционеров.

Глава «Международные фальшивомонетчики», повествующая о фальсификаторской практике прусского короля Фридриха II и Наполеона Бонапарта, представляет в известной степени предысторию тех крупных скандалов международного масштаба, пиком которых явилась подделка фунтов стерлингов немецкими фашистами в концлагере Заксенхаузен. События, описанные в главах «Черный принц» и «Афера вокруг червонцев», послужили хрестоматийными примерами, на которых учились эсэсовские палачи.

Для крупных афер с фальшивыми деньгами 20-х годов характерно то, что еще до начала расследования выявлялся «виновный»: его роль неизменно приписывалась Советской России. Так было и в скандале с португальскими банкнотами в 1924–1925 годах – едва ли не самом захватывающем по своему замыслу эпизоде в истории фальшивых денег, и в афере вокруг «Черного принца». Но это только два примера из многих.

Политический расчет присутствовал и в предпринятом в конце 40-х годов во Франции бандой профессиональных преступников выпуске фальшивых дорожных чеков для паломников в Палестину. Эта афера обернулась насмешкой над конъюнктурщиками, любящими ловить рыбу в мутной воде международной напряженности.

В конце подборки описываются два эпизода, сыгранные на «частной» сцене фальсификации в недавнем прошлом.

Автор надеется, что его экскурс в историю фальшивомонетничества и избранная манера изложения вызовут интерес не только у специалистов, и был бы благодарен за критические замечания и советы.

Берлин, сентябрь 1987 года

Гюнтер Вермуш

Сколько же ног ступало по плите белого мрамора с тех пор, как строители уложили ее в основание лестницы одной из вилл в античном полисе Дима?

Слова, выгравированные на этой плите, почти исчезнувшие на ее краях, заинтересовали исследователей лишь в 1878 году, когда материал на эту тему был опубликован в одном из археологических журналов.

Дима, расположенный на северо-западе Пелопоннесского полуострова, на берегу сегодняшнего Патрасского залива, в свое время был цветущим портовым городом и крупным центром земледелия. Он принадлежал к четырем городам-государствам, образовавшим Ахейский союз (280–146 гг. до н. э.) – военно-политическую коалицию, направленную против македонских притязаний на господство в регионе.

Трагедия, о которой повествует полустертая временем надпись, по-видимому, произошла во времена существования названного союза. Речь идет о смертном приговоре шести фальшивомонетчикам:

Кто первый обратил внимание на белую мраморную плиту, лежавшую среди развалин Димы, мы не знаем. Может быть, это был житель возникшего по соседству с развалинами древнего города местечка Като Ахайя, может быть, профессиональный археолог. Мы не знаем, и когда это произошло. Имена фальшивомонетчиков прочитать нельзя. Не знаем мы и точную дату написанного. Древнегреческие письменные памятники той эпохи имеют свою собственную датировку: отсчет мог вестись от какого-либо государственного писца союза, верховного жреца или правителя города.

Мраморная плита, по-видимому, первоначально была установлена где-нибудь на рыночной площади Димы. Последние строки интересующей нас надписи (выделены у нас абзацем), очевидно, возникли позже. От первого приговора их отделяет не меньше полугода, так как смена первого советника городского совета происходила в Диме каждые полгода. Судя по всему, фальшивомонетничество в это время в Диме было весьма распространенным ремеслом. Пункт обвинения о том, что кузнец по золоту и его соучастники посягнули на священное имущество, свидетельствует, что злоумышленники похитили медь из храма. Хотя вполне вероятна и другая версия: жрец храма мог быть и первым лицом в официальной чеканке монет и храм извлекал из этого пользу. В этом случае фальшивомонетчики посягнули на доходы храма.

Документы, подобные мраморной плите в Диме, чрезвычайно редки. Судебные приговоры в древнегреческих полисах «оглашались» в камне и выставлялись для всеобщего обозрения, как правило, лишь в тех случаях, когда преступнику удавалось уйти от правосудия. Это были своего рода объявления о розыске. С другой стороны, Ахейский союз имел единые монеты, подделка которых становилась таким образом делом всего союза и обязывала каждый город публично осуждать подобные преступления.

Мраморная плита в Диме – это едва ли не старейшее официальное свидетельство частного фальшивомонетничества и его наказания. Нам очень мало что известно о фальшивомонетчиках-частниках античности, до нас дошли изготовленные ими изделия. Но и в этом случае чрезвычайно трудно выяснить, не были ли они изготовлены «по высочайшему повелению». Парадоксально, но именно Диоген Синопский (412–323 гг. до н. э.) – знаменитый философ самоограничения, который, если верить легенде, жил в бочке и выбросил даже ковш, когда увидел мальчика, пившего воду с ладони, как утверждают, был фальшивомонетчиком. По крайней мере на этом настаивает его тезка Диоген Лаэртский в своем труде «Vitae philosophorum» (даты его жизни неизвестны, его труд «Жизнь и мнения прославленных философов» появился около 220 г. до н. э.). Согласно легенде, отец Диогена Синопского был ростовщиком и менялой в Синопе, портовом городе на южном побережье Черного моря, он и привлек сына к изготовлению «легких» монет.

• 1/55
• Следующая