Ядовитые письма - Вентворт Патриция - Страница 21

• Предыдущая
• 21/57
• Следующая

Мисс Силвер, знакомая с деревенской жизнью не понаслышке, вполне удовлетворилась таким объяснением.

— Прошу вас, продолжайте, миссис Родни.

— Мне так хотелось бы, чтобы вы называли меня Джойс.

— В данной ситуации лучше все-таки не путаться и всегда обращаться к вам одинаково. Расскажите-ка мне лучше, что там за история с визитом Конни к священнику.

Джойс поставила в сушку последнюю тарелку и вылила из тазика воду.

— Миссис Нидхем рассказала миссис Эммот, а та мисс Гурни, что Конни пришла к священнику вся заплаканная, с красными глазами. Перед этим она звонила мистеру Мартину, но того не было дома. Миссис Нидхем даже по голосу поняла, что девушка в слезах, а та ужасно расстроилась, не застав священника. Тут он как раз вернулся, и Конни сказала, что она сейчас придет. Экономка просто была вне себя от злости, ведь мистеру Мартину пора было ужинать, а для нее хуже нет, когда люди приходят когда им заблагорассудится и не дают ему спокойно поесть. Пока они разговаривали, она наверняка нарочно громыхала подносом в холле.

Во всяком случае, миссис Нидхем оказалась именно там, когда Конни уходила, потому что слышала, как священник посоветовал девушке еще раз все хорошенько обдумать, и если она действительно знает, кто пишет анонимки, то просто обязана пойти в полицию. Конни разрыдалась и сказала что-то вроде: «Бедная Дорис!» И что она не знает, что делать, — ведь если назовешь имя, то назад свои слова не возьмешь, слово не воробей, вылетит — не поймаешь.

А мистер Мартин ответил, что она совершенно права и предложил бедняжке собственный носовой платок, чем вконец разозлил миссис Нидхем. Его преподобие посоветовал Конни отправляться домой и еще подумать. Конечно, вся деревня в среду знала, что девушка была у священника, и о чем они говорили, так уж у нас принято. Поэтому тот, кто пишет анонимные письма, тоже должен был услышать о таком событии.

— Несомненно, — согласилась мисс Силвер.

— Я еще вчера в церкви, на репетиции венчания, заметила, что у Конни глаза заплаканные, — продолжала Джойс. — А вдруг она и правда знала, кто пишет письма? Но откуда она могла узнать?

— Девушка могла обнаружить разгадку совсем случайно.

Я вижу, вы нахмурились. Вам что-то пришло в голову?

— Знаете, похоже, она хорошо знала этого человека — из-за постороннего так не будешь расстраиваться. И именно это ее останавливало, она даже не стала делиться своими соображениями с Томми Мартином. Помните, что услышала миссис Нидхем: «Если я назову имя, я ведь не смогу взять свои слова назад, ведь так?» А священник подтвердил, что, мол, да, не сможет, и посоветовал ей еще раз все хорошенько обдумать. Наверное, сказать правду было слишком тяжело для нее, а тут таблетки мисс Мегги оказались у нее под рукой, и она решила, что это самый лучший выход. Как вы думаете, похоже на правду?

Мисс Силвер нахмурилась, ее глаза смотрели мимо Джойс.

— Есть еще один вариант, миссис Родни. Например, можно предположить, что если бы имя анонимщика открылось, жизнь его оказалась бы полностью разрушенной.

В этом случае у него или у нее имелся очень сильный мотив заставить Конни Брук замолчать.

На следующий день Рэндал Марч, начальник местной полиции, подъехал к коттеджу «Виллоу» чуть позже половины четвертого. В дверях тут же появилась мисс Силвер в черном пальто и новой шляпке, которую она планировала надеть на свадьбу. До сего времени мисс Силвер неизменно носила черные фетровые головные уборы, украшенные лентой и маленьким букетиком цветов, так что эта шляпка, скорее похожая на ток, причем не из фетра, а из черного бархата, и впрямь оправдывала определение ее Этель Бэркетт как «совсем другая». Новизну образа подчеркивали три небольших помпона, угнездившиеся сверху, — черный, серый и лавандовый.

Машина тронулась, и Рэндал с нежной улыбкой покосился на мисс Силвер:

— Почему-то мне кажется, что это новая шляпка. Очень славные эти штучки сверху, забыл только, как они называются.

— Помпоны, — пояснила дама с видимым удовольствием.

— Замечательно смотрятся.

После этого мисс Силвер, страшно довольная началом беседы, засыпала своего бывшего воспитанника вопросами о семье, на которые тот охотно давал исчерпывающие ответы. Вторая дочь сестры Рэндала Изабель хочет стать актрисой. Сестра Маргарет с мужем собираются завести птицеферму в Девоншире… «Понять не могу, как человек по собственной доброй воле может заняться разведением кур».

Мисс Силвер призналась, что куры, пожалуй, ее тоже не увлекли бы, но добавила, что мисс Маргарет, даже когда была совсем крошкой, точно знала, чего хочет, поэтому отговаривать ее бесполезно.

— Скажите лучше, упряма как мул, — уточнил Рэндал.

По дороге они не заговаривали о деле. На пороге дома их встретила миссис Марч, чью некогда яркую, даже вызывающую красоту немного смягчили время и счастливое замужество. Гостья сразу же вспомнила стихи Теннисона, которые неизменно всплывали в ее памяти, как только она видела Рету. Начинались они словами «Божественно высокая дочь богов…», а заканчивались — «…и столь божественно прекрасна». Когда дама впервые столкнулась с Ретой, девушка носила еще фамилию Крей и напоминала скорее античную трагическую героиню. В ту пору на нее и ее близких пала тень подозрения в убийстве, но с помощью мисс Силвер невиновность этой семьи была доказана. Сегодня молодая женщина выглядела более юной и цветущей, чем тогда. Она расцеловала гостью и спросила:

— Когда вы хотите поговорить — сейчас или после чая?

— Лучше сейчас, — ответил муж и обратился к мисс Силвер:

— Давайте на всякий случай пройдем в гостиную — пусть все будет обставлено так, будто вы наносите нам обычный визит вежливости.

— Прекрасно, а я пока поднимусь к детям. Позовите меня, когда закончите.

Стройная и грациозная, в шерстяном платье изысканного темно-красного оттенка, Рета быстро взбежала по лестнице. Мисс Силвер с удовольствием проводила ее глазами. Рэндал повел гостью в уютную гостиную. Кресла и диваны здесь были обиты пестрым ситцем, повсюду стояли вазы с осенними цветами — пышными крупными георгинами и скромными маргаритками. Удобно устроившись в кресле, дама с удовольствием отметила, что вся атмосфера дома, даже малейшие детали интерьера свидетельствуют о том, что здесь живет счастливая семья.

Мисс Силвер придерживалась в своей педагогической практике твердых принципов, и один из них был — не заводить любимчиков среди учеников. И тем не менее нельзя было отрицать, что Марч всегда занимал в ее сердце особое место. Когда она сменила предыдущую гувернантку, объявившую мальчика неуправляемым, то он представлял собой избалованного, болезненного ребенка, которого родители не посылали в школу, опасаясь, что он не выдержит большой нагрузки, поэтому-то Рэндал и учился дома вместе с сестрами. Два года терпеливой работы, доброй и искренней заинтересованности — и мальчик проникся к своей воспитательнице уважением и любовью. И постоянно хворать он вскоре перестал; наверное, перерос свою болезненность. Когда много лет спустя Рэндал узнал, что его бывшая гувернантка обладает незаурядными способностями частного детектива, память о детской привязанности сменилась чувством более зрелым, и в его лице мисс Силвер обрела настоящего друга. Впервые «профессионально» их свело дело о ядовитых гусеницах, и с тех пор Марч не уставал повторять, что мисс Силвер спасла ему жизнь. Он продвинулся по служебной лестнице, став сначала старшим офицером полиции в Ледлингтоне, а затем начальником полиции всего графства, и пути их, надо сказать, часто пересекались.

Рэндал расположился напротив дамы и довольно неопределенно осведомился:

— И как там у вас, в Тиллинг-Грине?

— Не представляю, как поточнее ответить на твой вопрос, — рассудительно произнесла мисс Силвер. — Понятно, что о смерти Конни Брук много чего говорят, не знаю только, что именно известно тебе.

• Предыдущая
• 21/57
• Следующая