Убийство в поместье Леттеров - Вентворт Патриция - Страница 46

• Предыдущая
• 46/59
• Следующая

Она покачала головой.

— Полиция уже спрашивала и переспрашивала нас об этом без конца. Нет, кофе остается единственным, куда мог быть положен яд. Иного быть не могло.

Они дошли до того места, где дорожка выходила к лужайке перед домом. Навстречу им по траве брел Джимми. Вид у него был унылый и совершенно больной. Подойдя к ним, он прерывающимся голосом сказал:

— Не знаю, зачем я снова им понадобился. Все эти расспросы ни к чему не ведут.

Энтони освободил руку Джулии. Чуть отступив назад, он стоял, очень высокий и очень решительный, сурово сдвинув темные брови.

— О чем тебя спрашивали? — отрывисто проговорил он.

— Что-то по поводу аспирина, который мне давала Минни.

— Когда это было?

— Во вторник вечером. Предыдущую ночь я не спал. Думал, если опять не засну, сойду с ума. Но она не позволила мне взять морфий. Сказала, что опасно. Мне было все равно — только бы уснуть. Но она его отобрала и дала мне аспирин. А я так и не заснул.

Джулии казалось, что она стоит в ледяной воде.

— У Минни был морфий? — резко спросил Энтони. — Вы говорили о нем, оба держали его в руках? Полиция об этом знает?

Джимми посмотрел на него несчастными глазами.

— Глэдис Марш подслушивала под дверьми. Она им все рассказала.

Энтони хлопнул его по плечу:

— Тогда пора тебе проснуться и начать борьбу за свою жизнь, если не хочешь болтаться на виселице.

Ледяной холод поднялся до самого сердца Джулии. Она увидела, как у Джимми дернулась щека. Кровь прилила к его бледному лицу, и это было еще страшнее, чем просто бледность. Он что-то пробормотал.

— Господи, Джимми! — хриплым от волнения голосом сказал Энтони. — Неужели ты не видишь, что влип? Тут одно на другое накладывается: у тебя с женой происходит серьезная размолвка, проходит двое суток, и она умирает от отравления. Либо она покончила с собой, либо ее отравил кто-то из вас троих: Элли, Минни или ты. Никто другой не смог бы это сделать без риска подвергнуть опасности и твою жизнь. Между тем ты твердишь, что Лоис не могла наложить на себя руки и требуешь, чтобы и мы говорили то же самое. Ты оказываешься наследником ее состояния. Вдобавок ко всему этому, теперь полиции известно, что и ты, и Минни во вторник вечером держали в руках морфий. Приди наконец в себя, дружище! Пойми, чем это тебе грозит!

Джимми Леттер, казалось, взял себя в руки.

— Что я могу сделать? — довольно спокойно спросил он.

Энтони снял руку с его плеча.

— Ну вот так-то лучше! Для начала перестань говорить о самоубийстве, как о чем-то невероятном.

— Но ты же сам говорил, что она не могла этого сделать. Я бы руку дал на отсечение, лишь бы знать, что не она сама себя убила.

— Мы все вели себя глупо, в том числе и я. Ты можешь сделать и еще одно — начать думать, серьезно думать о том, кто расставил чашки именно так, как они стояли. Джулия принесла их на подносе и поставила поднос на стол. Минни утверждает, что они так и стояли на подносе, когда она вошла. Она говорит, что при ней Лоис клала туда сахар, потом они вместе вышли на веранду. Потом в комнату вошла Элли. Она говорит, что не заметила, где были чашки. Дальше вошел ты, а Элли вышла, чтобы позвать Минни и Лоис. А теперь, Джимми, будь добр, постарайся припомнить: стояли обе чашки по-прежнему на подносе или нет?

Джимми потер переносицу:

— Не знаю. Не помню. Я не заметил — мне было о чем думать, кроме кофейных чашек.

— Послушан, был же какой-то момент, когда ты не мог не подумать о чашках, во всяком случае, о своей — ты же ее брал в руки и пил из нее кофе. Так ведь?

— Так. Кофе я выпил. Чашка стояла на столике возле моего кресла.

— Вот видишь, это ты вспомнил. Теперь постарайся припомнить, как и когда она там очутилась?

— Не знаю. Там она стояла, и я ее взял.

— Она там стояла еще до того, как все возвратились с веранды?

— Не могу сказать. Я сел только после того, как они вернулись.

— Что ты делал до этого?

— Перебирал бумаги на бюро.

— Ты стоял спиной к столу?

— Кажется, да.

— Неужели ты больше ничего не помнишь? — безнадежно спросил Энтони.

— Только то, что чашка стояла на столе возле меня и я из нее пил.

— Ты хочешь сказать, что когда ты подошел наконец к столу, она уже стояла там?

— По-моему, да.

— Но ты не помнишь точно? — допытывался Энтони, с трудом сохраняя спокойный тон.

— Ничего, кроме того, что кофе я выпил. Перестань меня выспрашивать. Я же говорю, что я ничего не замечал вокруг. Я пытался решить, как мне поступать дальше…

— Поступать дальше?!

Джимми кивнул.

— Ну да. С Лоис. Так не могло продолжаться дальше. Я должен был принять решение…

— Ради бога, только не говори это полицейским! — воскликнул Энтони, хватая Джимми за руку.

— Но ты же меня сам спросил, о чем я думал. Ничего вокруг не замечал, пока не взял в руки чашку, и бесполезно выпытывать у меня, как она там оказалась. — Он остановился, взъерошил волосы и рассеянно произнес: — Предварительное разбирательство состоится завтра в «Быке».

После полудня мисс Силвер снова попросила Джулию уделить ей несколько минут. Надо сказать, что за первую половину дня она сумела поговорить почти со всеми членами семейства. Джулию она застала одну в старой классной комнате. Она вошла с неизменной вязальной сумочкой и начала разговор с того, что восхитилась прелестным видом, открывавшимся из окон, и знакомыми книгами на полках.

— А, Шарлотта Йонг! Вы заметили, как точно она в своих романах воссоздает обстановку викторианской Англии? Удивительно правдиво, не правда ли? Пожалуй, никто с такой нежной любовью и постоянством не обращался к теме жизни больших семейств, которые теперь — увы! — отошли в прошлое! Поразительно живо она их описывала! Правда, ее «Наследник Рэдклиффа» довольно грустный роман, зато сколько добрых слез было пролито над судьбой этого бедного юноши! Прекрасная дань ее таланту. Правда, я предпочитаю книги со счастливым концом, но нельзя же всегда этого ожидать — зато сколько мужества, сколько веры в справедливость у ее героев! Думаю, настанет время, когда мисс Йонг будут ценить так же высоко, как Троллопа, — если не выше. Не хотите ли присесть, мисс Вейн?

Джулия покорно села. Поскольку как-то надо было прожить и этот день, то не все ли равно, смотреть ли бесцельно в окно или обсуждать викторианские романы с мисс Силвер? Энтони увел Джимми на прогулку, Элли отправилась к своему Ронни, а Минни, надо надеяться, прилегла отдохнуть. Джулия опустилась на первый попавшийся стул и с трагическим выражением взглянула на мисс Силвер.

Вероятно, под влиянием трогательных романов викторианской эпохи и только что высказанной ею самой любви к счастливой развязке, мисс Силвер прочувствованно сказала:

— Это действительно большое испытание, прошу вас, не подумайте, что я вам не сочувствую, когда еще раз прошу припомнить любые детали, касающиеся вечера в среду.

— Я не могу сообщить вам ничего нового.

— Может быть, это и так. Однако мой профессиональный опыт убедил меня в том, что люди, наиболее близко соприкоснувшиеся с трагедией, обычно сообщают не все. Иногда потому, что считают, будто это может нанести вред тем, кого они любят; иногда оттого, что не отдают себе отчета в важности того, о чем умолчали. В теперешнем случае я убеждена, что кто-то такую информацию имеет, но держит при себе. Я не могу сказать, кто именно и что это за сведения. Этого я пока не знаю. Но я абсолютно уверена, что такая информация есть, и она здесь, в этом доме. Если собрать все мелочи, детали, кусочки, то, возможно, сложится четкая картина, благодаря чему все может разрешиться благополучно. Я прошу вас поделиться всеми фрагментами, которые сохранились в вашей памяти. И, пожалуйста, не бойтесь говорить, страх — плохой советчик.

— Кажется, я ничего не утаила, — ответила Джулия, открыто глядя на мисс Силвер.

• Предыдущая
• 46/59
• Следующая