Светящееся пятно - Вентворт Патриция - Страница 46

• Предыдущая
• 46/50
• Следующая

— Два коридора расположены друг против друга, — сказал Лэм. — Вы смотрели через холл в тот коридор, который проходит над гостиной. Полагаю, он был освещен?

— Свет горел в конце — напротив комнаты мистера Кэрролла. Мне был виден весь коридор. Мисс Мастермен постучала снова, затем повернула ручку и вошла, оставив дверь открытой. Я выключила свет в моем коридоре, чтобы незаметно продолжать наблюдение. Только я повернула выключатель, как мисс Мастермен вышла из комнаты брата, снова не закрыв дверь, и нерешительно остановилась в коридоре. Я подумала, что мистера Мастермена в спальне не оказалось. Потом она вернулась к нему в комнату, время от времени подходя к двери и выглядывая. Было очевидно, что она намерена дожидаться возвращения брата. Мне больше незачем было там оставаться, и я вернулась к себе, а через несколько минут явился Пирсон с сообщением о телефонном разговоре мистера Кэрролла с мистером Оукли. Мисс Мастермен я больше не видела — до того момента, как всех подняли. Она вышла уже из своей комнаты и была в халате.

— По-вашему, мисс Мастермен могла что-то заметить?

Мисс Силвер кашлянула.

— По-моему, да. Она не стала закрывать дверь в комнате брата и явно была настороже. Если из спальни мистера Порлока кто-то вышел, она наверняка увидела этого человека. Черная лестница находится между комнатами мистера Мастермена и мистера Кэрролла. Если кто-то из них спустился по ней, мисс Мастермен также его бы увидела. Мне кажется, она дошла до предела душевного напряжения, которое было слишком долгим. Ей отчаянно хотелось повидать брата — возможно, она надеялась, что он сумеет рассеять ее подозрения. Думаете, в таких обстоятельствах что-нибудь могло от нее ускользнуть?

— Что она делает сейчас? — спросил Лэм.

— Когда я пришла за миссис Тоут, мисс Мастермен сидела у камина. В комнате очень жарко, и она тепло одета, но тем не менее никак не может согреться и унять дрожь. Я думаю, если вы будете настойчивы, она все расскажет. Да, это ее брат, но он убил двоих, стоявших у него на пути. Когда вы займетесь причинами смерти престарелой кузины, от которой он унаследовал деньги, то может статься, что на его совести целых три убийства. Мисс Мастермен долго скрывала свою тревогу. Возможно, она подозревала, но не осмеливалась поверить. Теперь она, по-видимому, убедилась, что ее подозрения были не напрасны, и если это так, то она не станет молчать — ради остальных и ради самой себя. Но если Мастермен догадывается, что сестре все известно, то положение очень серьезное. Этот человек — убийца. Он опытен и коварен. Никто из тех, кого он считает опасным, не может быть спокоен за свою жизнь, даже сестра. Я уверена, что и на параллельном телефоне, и на окне бильярдной вы найдете его отпечатки и что они совпадут с отпечатками на каминной полке и лестничной панели в холле.

— Мисс Силвер абсолютно права, сэр, — вмешался Фрэнк Эбботт. — Хьюз только что мне сообщил — отпечатки принадлежат Мастермену.

Лэм вяло посмотрел на подчиненного.

— И это ровным счетом ничего не доказывает, — отозвался он.

Старший инспектор перевел взгляд на мисс Силвер, которая продолжала вязать.

— Это ничего не доказывает, — повторил он, — и вы это отлично знаете. Любой, пребывающий в доме, мог оставить эти отпечатки, имея не большее отношение к убийству, чем вы или я. Подумайте, что скажут об этом присяжные! — Инспектор коротко усмехнулся. — Могу себе представить! Более того, даже если мы найдем отпечатки Мастермена на параллельном телефоне в комнате Порлока — что это доказывает? Что он вошел туда и кому-то позвонил. По всей вероятности, каждый из гостей пользовался телефоном вчера или сегодня. Мастермен скажет, что он позвонил по ближайшему аппарату. А если мы обнаружим его отпечатки на окне в бильярдной, где Мастермен проводил большую часть времени после прибытия сюда, он ответит, что открыл окно. чтобы подышать воздухом.

— Даже присяжные могут подумать, что Мастермен оставил повсюду слишком много отпечатков, — заметил Фрэнк Эбботт.

Взгляд инспектора посуровел.

— Если вы рассчитываете на то, что соизволят подумать присяжные, то напрашиваетесь на крупные неприятности. Я уже говорил вам, что им нужны факты — простые, надежные факты, которые могут подтвердить надежные свидетели. Присяжные не хотят думать, так как знают не хуже вас и меня, что могут ошибиться. Они не хотят просыпаться ночью и мучиться сомнениями по поводу вынесенного ими приговора. Им нужны факты, чтобы можно было вернуться домой и сказать: «Это сотворил он и никто другой — тут нет никаких сомнений». — Лэм отодвинул свой стул от стола. — А теперь я намерен действовать следующим образом. Улик против Оукли достаточно, чтобы отвезти его в участок и предъявить обвинение…

— Но, шеф, вы же сами сказали, что он не мог этого сделать!

Лэм поднялся.

— Мало ли что я сказал. Сейчас я говорю другое.

Впоследствии Фрэнк Эбботт задавал себе вопрос, так уж ли сильно инспектор противоречил сам себе. Лэм умел напустить таинственности, когда хотел. В конечном счете Фрэнк потом пришел к выводу, что шеф и Моди по-разному мыслят, но при этом мысли их на удивление схожи.

Тем временем старший инспектор посмотрел на мисс Силвер, которая ответила ему понимающей улыбкой.

— Непостоянство суждений всегда считалось чисто женским качеством, но я никогда не понимала, почему джентльмены не могут позволить себе подобную вольность.

Положив вязанье в цветастую ситцевую сумочку — подарок на день рождения от племянницы Этель — и игнорируя поднятые брови Фрэнка Эбботта, она последовала за инспектором.

В гостиной царило молчание, длившееся по меньшей мере минут пятнадцать. Мистер Тоут сидел в том же кресле, которое занял после обеда. На коленях у него лежала газета, но он уже давно в нее не заглядывал. Мойра, Доринда и Джастин расположились на диване справа от камина. Мисс Мастермен сидела на диване, стоявшем напротив, кутаясь в плотный байковый халат и судорожно вцепившись в него руками, явно стараясь унять дрожь. Она расположилась на том самом месте, которое недавно служило наблюдательным пунктом мисс Силвер.

В другом углу миссис Тоут откинулась на спинку кресла. В ее лице не было ни кровинки, если не считать покрасневших век. У нее перед глазами маячила миссис Оукли, рыдающая над телом Порлока. Сломить ее не составит труда. Если полиция арестует мистера Оукли, она расскажет все. «А мне придется давать в суде показания о том, что я слышала — под присягой». Это было хуже кошмарного сна. Миссис Тоут закрыла глаза, чтобы не видеть мистера Оукли, метавшегося взад и вперед по комнате, как зверь по клетке.

Мистер Мастермен неторопливо покуривал одну сигарету за другой, усевшись в кресло, которое после обеда занимала его сестра, прикрывавшая лицо газетой и о чем-то все думавшая.

Мойра Лейн тоже курила. На валике дивана рядом с ней стояла пепельница с кучкой окурков. Ее щеки полыхали ярким румянцем. Доринда, напротив, была очень бледной. Она совсем съежилась, притулившись в углу, и очень обрадовалась, почувствовав на плече теплую сильную руку Джастина.

Констебль Джексон, сидя на стуле у двери, думал о душистом горошке, который посеял осенью в канаве и который дал крепкие многообещающие ростки высотой в четыре дюйма. Он надеялся получить приз на июльской выставке цветов и уже очень живо представлял себе плотненькие стебли дюймов в двенадцать-четырнадцать, унизанные большими яркими цветами.

Пока Джексон размышлял о рекордном количестве цветов на стебле, дверь открылась, и в гостиную вошел старший инспектор Лэм в сопровождении маленькой пожилой леди, которая приходила за миссис Тоут, и сержанта Эббота, в котором за милю можно было опознать лондонского франта. Вон как волосы блестят — интересно, сколько денег он тратит на всякие кремы и бриолины… От этих мыслей констебль вынужден был отвлечься и почти машинально вскочить при появлении старшего инспектора.

• Предыдущая
• 46/50
• Следующая