Шестое чувство - Вентворт Патриция - Страница 2
- Предыдущая
- 2/56
- Следующая
Она начала с самого низа. В полуподвальном помещении жил старина Белл, Джемс Белл, старина Джимми Белл, привратник. Он ютился в теплом и душном помещении, располагавшемся между котельной и кладовыми. Старый весельчак, Джимми Белл, с лицом, напоминающим сморщенное яблоко, с яркими голубыми глазами.
«Доброе утро, мисс Андервуд. О, да, сегодня ясная погода. Да нет, дождь вряд ли пойдет, ничто его не предвещает. Да, скорее всего, сегодня опять весь день будет светить солнце».
Квартира № 1, в ней живет мисс Мередит, ее выносят посидеть на улицу в кресле наподобие ванны, всю закутанную в шали. Как это ужасно, быть ничем более, как грудой, укутанной шалями. Лучше быть бедной и несчастливой или вообще быть никем, чем вести такую жизнь, забыв, что вообще означает собой жизнь. Пусть лучше сердце разорвется от боли по погибшему любовнику, чем вообще забыть, что такое любовь. Меада отмахнулась от этих мыслей. Мисс Крейн обладала мягким покладистым характером, была компаньонкой мисс Мередит. Она любила поболтать, носила большие круглые очки на круглом бледном лице. Мисс Пакер, напротив, обладала угрюмым характером, ни с кем не перебросится даже словом. Это горничная мисс Мередит. Вот так они выглядели все три обитательницы первой квартиры, сейчас они, разумеется, спали. Меаде стало любопытно, мисс Пакер, горничная, она и во сне держит рот крепко сжатым или все-таки приоткрывает его.
В другой квартире на первом этаже жили миссис и мисс Лемминг. Вспомнив этих женщин, она сразу же испытала чувство жалости к Агнесс Лемминг, бывшей почти в услужении у своей себялюбивой матери. Она не выглядела такой простоватой, если бы уделяла больше внимание своей внешности. Однако новые наряды, завивка и укладка волос, уход за кожей лица – всем этим занималась, и весьма успешно, ее мать, которая изо всех сил старалась поддерживать свою былую красоту и добивалась своего – уложенные прекрасные седые волосы, еще красивые глаза, и, в самом деле, великолепно сохранившаяся фигура. Бедняжка Агнесс, у нее была такая милая улыбка, но что проку с того? Она целыми днями занималась домашней работой, а также успевала бегать по городу, выполняя бесконечные поручения матери.
«Жаль, что эти поручения пока не привели ее к какому-либо знакомству. Это дало бы Агнесс шанс из рабыни превратиться в человека. Думаю, что ей должно быть лет тридцать пять».
Номер 3, квартира Андервудов. Сейчас в ней проживали она сама, тетя Мейбл и горничная Айви Лорд, в скромной узкой спаленке. Дядя Годфри находился где-то на Севере. Меаде нравился дядя Годфри, спокойный, вежливый, скромный, – командир авиационного звена, награжденный крестом «Залетные боевые заслуги». Трудно было понять, почему он женился на тете Мейбл? Они так не подходили друг к другу. Возможно, все произошло потому, что он был застенчив, а она избавила его от необходимости признаться в любви. Но, как бы там ни было, они прожили вместе шестнадцать лет и не чаяли души друг в друге. Странная все-таки штука жизнь.
Напротив, в квартире № 4, жила мисс Гарсайд, почтенная, одинокая особа, с выраженным чувством собственного достоинства. «Слишком много о себе мнит», говоря языком тети Мейбл. «Кто она вообще такая?» Мисс Гарсайд – это мисс Гарсайд. Она происходила из очень образованной семьи, и все та же тетя Мейбл характеризовала ее как особу с излишне «заумными» вкусами. И ее фигура, и ее идеи были одни и те же, первая неизменна, вторые непоколебимы. Ее глаза, которыми она смотрела мимо своих соседей, вполне возможно созерцали звезды. Меада подумала, что она в любое время могла быть где угодно, но не дома. Любопытно, где сейчас находится мисс Гарсайд.
О мистере и миссис Уиллард из номера 5 рассказывать было легче всего. Меада легко представляла его спокойно спящим на безукоризненно гладком постельном белье. Конечно, перед сном он снял свои очки, но во всем прочем спящий Уиллард ничем не отличался от бодрствующего; даже в пижаме он ухитрялся оставаться щеголеватым, с прилизанной прической и с противогазом под рукой. Из всех людей, живших в доме, как, во всяком случае, казалось Меаде, он вряд ли видел сны. Да и зачем государственному служащему видеть сны? Разве ему это нужно?
Миссис Уиллард спала в другой, но точно такой же кровати, при этом их постели разделял спальный столик. Днем обе кровати накрывались розовыми из искусственного шелка покрывалами, украшенными довольно-таки уродливой вышивкой из синих и пурпурных цветов, которые могли так цвести лишь в воображении декоратора. Ночью покрывала аккуратно сворачивали и клали в сторону. Мистер Уиллард всегда следил за этим.
Зато его жене вовсе не была свойственна аккуратность. Ее волосы вроде перестали быть каштанового цвета, хотя от невзгод еще не превратились в седые, густые и даже лохматые, они торчали у нее в разные стороны. Говорила она как простая жительница Лондона, носила самые непритязательные наряды, но при этом она была красавицей. К женщинам она обращалась просто – «Дорогуша», и с какой стати вам это было не понять. Интересно, куда она уносилась в своих сновидениях? Меада полагала, что там была детская комната, полная ребятишек: в детской кроватке лежала какая-то крошка, близнецы в одинаковых комбинезонах, чумазые, весело играющие первоклассники, девочка с длинной чудесной косой… Но у миссис Уиллард не было никаких детей, и никогда не было. Бедная миссис Уиллард.
Напротив, в квартире № 6, жил мистер Дрейк. Он частенько возвращался домой очень поздно. Можно было услышать, как хрустит под его ногами гравий перед домом. Меаде было любопытно, пришел ли он домой или тоже уже видит сладкие сны. Интересно, что мог видеть во сне мистер Дрейк? Человек с необычной внешностью, черные брови, как у Мефистофеля, очень густые и жесткие на вид серые волосы. Никто не знал, чем он занимался и куда уходил, когда его не бывало в квартире. Когда она встречалась с ним в лифте, он вел себя очень вежливо и предупредительно, но никогда не позволял себе никаких вольностей. Миссис Уиллард считала, что его гложет внутренняя печаль.
Квартира № 7 на последнем этаже была заперта. Семья Спунеров находилась в отъезде. Мистер Спунер бросил свои дела на складе, кажется, с шерстью. У него была дородная фигура, облаченная в неподходящий костюм цвета хаки; все время живой, веселый, любящий пошутить и поговорить о своей «милой женушке». Миссис Спунер, очень молоденькая, хорошенькая и суетливая, старающаяся, даже очень старающаяся, быть очаровательной. Меада иногда заходила к ней. Возможно, в своих снах она уносилась в те далекие времена, которые безвозвратно миновали: небольшой приятный кружок людей, легкая болтовня за партией в бридж, новое платье, новая шляпка, совместное с Чарли посещение картинной галереи и возвращение домой к скромному, домашнему ужину – вот такой привычный и ограниченный круг интересов; но все, чего ей так хотелось обрести, сейчас нельзя было найти нигде, кроме как во сне.
Восьмая квартира, последняя. Мисс Карола Роланд, актриса с театральным псевдонимом. Интересно, какое у нее было настоящее имя. Только не Карола и не Роланд – это не вызывало никаких сомнений. Какой бы дерзкой и красивой она ни была в детстве девочкой и какой бы у нее ни был тогда цвет волос, сейчас, в двадцать лет с лишним, она была ослепительной блондинкой и, видимо, такой же дерзкой и такой же красивой.
Меада постепенно засыпала. Карола Роланд ослепительно хороша, интересно, почему она живет здесь, глупо с ее стороны… зачем ей оставаться тут, странно, почему она сюда переехала… интересно, что она видит в снах, брильянты и шампанское, пузырьки, поднимающиеся кверху в наполненных золотистых бокалах… пузыри, поднимающиеся к поверхности моря… кораблекрушение… Меада опять вернулась в своих мыслях к прежнему.
В соседней комнате слышалось тяжелое дыхание миссис Андервуд, ее волосы рассыпались по подушке, лицо намазано кремом, ее плечи подпирают три огромные подушки, окно у нее открыто сверху, как было открыто окно раньше у Меады. Лунный свет клубился возле двойных окон. Он покрывал, словно занавес проем в окне. Что-то двигалось в тумане, прокрадывалось через ничем не прикрытый оконный проем. Послышался легкий скрип, как будто чья-то рука приподняла раму из двойных окон. Затем раздался другой звук, более слабый, едва слышный. Но никто не проснулся, никто ничего не услышал. Что-то легкое, вроде листа с дерева, скользнуло на пол через окно и осталось лежать. Тень прошла дальше, миновала окно Меады, открытое снизу. Никаких прикосновений рукой, ничего, кроме гладкого, холодного стекла вверху и пустого зазора внизу.
- Предыдущая
- 2/56
- Следующая
