Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1 - Велидов (редактор) А. С. - Страница 29

• Предыдущая
• 29/100
• Следующая

В савинковской организации, в качестве члена таковой, участия не принимал. Кавалерийских отрядов не организовывал. Полагаю, что среди кавалерийских офицеров Савинков популярностью не может пользоваться.

Из командиров кавалерийских полков, находящихся в данное время в городе Москве, никого не знаю.

Письмо, адресованное Николаю Николаевичу Неелову, было прислано моему бывшему командиру кавалерийского полка, ныне расформированного, на мой адрес ввиду того, что по приезде он должен был ко мне зайти за доверенным мне пакетом с процентными бумагами, принадлежащими расформированному Сумскому полку.

Неелов находится в штабе рязанского военного руководителя в Рязани, когда приедет в Москву, не знаю. Литеры неиспользованные остались у меня – одна с октября месяца 17 года, другая оставлена проезжавшим моим бывшим товарищем по дивизии и по армейскому комитету Н. Н. Пораделовым, ныне ревизующим советские учреждения в составе Чрезвычайной комиссии тов. Кедрова.[105] Ему же адресовано и письмо, начинающееся: «Дорогой Коля». Послужной список Пораделов оставил у меня на сохранение.

Ал-др Виленкин

«Хочется верить, что это четвертое по счету письмо, напоминающее о существовании людей, помнящих Вас, наконец достигнет цел и разве не следовало верить тому, что написали Вы в своем первом и единственном письме.

…А у меня масса хороших, хороших планов на конец мая (ст. ст.) осуществляются.

Мария Ф. Рыбинск. 17.V.1918».

Я устраивал у себя для себя же встречи с представителями различных общественных групп. Главный предмет собеседования – информация, в основе коей лежала твердая уверенность моя в несвоевременности выступления против Советской власти и боязнь еврейских погромов в случае переворота.

Членом «Союза евреев-воинов» состою. Представитель «Союза» входит в советские организации, в частности в демобилизационный отдел Комиссариата по военным делам. Состою председателем «Московского союза евреев-воинов». Преимущественно работал по финансовой комиссии.

Подпись: Александр Виленкин

Парфенов-Покровский. Виленкина знаю. Получал несколько раз деньги. Получал в виде субсидии. Определенного жалования не было положено. Получал у него на квартире. Что Виленкин состоял в «Союзе защиты родины и свободы», знал. Показание свое, подписанное перед этим, подтверждаю.

Виленкин. Под какой фамилией явились вы ко мне?

Парфенов. Под фамилией. Парфенов.

Виленкин. Под этой фамилией я вас знал.

Следователь. Посвящали ли вы, Парфенов, г. Виленкина, почему пришлось вам приехать в Москву?

Парфенов. Нет.

Следователь. Не говорили, что вы намерены делать в Москве?

Парфенов. Нет.

Виленкин. Рассказывали ли вы о печальном положении елатьминских арестованных по делу елатьминской белой гвардии ваших коллег?

Парфенов. Говорил.

Следователь. Как вы нашли Виленкина?

Парфенов. Где-то с ним познакомился. Где – не помню.

Следователь. Как вам рекомендовали г. Виленкина?

Парфенов. Как присяжного поверенного.

Виленкин. Когда я вам давал деньги, для кого: для вас лично или для ваших товарищей?

Парфенов. Я брал лично для себя, но давал и товарищам.

Виленкин. Откуда вы знали, что я член «Союза защиты родины и свободы», я вам говорил, или говорили другие, или это ваше убеждение?

Парфенов. Это мое убеждение.

Оглашается показание Парфенова

На предложенные вопросы Виленкина о том, знал ли наверное Покровский, что Виленкин состоял в «Союзе защиты свободы и родины», Покровский ответил: «Я был слишком маленькой величиной в «Союзе защиты родины и свободы» и потому наверное этого знать не мог. Я так думал».

Виленкин. Те деньги, которые я вам передавал, могли ли идти на организацию каких-либо частей или предполагались для помощи лично вам и вашим арестованным товарищам?

Парфенов. Конечно, все деньги шли на меня и моих товарищей.

Против слова «жалованье» Парфенов возражал.

О Покровском Виленкинпоказал следующее: «Не считая себя более связанным сохранением адвокатской тайны, сообщаю, что познакомился с Покровским, пришедшим ко мне под фамилией Парфенова Александра Ивановича, с указанием, что он направлен ко мне как к присяжному поверенному, причем намекал на то, что ему известны мои взгляды на существующий строй. Он также рассказывал мне об елатьминском деле, причем я обратил внимание на то, что он был вооружен. Он объяснил мне, что служит где-то в милиции не под своей фамилией, и назвал свою настоящую фамилию. Из беседы с ним я понял, что он работает в организации, но в какой именно, он не определял. Я считал эту организацию чисто офицерской, а посему определенно правой, и при встрече он постоянно наводил разговор на эту тему. Я не считал Покровского серьезным человеком, но полагал, что через него могу получить сведения о выступлении, если таковое произойдет в Москве.

Александр Виленкин».

Сидорова знаю. Познакомился в Красной Армии в конце мая. По предложению Сидорова вступил в организацию, занял пост батальонного командира 4-го батальона. Мною подысканы командиры рот: 13-й – Церпицкий, Барнек и 14-й роты – Горский (псевдоним Игорь Викторович, Пятницкая ул., 20). Мною было подыскано только два офицера. В квартире Сидорова ни разу не был. Церпицкий до моего предложения знал организацию «Союза», денег от Сидорова не получал. Вступая в организацию, я знал назначение в совершенно ином смысле, а именно: что пока формируются трудовые артели, каковые затем в случае объявления войны Россией Германии должны вступить на защиту России против Германии. Упомянутым офицерам Церпицкому и Горскому цели организации я объявлял точно так же. Приблизительно 24–26 мая я на вопрос Сидорова, согласен ли я уехать из Москвы в другие города, заявил, что из Москвы никуда не уеду, а потому из организации ухожу. Больше ни с кем с тех пор не виделся и никакими делами не занимался.

Спрошенный сего числа Иван Георгиевич Душак, 23 лет, показал: «В середине мая я был в театре, где познакомился с двумя офицерами (фамилии не знаю; один из них выглядел кавалеристом). Узнав от меня, что я без работы, предложили мне пойти в Левшинов переулок[106] к Сидорову, который даст место. Сидоров сказал, что им, офицерам, надо сорганизоваться, чтобы добиться своего прежнего положения. Назначил меня командиром батальона, сказав, что я должен подыскать себе четыре человека, от чего я отказался ввиду отсутствия знакомства среди офицеров в Москве. Спустя дня три-четыре Сидоров ко мне прислал троих офицеров, которые назвались командирами рот 1, 2 и 3 – поручик Чанов, прапорщик Филаретов и прапорщик Румянцев. Я им сказал, чтобы они подыскали себе четыре человека, и после этого больше их не видел; где они живут, мне неизвестно. Кто входил в организацию еще, мне неизвестно. В Москву прибыл 8/V из города Дорогобужа.

Душак. 9.VI. 1918».

• Предыдущая
• 29/100
• Следующая