Лики зла - Вейр Тереза - Страница 18

• Предыдущая
• 18/47
• Следующая

Ларк почти ощупью нашла грузовик, обнаружила на сиденье кучу какого-то тряпья и выбросила его наружу. Она взобралась в кабину, и высохшая шелуха от подсолнечных семечек захрустела у нее под ногами. Она попыталась отгрести ее к выходу, и вскоре влажные туфли Ларк оказались облепленными подсолнечной шелухой. “Как мило! — подумала она. — Это же сколько времени надо было выплевывать шелуху прямо на пол и не убирать ее? Наверное, годами”.

Порядком повозившись с рычагом передачи, она наконец вывела задним ходом грузовичок из-под навеса. Теперь включить первую передачу — и вперед.

И вот она уже ехала по укатанной грунтовой дороге, идущей вдоль края вспаханного поля в поисках “виновника торжества”. Машину подбрасывало на дорожных ухабах, и пятна света от фар скакали по ближним холмам.

Наконец Ларк добралась до места, где, по ее расчетам, должна была оставить Сенатру. Она резко затормозила, и облачко пыли поднялось до самого окна кабины. Место было то самое. В свете фар были хорошо видны пара тяжелых рабочих башмаков и пара носков, когда-то белых, а теперь невообразимо грязных, но сам Натан Сенатра куда-то пропал.

Почему он не стал ее дожидаться? Она про себя обругала его последними словами. Вообще, все это было очень странно, ведь она отсутствовала чуть больше часа. Ему что, не хватило терпения, и он отправился домой самостоятельно?

Ларк поставила машину на ручной тормоз и выпрыгнула из кабины. Уперев руки в бока, она огляделась, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь за пределами света фар. Из мрака доносилось пение цикад и стрекотание ночных кузнечиков. Над ее головой было черное беззвездное небо, начинал собираться туман — типичная картина из фильма ужасов. Туман клубился у нее прямо под ногами, извивался, словно живое существо. В темноте раздался душераздирающий вой.

“Сенатра, черт бы тебя побрал, где же ты?!”

Стараясь сохранять спокойствие, она вернулась в кабину, выключила фары, отключила зажигание и в углу сиденья нащупала фонарь, который заметила еще раньше — дешевенький пластмассовый фонарик. Она включила его, и фонарик тускло засветился — батарейки садились. Но и это лучше, чем ничего.

С этим жалким подобием фонаря она выбралась наружу и громко позвала Сенатру. Он не отозвался. Вместо ответа из темноты снова раздался душераздирающий вой какого-то животного.

“Сейчас он благополучно сидит дома и смеется надо мной”, — подумала Ларк.

Она снова позвала. Вот оно! Какой-то звук слева от нее, словно всплеск воды.

Она пошла на этот звук, водя перед собой тощим желтым лучом. Вой во мраке стал теперь повторяться чаще и больно хлестал ее по нервам. Ночь была теплая — земля, словно радиатор, отдавала тепло, которое вобрала за день, но Ларк то и дело обдавала струя холодного, почти ледяного воздуха. Кто-то когда-то говорил ей, что на самом деле это духи, летающие над землей в поисках покоя.

Ей показалось, что волосы у нее встали дыбом, хотя она и не знала, как это бывает. Она еще раз поймала себя на мысли, что Сенатра, должно быть, уже дома и наслаждается сейчас горячей ванной, пока она без толку рыщет в темноте.

Внезапно земля под ногами резко пошла под уклон, и, соскальзывая вниз, Ларк увидела на фоне неба череду черных деревьев. Снизу снова отчетливо послышался плеск воды, словно там какое-то животное купалось в ручье. Если это дикий зверь, то вряд ли ему придутся по душе визитеры.

— Натан? — позвала она, рассчитывая, что если это действительно животное, то оно испугается ее голоса и убежит.

Она провела лучом фонаря вниз по крутому склону. Под ногами заскользила земля, и Ларк побежала, чтобы не упасть. С разбега она наткнулась на ствол большого дерева. Обняв его руками, она выглянула из-за него и в нескольких шагах перед собой в свете фонаря увидела Натана Сенатру стоящим по колено в воде. Его дыхание было тяжелым и прерывистым, как у безумца во время припадка или как у человека, находящегося на грани психического срыва.

Он пригоршнями набирал воду из ручья и поливал себе грудь, лицо и руки, словно пытался смыть с них что-то невидимое ей. “Он обманул меня”, — поняла она. Его самоуверенность и бахвальство — только игра, дымовая завеса, только пыль в глаза.

— Натан? — позвала она, не надеясь, что ее тихий голос окажется способным проникнуть в его затуманенное сознание. — Натан, что вы делаете?

— Кислота, — непонятно пробормотал он. — Надо ее смыть.

Уж не помешался ли он в самом деле? От прежнего Сенатры теперь не осталось и следа. Ларк поняла, что в нем что-то сломалось. Он израсходовал все жизненные силы. И, похоже, находится на грани безумия.

Ларк вышла из-за дерева и осторожно, так, чтобы не дай бог не испугать Сенатру, подошла к ручью, на всякий случай стараясь держать фонарь направленным вниз. Луч света запрыгал на искрящейся поверхности ручья.

— Дайте я посмотрю, — сказала она, стараясь успокоить его.

— Надо ее смыть, — снова пробормотал Сенатра.

Решив действовать, Ларк без колебаний вошла в воду. Дно было покрыто крупной галькой, которая прекрасно чувствовалась под подошвами ее туфель. Пришлось изрядно постараться, чтобы не упасть. Ледяная вода поднималась все выше.

Ручей был не широк — не более двадцати футов, и до Сенатры было всего несколько шагов. Добравшись до него, Ларк, чтобы не упасть, схватила его за руку.

— Дайте я посмотрю, Натан, — сказала она. — Осталось ли что-нибудь или вы все уже смыли.

Он медленно повернулся в ее сторону, словно просыпаясь после глубокого забытья.

— Ларк? — неуверенно проскрипел его голос словно со дна колодца.

Вся сцена напоминала ей ночной кошмар.

Пару часов назад этот человек дотронулся до ее волос с такой невыразимой нежностью и скрытой тоской, что в этот “момент истины” Ларк поняла: она готова сделать для него все, о чем он ее попросит. Но сейчас, сейчас ее внезапно озарило, и она поняла, почему он до сих пор был так ей страшен — просто этот человек способен разбить ей сердце.

— Натан, позвольте, я вас осмотрю? — попросила она.

Она схватила его за руки. Он все еще пытался стряхнуть что-то с груди, возя ладонями возле сердца. Его руки были по-прежнему словно сведены судорогой. Ларк заставила его опустить руки, и он поддался, уступил.

Она стала щупать его грудь, но под густой растительностью чувствительные кончики ее пальцев не нашли ничего похожего на ожог или раздражение. При этом она старалась не думать, что в других условиях ее движения вполне можно было бы принять за интимные ласки, но если и так, то это тоже было необходимо, чтобы привести его в чувство, вытащить из той пропасти, куда провалилось его сознание.

— Ничего страшного, — сказала она, стараясь, чтобы ее слова прозвучали как можно убедительней. — Ничего. Ни раны, ни ожога.

— Правда? — отозвался его дрожащий голос, в котором она с радостной надеждой ощутила проблеск сознания.

— Точно.

Он прерывисто вздохнул.

Ларк собиралась уже предложить ему выбираться из ручья на сушу, как вдруг его руки сомкнулись, он обнял ее, в то время как ее руки все еще покоились у него на груди.

Инструкции по самозащите не предусматривали такую ситуацию. Тем более там ничего не говорилось о том, что надо делать, если ты оказалась в обнимку с малознакомым мужчиной посреди ручья.

Ларк вздрогнула и ощутила ответную дрожь его тела.

— Дай мне до тебя дотронуться, — прошептал он. — Мне надо до тебя дотронуться.

И она, вместо того чтобы оттолкнуть его, откликнулась на его зов. Она обняла его той рукой, в которой держала фонарь, а другая заскользила по его груди и плечу.

Кончики его пальцев охватили ее затылок, и он прошептал ее имя прямо ей в ухо так, что у нее по коже побежали мурашки.

— Я не мог тебя отпустить, — снова прошептал он прямо ей в ухо. — Почему я не мог просто отпустить тебя?

В то же мгновение она поняла, что он имеет в виду не ее, вовсе не ее, Ларк, а педаль сцепления своего трактора.

• Предыдущая
• 18/47
• Следующая