Лики зла - Вейр Тереза - Страница 16
- Предыдущая
- 16/47
- Следующая
Она еще раз осмотрела приборную доску в поисках того, чем можно остановить этот проклятый мотор, пока не обнаружила красную круглую рукоятку с надписью “ход”. Сейчас этот рычаг стоял в выдвинутом положении, — значит, надо его задвинуть.
“Помоги, господи”, — подумала она и задвинула рычаг.
Ничего не случилось, ничего!
Но в следующий момент, когда она хотела уже закричать от отчаяния, мотор фыркнул и заглох.
Наступила тишина. Ларк услышала, как кровь стучит в ее висках.
Она соскочила с трактора на землю. Опасность миновала, но Натан висел в прежнем положении, уцепившись за педаль сцепления, словно потерял сознание.
— Теперь вы можете отпустить педаль, — сказала она.
Он не ответил.
Она присела с ним рядом и снова дотронулась до него.
— Натан, можно отпустить педаль! — повторила она.
Он посмотрел на нее, потом на педаль и пошевелил губами.
“Он меня не слышит! Он не слышал ни единого моего слова!” — догадалась она.
Натан видел, как двигаются ее губы, но не мог понять ни слова из-за грохота мотора, который ревел прямо над его ухом. Надо было держаться — он еще мог держаться.
Он почувствовал ее прикосновение к его лицу, потом к щеке. Ларк заглянула ему прямо в глаза. Он должен держаться. Он хотел, чтобы она поняла это. Она снова что-то сказала, но из-за грохота мотора он не услышал. Надо наконец объяснить ей.
— О-той-ди, — едва выдохнул он.
Вместо того чтобы отойти в сторону, она взяла его голову обеими руками и, глядя ему прямо в лицо, опять что-то произнесла. На этот раз он понял ее по губам — она заглушила мотор. Теперь все ясно — он просто оглох. Оглох оттого, что мотор столько времени грохотал у него прямо над головой.
Поняв наконец, что мотор больше не работает, Натан попытался отпустить рычаг, расцепить пальцы, но не смог — они не слушались, не разгибались. Ларк сообразила, в чем дело, и начала разгибать его пальцы один за другим, словно куски медной проволоки. Рычаг выскользнул из его рук, и Натан упал на землю. От удара у него в голове зазвенело. То ли действительно здорово стукнулся об землю, то ли настолько ослабел.
Натан долго лежал неподвижно, с закрытыми глазами, приводя в порядок дыхание и наслаждаясь надежным ощущением тверди. Теперь, когда опасность миновала, его тело обмякло. Весь он был словно кукла, набитая ватой. “Ну да! Полежал и будет, — подумал Натан, — ведь сделано только полдела, он все еще в ловушке, его нога все еще придавлена колесом”.
Ларк была рядом, она тянула его за руку, что-то говорила ему, но в его ушах продолжал грохотать мотор, и с этим пока ничего нельзя было поделать. Только когда Ларк встала и пошла прочь, он понял, что она хотела ему сказать.
— Не уходи! — крикнул он ей вслед, не слыша собственного голоса.
Но она услышала и вернулась.
Надо было объяснить ей про аккумуляторную кислоту, капающую ему на грудь, и про то, что нога придавлена колесом трактора и что без ее помощи он не выберется отсюда, но Натан мог только молча смотреть на ее милое, ангельское лицо. Она что-то сказала, и ему показалось, что он слышит ее, различает мелодию ее голоса, похожую на журчание тоненького ручейка. Он еще не разбирал отдельных слов, но понял, что она хочет идти за помощью.
У него уже не оставалось сил, чтобы умолять ее остаться, и он просто протянул в ее сторону свою трясущуюся руку и согнутыми пальцами приподнял прядь ее волос и поднес к своему лицу. Он попытался вдохнуть запах ее волос, но ощутил только запах дизельного выхлопа.
Тут он вдруг почувствовал боль в груди, но на самом деле это просто была вселенская тоска, невыразимое чувство полного одиночества и страшная боль утраты — три чувства в одном.
Кадык на его горле задергался, губы задрожали, и по щеке поползла слеза. Он не мог говорить, он находился на грани между жизнью и смертью, будь он в другом, менее беспомощном состоянии, ему бы стало неизмеримо стыдно, так как, по его мнению, настоящий мужчина не мог и не должен был проявлять при посторонней женщине такого рода слабость. Сейчас он дорого дал бы за то, чтобы она не видела и не слышала его.
Но она все видела и слышала. Ларк не сводила с него своих огромных, лучащихся, исполненных сострадания глаз.
— Не уходи, — прошептал он, глотая слезы, и выпирающий кадык на его горле снова заходил вверх-вниз.
В ушах у него затрещало, словно в динамике испорченного радиоприемника, и первый раз он разобрал ее слова.
— Я должна сходить за помощью, — сказала она.
— Не надо никуда ходить Ты справишься сама, — ответил он.
Она вдруг испугалась — в ее взгляде отразилась паника.
— Но я ничего не понимаю в тракторах! — воскликнула она с непритворным ужасом.
— Я сам расскажу тебе, что делать, — с трудом произнес он.
Она растерянно посмотрела на него, и Натан понял, что она не переменила решения. Но он не мог позволить ей уйти просто так.
Где-то неподалеку завыли койоты, из наступающего сумрака повеяло смертью. Он вдруг осознал, что его рассудок висит на волоске, таком тонком, что вот-вот порвется. “Еще чуть-чуть, и тебе крышка, Сенатра”, — подумал он.
— Я не могу больше оставаться здесь, — прохрипел он.
Такое признание было для него большим позором, и, сделав его, он мгновенно поник голо вой.
Несомненно, она осознала всю глубину его нравственного падения, потому что, сжав губы, мужественно кивнула ему в ответ. Она, конечно, не хотела так долго оставаться в темноте с незнакомым мужчиной, но решила все-таки помочь ему сама, без посторонней помощи.
Натан в изнеможении опустился на землю почти счастливый от того, что она осталась. Что бы ни случилось, в любом случае она не должна пострадать — это было исключено. Он начал объяснять ей, что надо делать. Он объяснял медленно, часто останавливаясь, подробно описывая шаг за шагом.
Если она сейчас что-то не так поймет и трак тор в итоге пойдет не в ту сторону и задавит его, он будет виновна в его смерти. Или, наоборот, он может перевернуться вместе с трактором и сам погибнуть. Поэтому все должно было получиться правильно с первого раза, другого раза может не быть.
Но самое сложное было в том, что до того, как она начнет выполнять его указания, он сам должен был оттянуть вниз, до пола, педаль сцепления, а руки больше не слушались его, он просто не мог ими пошевелить.
Как он ни старался, руки были, как две плети безжизненно висящие по сторонам его ослабшего тела.
Между тем Ларк ждала его указаний, готовая в точности исполнить их.
— Я не могу пошевелить руками, — пристыженно признался он.
— Я немедленно иду за помощью, — тут же отозвалась она, словно только и дожидалась такого признания.
Но он проигнорировал ее слова.
— Подними мои руки, — приказал он.
— Что за глупости! — возмущенно отозвалась она.
— Давай, подними, — сказал он. — Я сделаю все, что надо. Просто подними вон к тому месту, и все.
— Да это же ненормально, — ответила она. — Просто бред какой-то.
Однако, склонившись к нему, она сделала так, как он просил. Она подняла его руку и положила кистью на рычаг сцепления. Плечо пронзила острая боль, и Натан судорожно сглотнул.
— Вот рычаг, — сказала она. — Вы его чувствуете?
Его пальцы автоматически сомкнулись вокруг рычага.
Аналогичным образом она подняла вторую его руку, все время недовольно ворча, что лучше было бы привести людей с лопатами, чтобы они его откопали.
Теперь он снова был в том же положении, что и вначале, когда сорвался с трактора. Его внезапно пронзило острое чувство страха. Не исключено, что она была права. Лучше бы она привела помощь, а он бы немного подождал.
Но то, что он задумал, во всяком случае, будет быстрее, а ждать он действительно уже не мог. Он просто дошел до ручки, еще немного, и он совсем сорвется с катушек и зарыдает, словно ребенок.
Ларк поднялась на ноги.
Вдохнув поглубже, Натан снова потянул рычаг на себя, разъединив сцепление. Над его головой в кабине Ларк орудовала рычагами, переключая трактор на задний ход. Слышался стук и бряканье металлических деталей.
- Предыдущая
- 16/47
- Следующая
