Бальзам Авиценны - Веденеев Василий Владимирович - Страница 70

• Предыдущая
• 70/156
• Следующая

Миновали перевал, прошли через другое ущелье, и вновь тропа начала забирать в гору. Али-Реза чуть придержал своего пятнистого жеребца. Русский, без слов поняв его, заставил мерина пойти быстрее.

— За следующим перевалом, — не оборачиваясь, тихо предупредил Али-Реза. — Я пущу коня, будто он понес, а ты прыгай с седла и лезь наверх. Там заросли кустарника. Встретимся в роще, на плато. Если не приду, не жди!

Сердце Федора Андреевича забилось быстрее: уже скоро! Через какой-нибудь час или полтора колонна преодолеет подъем на перевал и там…

Однако тянулись в гору почти три часа. Время капитан приблизительно определял по солнцу — часов у него давно уже не было. Седловина перевала оказалась широкой, похожей на впадину между горбами верблюда. Это сходство усиливали неровные, словно съехавшие набок горы по сторонам, с густо поросшими кустарником склонами. Все так же молчаливо колонна потекла через седловину, серой пыльной змеей спускаясь в долину.

Вдруг жеребец Али-Резы дал свечу и прыгнул вперед. Нелепо подпрыгивая в седле, молодой шейх испуганно завизжал. Что-то неразборчивое выкрикнул его отец, возбужденно заорали вольные всадники, пустив коней наперерез. Кутергин рывком освободил руки от веревки, выпростал ноги из стремян и соскочил с мерина. Запнулся, упал, как подброшенный пружиной вскочил на ноги и юркнул в кусты. Не теряя времени, боясь услышать за спиной выстрелы, торопливо полез наверх, в кровь обдирая руки об острые ветки, унизанные шипами. Скорее, скорее, пока люди Мирта не успели опомниться. Надо выиграть у них хотя бы несколько минут!

Влезть на гору оказалось непросто. Из-под ног срывались камни и с шумом катились вниз, выдавая, где находится беглец. Зато очень помогали копючие кусты — если бы не они, вряд ли удалось бы преодолеть подъем. От куста к кусту, цепляясь за ветви и корни вылезшие из расщелин, капитан упрямо забирался все выше и выше. Ладони горели, едкий пот заливал глаза, сердце билось уже где-то в горле, а не в груди, но он не сдавался и молил Бога помочь ему поскорее достичь гребня. Там погоня уже будет не так страшна.

Внизу опомнились быстро. Щелкнули выстрелы, по камням зачмокали пули, высекая искры и с противным щелчком уходя в рикошет. Потом раздались истошные крики, и русский понял: Али-Реза воспользовался суматохой и тоже бежал. Теперь вольным всадникам придется гнаться сразу за двоими беглецами, и хорошо, если оправдается старая русская поговорка, утверждавшая: коли погонишься за двумя зайцами, то ни одного не поймаешь.

Задыхаясь и напрягая последние силы, Федор Андреевич добрался до вершины горы и на мгновение обернулся. Толком разглядеть, что творилось на перевале, мешали кусты, но он успел заметить суетливо метавшиеся фигурки и верховых, погнавших коней в обход. Это встревожило капитана.

Впереди лежало широкое плато, полого уходящее под уклон. За россыпями камней, каждый величиной со здоровенного быка, стояла чахлая рощица. Кутергин побежал, лавируя между обломками скал. Постепенно дыхание выровнялось, а свежий встречный ветер остудил разгоряченное лицо. Но роща приближалась медленно, страшно медленно. Наконец, он добрался до нее. Искривленные ветрами уродливые стволы с крепкой, как гранит, корой намертво вросли в расщелины. Деревья стояли редко, и вся рощица просматривалась насквозь. Капитан прислушался и удовлетворенно улыбнулся: звуков погони пока не слышно. Видно, азиаты не решились лезть за ним на гору — кому охота сломать себе шею? Одно дело, когда спасаешь жизнь и рвешься к свободе. и совсем другое, когда нужно проявлять смелость по принуждению.

Федор Андреевич спрятался в одной из расщелин и стал ждать. Али-Реза должен появиться с минуты на минуту, если его не схватили или не настигла пуля. Но сколько ждать? Вопрос далеко не праздный: поторопишься уйти — останешься один среди диких, враждебных гор, а затянешь время — рискуешь дождаться не молодого шейха, а погоню. А в руках никакого оружия, кроме маленького кривого ножа, оставленного Нафтуллой.

Вон, кажется, среди камней на плато мелькнуло светлое пятно? Или почудилось? Нет, снова мелькнуло. Неужели Али-Реза? Капитан торопливо выбрался Из расщелины и поспешил ему навстречу. Да, это был Али-Реза: грязный, оборванный, с запекшейся на щеке кровью, он показал на противоположный конец плато за рощей:

— Туда, скорее! Они поскакали в обход!

Беглецы миновали рощу и оказались у обрыва: земля разломилась, и возникло узкое ущелье, а дальше вновь поднимались к небу красно-коричневые и желтоватые скалы, обточенные суровыми ветрами.

— Сюда! — Али-Реза потянул Федора Андреевича к каменной осыпи. Подобрав полы халата, он сел и скатился вниз, как по ледяной горке, подняв тучу пыли и увлекая за собой множество обломков.

Кутергину не оставалось ничего другого, как последовать его примеру. Когда он сдвинулся с места, ему показалось, что вместе с ним поехала в ущелье целая гора. В ушах стоял грохот, глаза запорошило пылью, но через несколько мгновений он оказался внизу. Халат продрался на локтях и спине, голова гудела, как колокол, однако не оставалось времени привести себя в порядок. Молодой шейх помог русскому встать.

— Быстрей! Ради всего святого, быстрей!

Они побежали вдоль ущелья, перепрыгивая с камня на камень, стараясь не попасть ногой в трещину и боясь поскользнуться: в резвости ног сейчас все их спасение. Солнце уже поднялось высоко и ощутимо припекало, даже сквозь халат обжигая плечи и спину. О, если бы хоть глоток воды! Какое райское блаженство пить сколько хочешь прохладной, чистой воды. Но у беглецов не было ни капли влаги.

Еще не добравшись до конца ущелья, Али-Реза отыскал неприметную тропку и на четвереньках начал карабкаться наверх. Федор Андреевич потянулся за ним, как нитка за иголкой. Перед глазами мелькали стоптанные каблуки сапог молодого шейха, в лицо летели мелкие камешки и сор, временами казалось, что не удержишься на козьей тропке, но русский упрямо лез, цепляясь за малейшую неровность. Опять щипал глаза едкий пот колени дрожали от напряжения, а на спину лился расплавленный металл неистового зноя. Стиснув зубы Кутергин старался не думать ни о чем, кроме одного — еще усилие, еще вершок или два по почти отвесной тропе наверх!

• Предыдущая
• 70/156
• Следующая