Бальзам Авиценны - Веденеев Василий Владимирович - Страница 59

• Предыдущая
• 59/156
• Следующая

— Чего они хотят от вас, от меня, наконец?! — вскричал он.

— Расскажи ему об этих шакалах. — Мансур-Халим дотронулся до плеча сына.

Али-Реза подсел поближе к капитану и негромко начал рассказывать об исмаилитах. Обычно они скрывали свою принадлежность к секте, и надо пройти долгий путь по ступеням обманов, испытаний и клятв, чтобы из простого мюрида или фидаи стать посвященным. С иудеями исмаилит иудей, с огнепоклонниками он прикидывался огнепоклонником, с буддистами — приверженцем Будды и старался никогда не раскрывать своей истинной сущности. Священная книга для них отнюдь не Коран, хотя они и считались мусульманами а «Маулоно-шо-Низоро», откровения Сеид-ата-Идн-и-Шах-Мансура, и «Путевой припас странствующих», написанный в незапамятные времена Насыр-и-Хосравом.

— У них много степеней или ступеней посвящения — рассказывал Али-Реза. — Сначала они узнают, что думает нужный им человек, а потом начинается «тасис» — охота за ним.

— Как за тобой и твоим отцом? — уточнил Федор Андреевич.

— В принципе да, — подтвердил молодой человек. — Но «тасис». может быть как охотой для привлечения в свои ряды, так и охотой для других целей. Когда же они хотят сделать кого-либо своим сторонником, наступает третья ступень — «ташлик». Исмаилиты втягивают человека в диспут о рае и аде, читают отрывки из Корана, стараясь вызвать удивление разногласиями в тексте и пошатнуть веру.

Он рассказал и о четвертой степени — «рабт-узы», предполагающей клятву о неразглашении услышанного, о пятой — «тадлис», когда посвящаемому говорят, что в нем нет Бога, что его нет и в небесах и нет иных праведных людей, кроме исмаилитов.

Кутергин слушал рассеянно: его не оставляли мысли о шкатулке и книге. Не меньше интересовала и собственная судьба. Если бы кто-нибудь еще полгода назад сказал ему в Петербурге, что он вскоре станет дичью в зловещей охоте фанатичных мракобесов, исповедующих средневековые догмы и готовых убить любого, кто встанет на их пути, капитан только рассмеялся бы в ответ, сочтя это глупой шуткой. Но действительность превзошла самые мрачные фантазии. И нет разницы, как назвать охоту за живыми людьми, «тасис» или иначе, — суть одна! Но все же, что нужно этим шакалам, как назвал исмаилитов слепой шейх?

Неожиданно в коридоре послышались звуки голосов, дверь распахнулась, и в комнату вошел пожилой человек в темном халате. Его голову украшала затейливая меховая шапочка, а талию туго перехватывал пояс из чеканного серебра, богато украшенный бирюзой и самоцветами. Вместе с ним в комнату ввалились несколько до зубов вооруженных стражников. Двое из них держали чадно горевшие факелы.

Черные глаза пожилого незнакомца быстро пробежали по лицам узников. Он погладил ладонью густо посеребренную сединой бороду и громко сказал:

— Теперь здесь собраны все, кто имеет отношение к нашему делу. Не так ли, Мансур-Халим?

Слепец не удостоил его ответом. Он устремил незрячие глаза в неведомое пространство и молчал, крепко сжав губы, словно не слышал вопроса. Только пальцы, выдавая скрытое волнение, чуть быстрее, чем обычно, перебирали зерна четок. Али-Реза встал за спиной отца, скрестив руки на груди, и мрачно смотрел на незнакомца.

— Не хочешь говорить? — желчно усмехнулся тот. — Ты по-прежнему гордый, хотя Аллах уже покарал тебя за гордыню, погасив свет в очах. Может быть, он еще и лишил тебя языка?

— Не смей упоминать имя Аллаха, нечестивый пес! — угрожающе произнес Али-Реза, но замолк, остановленный вялым жестом отца.

— Ты владеешь тем, что не принадлежит тебе, — продолжал незнакомец, не обращая внимания на молодого шейха. — Но всему приходит конец! Сколько ты ни вертелся, а придется отдать старые долги.

— Мы ничего не должны вам, — прошептал слепец, но незнакомец в темном халате услышал.

— Не будем спорить. — Он предостерегающе поднял ладони. — Все равно каждый из нас останется при своем мнении. Подумайте до рассвета. И учтите: урус разделит вашу судьбу!

Он резко развернулся и вышел. Следом за ним ушли и вооруженные стражники.

Комнату потихоньку начал окутывать сумрак — солнце село, а слабые, похожие на умирающих мотыльков язычки пламени светильников не могли до конца рассеять темноту. Она наступала неотвратимо, столь же уверенная в своей безраздельной власти до рассвета, как незнакомец был уверен в своей власти над жизнью и смертью пленников. Наверное, именно поэтому он специально надел темный халат, чтобы подчеркнуть свое родство с силами ночи? Восточные люди любят отождествлять себя с силами природы или животными.

— Чего они добиваются от вас? — вновь спросил Федор Андреевич, когда стихли шаги за дверью. Он твердо решил расставить все точки над известной буквой: в конце концов ему посулили ту же участь, что и Мансур-Халиму с Али-Резой. Значит, он имеет право узнать, из-за чего рискует головой?

Впрочем, о каком риске идет речь? Судя по всему, здесь не привыкли бросать слов на ветер и ограничиваться пустыми угрозами; лишь только первые лучи солнца позолотят снега на вершинах гор, заявится стража и потащит пленников на расправу. Но почему судьбу слепца и его сына должен разделить русский офицер, не имеющий ни малейшего понятия о делах азиатов и их счетах между собой? Какое ему дело до их религиозных разногласий?

— Я уже говорил тебе! За долгие века последователи нашего учения накопили множество знаний , а Имам хочет завладеть ими любым способом, — нехотя ответил старик.

— Опять ваши пресловутые разногласия по поводу знаний ! Но при чем здесь я? — Капитан недоуменно развел руками. — Почему я должен разделить вашу судьбу?

— По мнению Имама, ты мог получить часть наших знаний , — объяснил Али-Реза. — Именно поэтому ты и очутился здесь.

— Вот оно что! Значит, сейчас приходил сам Имам? — удивился Федор Андреевич.

— Нет. — Слепой Шейх отрицательно мотнул головой. — Это не Имам! Он никогда не покажется тебе, гяуру. Даже обреченному на смерть.

— Хорошо, — не отставал Кутергин. — Чего же в таком случае хотел от вас Желтый человек? Тоже знаний?

— Да, — тихо подтвердил Мансур-Халим.

• Предыдущая
• 59/156
• Следующая