Бальзам Авиценны - Веденеев Василий Владимирович - Страница 54
- Предыдущая
- 54/156
- Следующая
— Я дам тебе алмаз, когда увижу старика и поговорю с ним, — твердо ответил Кутергин.
— Будь по-твоему, — разочарованно вздохнул Нафтулла.
Федор Андреевич незаметно сунул руку за пазуху и нащупал маленький узелок, который висел на шее вместе с нательным крестом. Конец путешествия близок, а он до сей поры так и не придумал, как скрыть камни от чужих глаз и рук. Конечно, у него не знаменитый «Санси», подаренный известным богачом Павлом Демидовым императору Николаю в день именин. Тот бриллиант стоил полмиллиона рублей — громадные деньги, и по сравнению с ним алмазы капитана просто копеечные, но они его единственное богатство на чужбине!
Впрочем, кажется, у «Санси» своя любопытная история? Сначала он принадлежал бургундскому герцогу Карлу Смелому, который погиб в битве при Нанси, сражаясь против войск французского короля Людовика XI. Безвестный солдат нашел после битвы алмаз грушевидной формы и, не зная истинной цены находки, продал его за один гульден монаху, а деньги тут же пропил в палатке маркитантов. Монах оказался хитрее и предприимчивей: он перепродал камень португальскому королю Антону за кругленькую сумму. Антон очень любил бриллиант, но, оказавшись в тяжелом финансовом положении, отдал его в уплату крупного долга. Камень повез кредиторам доверенный слуга, однако он угодил в лапы разбойников и погиб, а бриллиант исчез. Король настолько верил слуге, что не сомневался в его честности: он приказал отыскать тело погибшего и вскрыть его. И камень нашелся в желудке преданного слуги. Потом алмазом владели английские и французские короли, пока его не откупил Демидов.
«Попробовать, по примеру королевского слуги, проглотить алмазы? Пожалуй, это выход из положения. А камень для уплаты Нафтулле за услуги стоит оставить. Мало ли какие неожиданности подстерегают в горном гнезде?»
Офицер тайком развязал узелок и на ощупь пересчитал камушки: все на месте. Он зажал их в кулаке, поднес руку ко рту и сунул алмазы под язык. Кажется, никто не обратил внимания на его действия? Тем лучше. Ворочая языком, Федор Андреевич начал один за другим глотать камни — они проскакивали в горло удивительно легко. Наконец, под языком остался только один камень, предназначенный Нафтулле. Теперь на некоторое время сам Кутергин стал ходячим хранителем алмазов, и отнять их можно было, лишь вспоров живот. От этаких мыслей он невольно поежился, но что уж тут, когда дело сделано?
Тем временем дорога забирала все круче в гору, и вскоре отряд оказался перед воротами высокогорного селения. Сеида и его людей здесь ждали — створки со скрипом распахнулись, и всадники въехали на тесную площадку, со всех сторон окруженную строениями. На плоских крышах сидели до глаз закутанные в черное женщины, по лестницам шныряли любопытные ребятишки — черноглазые, чумазые, смуглые. Громко лаяли сидевшие на привязи собаки незнакомой Кутергину породы: мохнатые, с длинными ушами и вытянутыми, как у борзых, мордами. Встречать приехавших высыпали пестро одетые вооруженные мужчины — все, как один, с бородами и в странных войлочных шапках.
С любопытством осматриваясь, Федор Андреевич не заметил, как Нафтулла куда-то исчез, а вместо него рядом с русским оказались несколько джигитов Сеида. Один из них ловко выхватил из-за пояса капитана трофейный кинжал. Сильные руки схватили Кутергина и грубо сдернули с седла. Он рванулся, но джигиты держали крепко. Подъехал чернобородый Сеид и, ухмыляясь, спросил:
— Ты хотел увидеть слепого шейха?
Капитан не ответил. Он поискал глазами Нафтуллу: тот уже спешился и стоял поодаль, нарочно повернувшись к русскому спиной.
— Нафтулла! — закричал Федор Андреевич. — Такова цена твоей клятвы?
Нукеры Сеида захохотали. Они больно вывернули капитану руки и потащили его к каменной лестнице. Заставили подняться по ступеням и поволокли по темным запутанным переходам большого дома. Кутергину казалось, что он очутился в преисподней: в нишах и по углам мелькали неясные черные тени, местами мрак разрывал слабый свет масляных светильников, пахло гарью и eдким дымом первобытных очагов, где-то бубнили непонятные голоса — то ли читали заупокойную молитву то ли кого-то проклинали.
Русского поставили у двери, охраняемой двумя мрачными, свирепого вида стражами с саблями. Дверь распахнулась. Федор Андреевич получил крепкий пинок и полетел в неизвестность…
Страх подгонял отца Франциска. Он и прежде замечал: в опасных ситуациях страх оказывал на него удивительное действие — не парализующее, как на некоторых, а, наоборот, заставляя мозг лихорадочно работать в поисках спасения. Даже не заходя домой, падре кинулся на почтовую станцию, но там ждала неудача. Служитель уныло сообщил, что ближайший и последний на сегодня дилижанс отправится лишь поздно ночью. Так долго ждать отец Франциск не мог. Во-первых, ему позарез нужно немедленно убраться из города, чтобы обезопасить собственную жизнь, а во-вторых, он должен срочно предупредить благодетелей о грозящей Лючии опасности. Написать и отправить письмо? Ерунда, оно наверняка опоздает! Лучше все сделать самому.
Куда теперь, что придумать? Священник вышел на улицу и остановился. Темная сутана и широкополая шляпа делали его почти незаметным в сумраке, но не будешь же торчать здесь ночь напролет? О Святая Мадонна, помоги своему недостойному и грешному слуге! Услышав тарахтенье колес, отец Франциск насторожился. На площадь перед почтовой станцией выехала большая карета с дородным кучером и лакеем на козлах. Четверка сытых вороных коней легко тянула лакированный экипаж.
— Как нам проехать на Турин? — спросил кучер. Решение созрело молниеносно. Священник вышел на свет и рывком распахнул дверцу кареты. Увидев служителя Церкви, сидевший внутри элегантный седой господин недоуменно поднял брови.
— Вы едете в Турин? — Падре влез в салон и захлопнул за собой дверцу. Усевшись напротив седого господина, он благословил его и как ни в чем не бывало сообщил: — Я еду с вами! Дело касается жизни и смерти. Поверьте, это очень важно. Заодно я покажу дорогу.
Седой, господин весело рассмеялся и открыл маленькое окошечко, прорезанное в стенке кареты.
- Предыдущая
- 54/156
- Следующая