Космическая станция «Василиск» - Вебер Дэвид Марк - Страница 60

• Предыдущая
• 60/90
• Следующая

Харрингтон отпила еще глоток, отставила чашку, готовясь снова нырнуть в пучину докладов, – и тут прожужжал вызов. Она нажала кнопку интеркома.

– Да?

– Офицер связи, мэм, – объявил дежурный морпех, и Виктория поморщилась. Появление Вебстера ее вовсе не печалило, просто он наверняка приволок гору ежедневной текущей почты.

– Входите, Сэмюэль, – произнесла она и открыла люк.

Вошел Вебстер с электронной папкой под мышкой, щелкнул каблуками и протянул свою ношу капитану.

– Еже…

– … дневная почта, – кисло закончила за него Виктория, и лейтенант улыбнулся.

– Да, мэм. Ничего срочного.

– И то облегчение.

Она взяла папку и прижала большой палец к идентификационной панели, в который раз удивляясь, почему, согласно флотским правилам, необходимо тратить время офицеров на ручной прием и доставку текущей почты командиру корабля. Вебстер одним нажатием кнопки мог прямо с поста связи спокойно сбросить всю почту на капитанский компьютер – но на Флоте так не делается. Возможно, подумалось ей, ручная доставка призвана обеспечить уверенность в том, что капитаны действительно читают всю эту муру.

– Так точно, мэм. – Вебстер снова отдал честь, еще раз улыбнулся и исчез в люке.

Виктория с минуту посидела, переводя взгляд с папки на компьютер и обратно, размышляя, за какую кучу приняться сначала. Победила почта. По крайней мере, она исходила из источника за пределами «Бесстрашного». Капитан придвинула папку к себе и включила.

На встроенном экране появилось первое сообщение, Харрингтон бегло его просмотрела и вызвала следующее. И следующее.

Замечательно, какие перлы информации лорды Адмиралтейства в своей бесконечной мудрости полагали необходимым сообщать капитанам. Зачем, например, исполняющему обязанности старшего офицера по станции «Василиск» знать о постановлении «Кораблестроя» об обязательном порядке замены двух катеров на шестой бот на всех дредноутах КФМ? Скорее всего, штабным операторам лень выяснять, кому подобные сообщения действительно нужны, и они гонят послания всем подряд.

Виктория, сделав страдальческое лицо, ускорила просмотр почты. Часть ее действительно имела отношение к служебным обязанностям экипажа «Бесстрашного», например добавление силовых ножей в список контрабандных товаров по Медузе. Некоторые письма оказывались умеренно забавными, однако большинство вызывали только скуку.

Наконец Харрингтон добралась до последнего сообщения, из последних сил прочитала его и вдруг чуть не подпрыгнула в кресле, а в глазах заплясали чертики. Послание пришло с пометкой «к сведению» и не требовало никаких действий.

Виктория припомнила свои давешние подозрения о молчаливой поддержке в верхах. Некто могущественный решил дать ей прозрачный намек о своем одобрении ее действий, ибо никакой иной мыслимой причины посылать это на «Бесстрашный» просто не существовало.

Само содержание письма заставило коммандера Харрингтон захихикать. Вслух.

Внутренняя депеша от командующего КСЕВ[13] «Гефест» адмирала Уорнера адмиралу леди Люси Данверс, Космос-лорду третьего ранга, представляла собой стандартный ответ из серии «с прискорбием вас уведомляю» и гласила примерно следующее: в связи с последним запросом капитана лорда Юнга к «Кораблестрою» об особом ремонтном приоритете, инспекционные бригады адмирала Уорнера подтвердили первоначальные утверждения самого Юнга и определили, что износ тюнеров парусов Варшавской на тяжелом крейсере Ее Величества «Чудотворец» делает их замену вопросом самой срочной необходимости. Капитальный ремонт с последующими установочными и обязательными тестовыми мероприятиями обещает продлиться еще как минимум восемь недель. Вице-адмирал Уорнер, конечно, постарается всемерно ускорить работы и остается покорным слугой адмирала Данверс и проч.

Виктория аккуратно поставила папку на стол и попыталась заткнуться. Она ненавидела звук собственного смеха, но на сей раз ничего не могла поделать. Капитан вскочила, все еще фыркая, словно школьница, сгребла Нимица с его насеста и, подняв его на вытянутых руках, закружила по каюте. Кот издал чирикающую трель, очень похожую на человеческий смех.

– Ну, вот и все, сэр. – Харкнесс утер пот со лба заскорузлым носовым платком и убрал его в нарукавный карман комбинезона.

– Да уж, – согласился Тремэйн. Он помассировал натруженные мышцы шеи, гадая, не уронит ли офицерского достоинства, если тоже промокнет лоб.

– Спасибо, мистер Тремэйн, – произнес сержант Ганни Дженкинс.

По причине, известной только морпехам, их старший нонком на любом корабле всегда носил прозвище «Ганни». «Даже не вспотел», – с некоторой обидой подметил Тремэйн. Дженкинс еще раз окинул взглядом развешенные в грузовом трюме бота пустые шкурки боевых доспехов, набил пометку в своем блокноте и закрыл трюмный люк.

– Всегда пожалуйста, Ганни, – ответил Тремэйн.

Харкнесс молчал, глядя на морпеха с видом бесконечного превосходства. Дженкинс же платил ему тем, что совершенно игнорировал присутствие огромного пти-офицера.

– Остались только контейнеры с боеприпасами для второго бота, – жизнерадостно остановил их морской пехотинец, когда они собрались двинуться по коридору к воздушному шлюзу бота.

Тремэйн проглотил стон. Он надеялся оставить это на следующую вахту. Харкнесс, судя по всему, питал аналогичные надежды. Тремэйн собрался было возразить, но прикусил язык. Лицо Дженкинса еще не приняло насмешливого выражения, но все явно шло к тому. Возможно, подумал Тремэйн, старина Харкнесс где-то прав насчет морпехов… однако он не собирался доставлять Дженкинсу удовольствие, высказываясь вслух. Напротив…

– Конечно, Ганни, – сказал он еще веселее. – Не пройдете ли сюда, нонком?

– С нашим удовольствием, мистер Тремэйн, – кисло отозвался Харкнесс, а Дженкинс помахал своей рабочей бригаде, чтобы не отставали.

– … и на ботах полный боекомплект.

Маккеон закончил доклад и выключил блокнот. Капитан кивнула. По корабельному времени наступила глубокая ночь. На белоснежной скатерти между ними громоздились остатки ужина. Нимиц все еще занимался своей тарелкой на дальнем конце стола. Виктория, закинув ногу на ногу и поигрывая вилкой, наблюдала, как острые зубы кота с хирургической точностью снимают мясо с задней ножки сфинксианского древесного прыгуна. Просто не верится, в тысячный раз подумала она, до чего у него безупречные манеры за столом – пока дело не касается сельдерея.

– Тогда, думаю, мы готовы настолько, насколько возможно, – произнесла наконец Харрингтон.

– Знать бы еще, к чему мы готовы, – несколько кисло согласился Маккеон, и она чуть улыбнулась.

– После визита Гауптмана нам выпали добрые две недели без тревог и неожиданностей, – заметила Виктория.

– Затишье лишний раз наводит меня на мысль, что на нас надвигается нечто исключительно гадкое, – вздохнул Маккеон, затем сам выдавил саркастическую улыбку и встал. – Ладно, что бы ни случилось, полагаю, оно все равно случится, мэм. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, мистер Маккеон.

Старпом коротко кивнул и вышел. Полная перемена, сказала себе Виктория с глубоким удовлетворением. Полная.

Она поднялась сама и потянулась к почти пустой миске салата. Нимиц мгновенно поднял голову, сверкнув зелеными глазами, и его хозяйка улыбнулась.

– На, ненасытная утроба! – Хозяйка вручила зверю стебель сельдерея и направилась к задней части каюты, предвкушая роскошь долгого горячего душа.

Пронзительный визг зуммера вырвал ее из сна.

Виктория распахнула глаза на втором сигнале. До службы во Флоте она любила поспать, но первый же срок командования королевским судном приучил ее вскакивать при первой необходимости в любое время суток. Нимиц сонно пожаловался, когда наполовину сполз, наполовину скатился к ней на колени со своего любимого спального места на груди. Аккуратно отодвинув кота, Харрингтон нащупала клавишу интеркома.

• Предыдущая
• 60/90
• Следующая