Короткая победоносная война - Вебер Дэвид Марк - Страница 32

• Предыдущая
• 32/93
• Следующая

— Ну, что было, то прошло, — вздохнула Хонор, прерывая размышления. — Я не могу вернуться в прошлое и переделать его, но боюсь, оно лишило меня необходимых навыков, которые другие люди считают естественными. — Хенке заметила, что она дотронулась до левой половины лица, и криво усмехнулась. — Например, макияж.

— Знаешь, на самом деле ты в нем не нуждаешься, — мягко сказала Мишель.

И это была правда. Она никогда не видела, чтобы Хонор красила губы, но это не уменьшало ее яркости и точеной привлекательности.

— Миледи, — со страстью возразила Хонор, то ли смущаясь, то ли смеясь, — мое лицо нуждается в любой помощи, какую вы можете оказать.

— Ты не права, но я не буду с тобой спорить… — Мишель склонила голову набок, слегка улыбнулась. — Надо полагать, ты хочешь, чтобы я помогла тебе восполнить — гм! — пробелы в твоем образовании? — Хонор кивнула, и в глазах Хенке вспыхнула ласковая насмешка. — Или лучше сказать — недостачу в твоем арсенале? — подразнила Мишель и рассмеялась, поскольку Хонор вновь покраснела.

— Всего понемногу, — с достоинством ответила она, собрав все свое самообладание.

— Ну что же… — Мишель задумчиво поджала губы. — Ты знаешь, у нас совершенно разные типажи.

— Что это значит?

— О боже! — простонала Хенке, подняв глаза к небу: какая фантастическая невинность! Какое крайнее невежество в науке кокетства!

Хонор выглядела удивленной, и Мишель замотала головой.

— Значит, так. Доверься мне. Вообще-то моя мать всегда настаивала на том, чтобы все ее дочери в тонкостях овладели искусством охоты за мужчинами. Думаю, я смогу помочь тебе, но для этого мне надо устроить налет на корабельный магазин. Ничего из моей косметики тебе не подходит, это ясно. — Она нахмурилась и мысленно пробежала перечень самого необходимого, потому что в точности ей было известно только одно: в аптечке Виктории косметика отсутствовала напрочь. — Как скоро ты хочешь достичь желаемого результата? — спросила она.

— Примерно в течение недели? — почти нерешительно предположила Хонор, и Хенке, к ее чести, ухитрилась не улыбнуться.

— Думаю, мы справимся. Итак, сегодня четверг? Что ты скажешь, если в будущую среду я отложу свои дела где-нибудь перед ужином и обучу тебя превращаться в ослепительную красавицу?

— В среду?

Хонор снова покраснела. С рассеянным видом она отвела взгляд и принялась внимательно изучать настенный портрет королевы. Мишель пришлось срочно подавить очередной приступ смеха, потому что вот уже шесть недель по средам Хонор регулярно обедала вечером с Полом Тэнкерсли.

— Среда подойдет, — согласилась она через минуту.

— Договорились. А пока что, — Хенке поднялась, — мне понадобится увольнительная, завтра, на несколько часов. Встретимся для обсуждения занятий на тренажерах-имитаторах в шесть тридцать?

— Почему нет? — Хонор, казалось, почувствовала облегчение, заговорив о работе, она медленно отвела глаза от портрета королевы Елизаветы и улыбнулась. — И… спасибо, Мика. Большое спасибо.

— Ну вот еще! Для чего же тогда друзья? — рассмеялась Мишель, затем расправила плечи и щелкнула каблуками, завершая разговор. — С этими словами позвольте откланяться, доброй ночи, мэм.

— Доброй ночи, Мика, — сказала Хонор, и ее улыбка сопровождала коммандера до самого люка.

— … и я думаю, леди и джентльмены, что это касается практически всех, — сказал Йенси Паркс. — Благодарю вас, и всем доброй ночи.

Собравшиеся офицеры эскадры поднялись и, вежливо кивнув, покинули зал. Все, кроме одного, и Паркс удивленно поднял брови, увидев, что контр-адмирал Марк Сарнов остался в кресле.

— Вы что-то хотите, адмирал? — спросил он.

— Да, сэр, — спокойно ответил Сарнов. — Я могу поговорить с вами? — Он быстро посмотрел на коммодора Капра и капитана Хёрстона, затем снова на Паркса. — Наедине, сэр.

Паркс резко вдохнул. Он чувствовал, что Капра и Хёрстон тоже удивлены. Сарнов говорил скромно и уважительно, но настойчиво, а зеленые глаза были чересчур спокойны. Капра хотел что-то сказать, но адмирал жестом остановил его.

— Венсан, Марк, вы не оставите нас на минуту? Когда мы с адмиралом Сарновым закончим, я присоединюсь к вам в кают-компании и мы продолжим анализ передислокаций.

— Конечно, сэр.

Капра встал, глазами дав знак операционисту флота подняться, и оба вышли из зала. Дверь за ними закрылась. Паркс, откинувшись в кресле, поднял руку открытой ладонью к Сарнову:

— Так о чем вы хотели поговорить со мной, адмирал?

— О капитане Харрингтон, сэр, — ответил Сарнов. Глаза Паркса сузились.

— А что с капитаном Харрингтон? Есть проблемы?

— Не с нею, сэр. Ее работой я доволен. Но есть причина для разговора.

— Вот как?

— Да, сэр. — Сарнов с вызовом встретил взгляд своего командира. — Могу я узнать, сэр, почему капитан Харрингтон — единственный флагманский капитан, ни разу не приглашенный для совещания на борт «Грифона»?

Паркс с невозмутимым выражением лица глубже откинулся назад и забарабанил пальцами по ручке кресла.

— Капитан Харрингтон, — сказал он, выдержав минуту, — была полностью занята возвращением в строй своего корабля и знакомством с обязанностями капитана флагманского корабля, адмирал. И я не видел причин отвлекать ее от неотложных забот для участия в рядовых совещаниях.

— При всем моем уважении, сэр Йенси, я не думаю, что это правда, — сказал Сарнов. Паркс побагровел.

— Вы называете меня лжецом, адмирал Сарнов? — сухо спросил он.

Подчиненный, не отводя глаз, покачал головой.

— Нет, сэр. Возможно, мне следовало сказать так: я не верю тому, что ее плотное расписание — единственная причина, по которой вы лишили ее доверия.

Паркс со свистом втянул воздух сквозь зубы, глаза его заледенели — как и голос:

— Даже если допустить, что это правда, я с трудом понимаю, каким образом мои отношения с капитаном Харрингтон касаются вас, адмирал.

— Она капитан моего флагмана, сэр, и чертовски хороший капитан, сэр, — ответил Сарнов тем же спокойным тоном. — За прошедшие одиннадцать недель она не только освоила свои обязанности по эскадре, к моему полному — абсолютному — удовлетворению, наблюдая одновременно за ремонтом собственного корабля. Она продемонстрировала почти невероятное искусство в тактических маневрах, заслужила уважение всех моих капитанов и взвалила на свои плечи добрую половину забот капитана Корелл. Скажу больше, она выдающийся офицер с огромным опытом, которым мог бы гордиться любой капитан, ей практически нет равных. А исключение Харрингтон из числа участников совещаний оперативной группы может означать только то, что вы не очень доверяете ей.

— Я никогда не говорил и даже не намекал, что не доверяю капитану Харрингтон, — холодно сказал Паркс.

— Наверное, никогда не говорили, сэр, но, вольно или невольно, вы дали это понять.

Паркс выпрямился в кресле, лицо его окаменело. Было ясно, что он в ярости, а в глазах можно было прочесть даже нечто большее, чем ярость, когда он подался вперед, к Сарнову, и сказал:

— Позвольте мне прояснить одну позицию, адмирал. Я не потерплю нарушения субординации. Ясно?

— Я не собирался нарушать субординацию, сэр Йенси. — Обычно мелодичный тенор Сарнова стал плоским, почти болезненно нейтральным, но решительным. — Как командир вверенной мне эскадры линейных крейсеров, находящейся в вашем подчинении, я считаю своим долгом поддерживать своих офицеров. И если я вижу, что с одним из них поступают нечестно или несправедливо, моя обязанность — найти объяснение подобного отношения к нему или к ней.

— Хорошо. — Паркс снова откинулся на спинку стула, чувствуя, как внутри кипит гнев. — В таком случае, адмирал, я буду предельно откровенен. Мне не нравится, что капитан Харрингтон назначена в эту оперативную группу. Видите ли, я не доверяю ее способности размышлять здраво.

— Сэр, при всем моем уважении я не понимаю, как вы может судить о ее здравомыслии, ни разу не повстречавшись с нею.

• Предыдущая
• 32/93
• Следующая