Испытание адом - Вебер Дэвид Марк - Страница 44

• Предыдущая
• 44/171
• Следующая

Лафолле быстро осмотрел окрестности места привала, причем двигался он с бесшумной грацией снежного барса. «Правда, – подумала Хонор с невеселой усмешкой, – сейчас когда мой пульс громыхает, как оркестр ударных инструментов, я не расслышала бы не только шаги разведчика, но и топот стада бизонов с Беовульфа».

Когда Эндрю, выскользнув из зарослей, присел рядом с ней на корточки, Хонор подняла голову и присмотрелась. Очки ночного видения скрывали выражение его лица, но благодаря Нимицу Харрингтон ясно читала эмоции своего телохранителя, а потому чувствовала себя, как нашкодившая девчонка под взглядом строгого учителя. Нимиц, которого тревоги Эндрю немало забавляли, ободряюще чирикнул из своей корзинки, но и это не помогло. Хонор ухитрилась выжать из себя половинку улыбки, вытерла пот со лба и только после этого позволила своей руке опуститься на подставленную голову Нимица.

– Эндрю, надеюсь, ты не слишком торжествуешь по поводу того, что справедливость восторжествовала? – тихонько спросила она.

Гвардеец издал смешок и покачал головой.

– Миледи, я давно уж отчаялся призвать вас к благоразумию.

– Не такая уж я плохая, – возразила она, и он рассмеялся громче.

– Вы ужасны, миледи, так плохи, что хуже некуда. Но это нормально: окажись вы другой, мы бы вообще не знали, что с вами делать. А так при всех естественных трудностях нам хотя бы понятно, чего ждать.

– Ну спасибо, – пробормотала Хонор.

Из темноты, примерно с того направления, где должны были находиться Клинкскейлс и Мэйхью, донесся приглушенный смех.

Хонор невольно подумала о том, что отряд беглецов – может быть, к счастью – достаточно мал для того, чтобы все его члены сошлись поближе на неформальной основе. Хотя ей удалось привыкнуть к роли землевладельца, внутренне она по-прежнему ощущала себя частью строго иерархически выстроенного флота, с которым была связана вся ее жизнь начиная с семнадцати лет. Она прекрасно понимала важность субординации и дисциплины, однако сейчас под ее началом оказалось подразделение, даже меньшее по численности, чем на ЛАК-113, внутрисистемном кораблике, которым она командовала двадцать восемь лет назад. Как опытный командир Харрингтон четко осознавала, что для сплочения столь компактной и действующей совершенно самостоятельно боевой группы дух товарищества значит ничуть не меньше, чем выучка и готовность исполнять приказы. Кроме того – и на данный момент это имело даже большее значение, – ей было в радость ощущать, что должность и звание не являются преградой между нею и людьми, которые, будучи подчиненными, остаются в то же время и ее друзьями.

– Как ты думаешь, далеко мы ушли? – спросила она спустя мгновение.

Лафолле поднял запястье и, присмотревшись к светившемуся в темноте наручному дисплею, ответил:

– Примерно на девятнадцать километров, миледи.

Кивнув, Хонор прислонилась затылком к древесному стволу и задумалась. Не приходилось удивляться, что она смертельно устала. Возможно, подлесок здесь был не так густ, как на месте первоначальной стоянки, но, продираясь сквозь него в темноте, она вымоталась до крайности.

С наступлением сумерек их продвижение замедлилось: несмотря на приборы ночного видения, то одному, то другому случалось запнуться о корягу или камень, угодить ногой в нору или запутаться в сетке лиан. Сама Хонор падала лишь дважды, однако отсутствие второй руки не позволяло нормально подстраховаться. В последний раз ей удалось лишь обхватить рукой переноску Нимица и развернуться в падении правым плечом вперед, чтобы упасть на бок и не придавить кота своим весом.

Возникший ниоткуда Джаспер Мэйхью помог ей встать и, хотя она ненавидела, когда с ней «нянчились», ей пришлось принять помощь. Несколько секунд Хонор стояла, опершись о плечо молодого офицера, и отстранилась лишь после того, как унялось головокружение.

Осторожно разминая плечо, она с облегчением вздохнула. Похоже, отделалась ссадинами и ушибами, от вывиха или растяжения связок удалось уберечься. Подняв голову, Хонор попыталась сориентироваться по светилам. Неба из-под дерева видно не было, но свет обеих лун Ада пробивался сквозь лиственную кровлю, пятная серебром стволы деревьев и травяной покров. «Должно быть, Шеол уже клонится к закату, – подумалось ей, – а Тартар закатится примерно через час. Таким образом, до рассвета осталось около трех часов, а до „Геенны“ – не менее четырех, а то и пяти километров». Набрав воздуху, Хонор рывком поднялась на ноги, а когда Лафолле вскинул на нее глаза, ухмыльнулась и потрепала гвардейца по плечу.

– Может быть, я и ослабла, Эндрю, но в развалину пока не превратилась.

– Ничего подобного, миледи, мне и в голову не приходило, – заверил ее майор. – Разве что иногда казалось, что вы порой бываете немного упрямы. Во вред себе.

Легко вскочив, он окинул ее внимательным взглядом, потом кивнул и, не проронив больше ни слова, двинулся путь.

– Стало быть, это и есть «Геенна», – пробормотала Хонор, лежа в компании троих грейсонцев на крутом склоне невысокого холма к востоку от поселения.

Подперев подбородок тыльной стороной ладони, она рассматривала лагерь. На вершине холма росло несколько высоких деревьев, позволявших надеяться на дополнительной защиту и хоть немного тени после восхода солнца, а в склон порос высокой, в рост человека, жесткой травой. Каждая травинка походила на клинок. Местность под склоном, где жались одно к другому лагерные строения, была расчищена от деревьев два-три года назад и уже зарастала: западную сторону ограды плотно оплели лианы. В целом поселение выглядело неухоженным, даже запущенным.

Впрочем, подумала Хонор, первое впечатление, пожалуй, ошибочно. На расстоянии пятнадцати метров вокруг ограды трава была выкошена или вытоптана, а вьюн на заборе мог появиться не случайно. Вплотную к изгороди обнаружились четыре хижины-самостройки, и им зеленая завеса на ограде сулила дополнительную тень.

Примерно в километре к северу от жилых строений выступала из травы керамобетонная посадочная площадка, рядом тянулись корпуса пакгаузов, а почти в самом центре огороженной территории на тонких, высоких опорах покоилась пластиковая цистерна с водой. Ветряная мельница с унылым, нескончаемым скрипом вращала колесо помпы, подававшей воду в резервуар. Для получения электричества ветряк не использовался.

С вершины холма, из травы, они разглядели и замеченные ранее огни. У поселения имелось четверо ворот, ориентированных точно по сторонам света. Сейчас они были заперты, но от каждого въезда начиналась прямая дорога, окаймленная рядами тусклых, подвешенных на трехметровых столбах фонарей. Самые яркие светильники обозначали перекресток.

– Как думаете, миледи, сколько их здесь? – тихо спросил Карсон Клинкскейлс.

Трудно было предположить, что кто-то в лагере, даже найдись там бодрствующий человек, мог услышать их с такого расстояния, но великан-энсин все равно говорил почти шепотом.

– Не знаю, – честно ответила она, задумчиво почесывая подбородок лежавшего рядом Нимица.

Лагерные хижины выглядели вместительными, в каждой из них, в зависимости от плотности наполнения, можно было поселить от пятнадцати до пятидесяти человек. «Возьмем среднюю цифру – человек тридцать, – решила Хонор. – В таком случае….»

– Думаю, наберется сотен шесть-семь, – высказала он предположение и, повернув голову, взглянула на лежавшего справа на животе Лафолле. – Эндрю, что скажешь?

– Я бы сказал то же самое, но по прежним подсчетам вроде бы выходило, что в каждом лагере должно содержаться тысячи по две.

– Для обычных поселений – верно, – отозвалась Хонор, – но этот лагерь особенный. Штрафной. В тех заключенные просто содержатся, а здесь отбывают дополнительное наказание.

– Ну что ж, миледи, нельзя не признать, что они разместили его в самом подходящем месте, – пробормотал Клинкскейлс и тут же резко шлепнул себя по шее, прихлопнув крылатую дрянь из местных кровососов, которых Сара Дюшен окрестила «адскитами». В отличие от москитов Старой Земли, эти похожие на них с виду насекомые летали только поодиночке. Что не могло не радовать – нападение роя кровососущих насекомых, каждое размером с ладонь, привело бы к самым тяжким последствиям. Впрочем, адскитам не помешало бы сообразить, что человеческая кровь не годится им в пищу и даже ядовита. Увы, безмозглые и кровожадные, они вновь и вновь алчно устремлялись навстречу собственной гибели.

• Предыдущая
• 44/171
• Следующая