Флагман в изгнании - Вебер Дэвид Марк - Страница 47

• Предыдущая
• 47/98
• Следующая

– Все подтверждается, сэр. Шестнадцать супердредноутов, семь линейных крейсеров и тридцать два легких корабля.

Вице-адмирал Стэнтон поморщился, слушая, как начальник оперотдела докладывает о силах противника. На флагманской палубе «Величественного» было очень тихо. В голосфере на Эверест надвигались красные огоньки – казалось, они даже мигают угрожающе. Они вышли из гиперпространства на самой гипергранице, в 20,7 световых минут от центрального светила, и мчались вперед таким курсом, чтобы планета оказалась между ними и звездой.

И нам их не остановить, подумал он.

– Последние данные слежения, сэр. – Капитан Траскот, начальник его штаба, передал Стэнтону планшет.

Адмирал поморщился, читая сообщение. При нынешнем курсе им осталось три часа – если считать, что они сохранят прежнее ускорение. Конечно, без дальнейших маневров они промчатся мимо Эвереста на 44600 километрах в секунду, а наверняка их основная цель – планета. По крайней мере, это единственный объект во всей системе, за который он обязан сражаться, – если вообще примет решение сражаться. Противник наверняка это знает, так что, скорее всего, на полпути они повернут.

Он глубоко вздохнул и отошел от голосферы. Пока что враг находится в двухстах пятидесяти миллионах километров от планеты, а это значит, что он даже не видит корабли Стэнтона. Но ситуация изменится, как только боевая группа включит двигатели. Гравитационная эмиссия распространяется быстрее скорости света, и если он не снизит мощность двигателей до уровня, который способна скрыть система маскировки, враг сможет следить за ним постоянно – как сейчас «Величественный» следит за хевами через сеть датчиков. Они не смогут определить, что у него за корабли, пока не подойдут ближе, но они будут точно знать, где эти корабли находятся.

Плохо, подумал он. Совсем плохо. Мантикорские ракеты по крайней мере на тридцать процентов эффективнее хевенитских, да и РЭП note 6 и активная оборона у Стэнтона лучше, хоть и не настолько. Но самый крупный его корабль – всего лишь дредноут, и дредноутов у него ровно четыре, а у хевенитов – шестнадцать супердредноутов. При таком соотношении даже ракетная перестрелка – чистое самоубийство, а если он попытается защитить Эверест, то они прижмут его и подойдут на расстояние действия энергетического оружия. После чего вся его боевая группа продержится максимум минут двадцать. Он успеет нанести хевам какие-то повреждения, прежде чем погибнет сам, но потеря его кораблей повредит Альянсу куда больше, чем все, что он успеет сделать хевам, а Эверест выиграет лишь полчаса.

– Нам их не остановить, – тихо сказал он.

Траскот напряженно кивнул. В глазах читалась горечь, но ни к чему было притворяться, будто они в силах совершить невозможное.

– Хелен, – Стэнтон повернулся к офицеру по связи, – установите мне прямую связь с премьером Джонсом.

Она подтвердила приказ, и он снова обернулся к начальнику штаба Траскоту и коммандеру Райану, начальнику оперотдела.

– Джордж, вместе с Питом просчитайте встречный бой на прямом-возвратном курсах. Задержать их мы не сможем, но я хочу вломить им по дороге. Рассчитайте курс, который проведет нас в пяти миллионах кликов от них. Если они попробуют уклониться, это даст чуть больше времени Джонсу и эвакуационным кораблям. А если они не станут уворачиваться, то я хочу пройти мимо них на максимально возможной скорости. Они, скорее всего, замедлят скорость, чтобы увеличить время боя, но это несущественно. Я хочу выпалить в них всем, что у нас есть. Беглый огонь всеми орудиями, пока у нас хватит боеприпасов.

– Сэр, если мы это сделаем…

– Знаю, потом мы будем вынуждены не подпускать их на расстояние выстрела, потому что нечем будет в них стрелять. – Стэнтон замотал головой, злясь не на Траскота за возражение, а на обстоятельства, которые загнали его в угол. – Джордж, нам в любом случае не светит затяжной бой при таком количестве орудий у противника. Так мы хоть нанесем максимум вреда за минимально короткое время, а их оборона более чувствительна к перегрузкам. Если мы ее перенасытим, то получим хотя бы несколько неплохих попаданий.

Траскот немного подумал, потом согласился.

– Да, сэр, – сказал он. – Какие приоритеты по целям?

– Сосредоточимся на крупных кораблях. Может, линейных крейсеров мы подобьем и больше, но если основательно повредить один-два супердредноута, то потом легче будет отбивать систему.

– Да, сэр. – На этот раз голос Траскота звучал увереннее.

– Адмирал, премьер на связи, – доложила офицер по связи.

Стэнтон жестом попросил ее подождать.

– Минуточку, Хелен, – сказал он, все еще глядя на Траскота. – Джордж, как только вы с Питом прикинете примерный план, пусть он заканчивает сам, а ты проверь, чтобы центр слежения взорвал все сенсорные платформы внутри системы. Скажите центру, чтобы перед эвакуацией подтвердили установку зарядов, потом направьте «Пророчицу» и «Оракула» – пусть забирают ребят и увозят ко всем чертям, пока все остальные разбираются с хевами. Гравитационные техники не должны оказаться в плену у Хевена, понятно?

– Так точно, сэр, – мрачно кивнул Траскот.

Взрыв платформ с датчиками сверхсветовой связи лишит Стэнтона важного преимущества, но он не собирался сражаться в системе, а гравипередатчики оставались одним из самых тщательно охраняемых секретов мантикорского флота. Они не должны были попасть в руки к хевенитам. Для корабля вроде «Величественного» это означало массивные внутренние повреждения – чтобы разрушить секцию связи без возможности восстановления. Центр слежения требовалось разрушить полностью. Кроме того, техники центра знали свои системы и их устройство не хуже компьютеров.

– Ладно, – горько вздохнул Стэнтон и выпрямился, поворачиваясь к офицеру по связи. – Соединяйте с премьером, Хелен, – тихо сказал он.

– Что-что он сделал?

– Посадил брата Жуэ под домашний арест и вернул Маршана на кафедру собора Бёрдетт, ваша светлость, – повторил лорд Прествик.

– Домашний а…

Бенджамин захлопнул рот, чтобы не повторять, как идиот, слова канцлера. Несколько мгновений он ощущал лишь потрясение от дерзости Бёрдетта, но потом его глаза сузились, а взгляд стал каменным.

– Очевидно, для этого он использовал своих гвардейцев?

– Да, ваша светлость, – ответил Прествик, сохраняя ровный тон, но это далось ему нелегко.

Голос у Бенджамина был не менее жесткий, чем взгляд, и этот ледяной тон напомнил канцлеру, что династия Мэйхью правила почти тысячу земных лет. И не все эти годы были мягкими и спокойными – как и Протекторы, правившие в былые времена.

– Понятно. – Казалось, голосом Бенджамина можно было резать алмазы. – И как он оправдал свои действия?

– Вы же знаете, – осторожно начал Прествик, – он всегда утверждал, что Ризница ошиблась, сняв Маршана. Теперь он высказался подробнее, заявив, что, вне зависимости от правоты Ризницы, у вас лично не было полномочий выполнять ее решение.

– Да неужели?

Протектор явно ждал ответа на эти слова, и Прествик вздохнул.

– По сути, ваша светлость, он объявил неконституционным ваше восстановление личной власти, и меня это пугает. Верховный суд так не думает, но хотя Ключи открыто не возражали, они и не принимали эти изменения официально. Если реакционеры смогут использовать вызванные им религиозные возмущения, то они заявят, что и любое другое действие, совершенное вами с момента восстановления власти, является незаконным.

Мэйхью сжал зубы, глаза его вспыхнули, но Прествику явно не по душе было пересказывать доводы Бёрдетта. Ни к чему срывать зло на нем. Кроме того, Бёрдетт поставил Прествика в крайне сложное положение.

– Пожалуйста, садитесь, Генри, – сказал он уже спокойнее и холодно улыбнулся, пока Прествик усаживался на удобный стул перед столом Протектора.

• Предыдущая
• 47/98
• Следующая