Красная Шапочка, черные чулочки - Васина Нина Степановна - Страница 39

• Предыдущая
• 39/73
• Следующая

– Ну какая еще медведка?.. Бабушка!

– Нет уж! Я предпочитаю, чтобы меня разобрали себе дети, и на здоровье!

– Бабушка! – Я трясу ее за плечо и вдруг ощущаю, какое оно худое и острое. – Хватит уже о пауках! Скажи, как твою болезнь называют врачи?

– Врачи!.. – хмыкает она. – Врачи мне запретили рожать после первого ребенка! Они совершенно по-другому представляют цель жизни. Только подумай: цель жизни – жить? Это же бред! У меня рак матки. Это я знала и без врачей. И не смей плакать! Я сделала все, чтобы вы даже не испугались, не то что рыдали в предчувствии моей кончины!

Ночью я все рассказала Агелене. Мы лежали с ней на большой старой перине и плакали, обнявшись.

– Так и сказала?.. Уйду после последней тарелки?

– Так и сказала.

– Но морфий – это же наркотик!

– Наркотик, – давлюсь я рыданиями.

– Наша бабушка – наркоманка?

– Она умирает.

– А сколько осталось этих тарелок?

– Понятия не имею. Я даже не знала, что они из серебра. Что за ними приезжает ювелир.

– Я должна рассказать маме, – решается Агелена. – Мы должны всем рассказать, нам помогут… – закончила она неуверенно.

– Как же. Помогут. Еще скажи, что моя мама прилетит на помощь, как Бэтмен! Ты как знаешь, а своей я ничего не скажу. Она и так обзывает бабушку ненормальной. Еще добавит к прилагательному существительное. Получится – ненормальная наркоманка. Слушать это потом всю жизнь…

Приехавший на следующий день Макар нашел две ложки, две тарелки и небольшую ажурную конфетницу.

– Были еще тарелки, я помню! – метался он по дому.

Мы с Агеленой сидели на полу возле Тили, обхватив ее ноги.

– Сынок, – просила бабушка, – не сердись, посиди со мной.

– Послезавтра я должен быть на сборах, я не могу сидеть! Скажи этим бестолковым любительницам трагических историй, чтобы нашли тарелки. На этом, – он кивнул в сторону собранных остатков серебра, – ты долго не протянешь.

– Ты обозвал нас тогда бестолковыми любительницами трагических историй, – безжалостно напомнила Агелена. – А ювелир опоздал.

– Опоздал? – Макар поднял голову и удивленно посмотрел на Агелену. – Но вы же запрятали тарелки? Ведь запрятали?

– Мы не будем опять ругаться на эту тему! – попробовала я остановить ссору. – Мы и так переругались из-за этих тарелок у гроба!

– Вы положили тарелки в гроб? – Ося решил тоже поучаствовать в завлекательном споре.

– Вы!.. Обе! – Макар вскочил и навис над столом, как карающий злой ангел. – Я знаю, что вы думаете! Хорошо изображать из себя чистюль и рыдать от умиления собственным всепрощением! А попробовали бы доставать ей морфий! Продавать эти проклятые тарелки! А ведь они были настоящим антиквариатом, какой-то покупатель не смог вывезти серебро за границу, в милицию поступила информация, меня чуть не исключили из училища, когда узнали, что я веду переговоры с ювелирами!

– Минуточку, какой еще морфий? – встрепенулся муж Гамлет.

– Ты, страдалец! – встала и я, не отпуская своими глазами глаза Макара. – Вместо того чтобы потихоньку выгребать посуду, поговорил бы с нами, объяснил! Мы были всего лишь двумя маленькими девочками, и мы запрятали эти две несчастные тарелки!..

– Это я запрятала, Нефила ничего не знала, – перебила Агелена. – Я запрятала две тарелки, когда… когда Тили сказала, что после последней тарелки она умрет. С твоей стороны было настоящим издевательством упрекать потом нас в смерти Тили из-за этих двух тарелок.

– Она бы протянула на остатках серебра еще месяца три, – притих Макар.

– Я же тебе говорю – ювелир опоздал! Хоть бы мы заготовили еще десять тарелок! Она умерла! – перешла я на крик, взяла свою тарелку и грохнула ею об стол. Ничего. Тогда я сбросила тарелку на зеленые плитки пола. Ничего!

– Они… Они небьющиеся… – прошептала Агелена и вдруг зарыдала громко и отчаянно.

– Отлично!.. – отдышалась я. – Небьющиеся тарелки – это просто отлично! И чего ты ревешь?

– А если… Если это была передозировка-а-а-а?.. Она подумала, что больше нет денег на морфи-и-и-и-а-я… я спрятала две тарелки, они теперь висят в ее комнате, а она…

– Перестань реветь, мурена. – Нара встала и обняла Авоську. – Она бы все равно умерла – месяцем позже. Она знала, что умрет, уже когда меня родила.

Мы затихли, позволяя горю вытекать из нас с каждым судорожным вздохом.

– Никто не обидится, если я скажу, что чувствую себя просто счастливым человеком, будучи в данный момент полным сиротой? – решил подбодрить нас Гамлет. – Никаких тетей, дядей, братьев, сестер…

– Какой же ты сирота? – удивилась Нара.

– Действительно, – поддержал ее Прикус, – у тебя есть сын и падчерица, жена, теща, тесть и даже домашний юрист.

– Выпьем же за то, – радостно подхватил Гамлет, – чтобы счастье никогда не было полным и было чему завидовать! Спасибо этому дому.

– Точно! – согласился Прикус. – Я не очень понял, чему ты хочешь завидовать, но вот мясо… Это жаркое меня победило! И раз уж мы заговорили о родственниках, я хотел бы ее увидеть наконец!

– Кого? – осмотрела я всех сидящих за столом.

– Ну эту, племянницу. Которая так хорошо готовит. Где она? Почему не ест с нами?

В час ночи Агелена предложила пойти в комнату Макара и, как в первое наше совместное лето, залезть к нему в постель.

Мы легли с нею спать в комнате бабушки – я настояла, – Гамлет с детьми устроился в гостевой комнате, Прикус ушел сторожить на улицу, прихватив с собой спальный мешок.

– Мы уже не можем залезть к нему в постель, – вздохнула я. – Мы выросли.

– Скажи уж сразу, что муж тебя убьет, если узнает.

– Он не узнает, – вдруг раздался шепот у нашей кровати, – я его усыпила.

– Нара? – подскочила я. – Как это – усыпила?

– Она подсыпала ему сонного порошка, – сообщил Ося.

– И ты здесь?

Я включила лампу.

Дети сидели у кровати на полу.

– Мы проползли по коридору на четвереньках, – гордо заметил Ося.

– Зачем?

– Чтобы Прикус не заметил нас в окнах. Он дом обходит раз в час. У него часы на руке пищат, когда нужно идти в обход, – шептал Ося, сдерживая зевоту.

– Так… – Я быстро натянула джинсы и свитер. – Где ты взяла то, что подсыпала Гамлету?

– В кухне. Не волнуйся, это просто снотворное. Оно, наверное, старое.

– Так!.. Что же это творится?.. Сейчас же идем в кухню, и ты покажешь мне это старое снотворное!

– Хорошо, мы пойдем, – отвечает за Нару Ося. – Только по коридору поползем на четвереньках, ладно?

– Вы что, издеваетесь?.. Никуда я не буду ползти!

– Прикус обходит дом сначала в одну сторону, потом – в другую. Или ползем, или пережидаем, когда он перестанет заглядывать в окна и уйдет в сарай. Нефила, – серьезно и многозначительно вдруг попросил Ося. – Мы сюда приползли за помощью. Ты нам поможешь?

– Ничего не хочу слушать! Сначала я должна выяснить, что с мужем!

– С ним все в порядке, – вдруг тихо заметила Агелена. – Это я дала Наре снотворное.

– Вы что творите?! Да как ты посмела дать ребенку…

– Ладно, ладно, не кричи! – скривилась она. – Это не снотворное, это простая сода.

– Ка… какая сода? – совсем обалдела я, уже ничего не понимая.

– Обычная. Двууглекислый натрий, – объяснила Агелена.

– А мне ты сказала, что это снотворное, только старое! – возмутилась Нара.

– Я хотела, чтобы ты отстала, – отмахнулась Агелена. – Пристала как банный лист – дай и дай ей снотворное для Гамлета.

– А ты спросила, зачем оно ей? – поинтересовалась я, закипая. – Или тебя такие мелочи вообще не волнуют?!

– Спросила. Нара ответила, что собирается пойти на кладбище и раскопать там могилу. Короче – пошутила. Ну и я в ответ пошутила.

Я смотрю сначала на Нару, ожидая, когда она засмеется, потом – на Осю. Они оба слишком серьезны.

– А что я должна была делать, когда эта стрекоза так отвечает? – забеспокоилась Агелена, не дождавшись правильной реакции на свою удачную шутку. – Провести воспитательную беседу, что маленьким девочкам нельзя ходить ночью на кладбище? Нет уж! Проще было дать ей соду, чтобы она насыпала ее куда захочет, и пойти спать.

• Предыдущая
• 39/73
• Следующая