Красная Шапочка, черные чулочки - Васина Нина Степановна - Страница 12

• Предыдущая
• 12/73
• Следующая

– Нет, ты не знаешь, я этого еще не говорил! Я тебе это сейчас скажу, чтобы освободиться. Девочка в лесу – она появилась вдруг, как ангел, понимаешь? Я обыскал Кобру везде, а когда ее увидел, подумал, что в рот не заглядывал. Когда он перестал дышать, я выпил почти бутылку виски. И – ничего. Так, поведет иногда в сторону, а так – ничего. А девочка чистенькая такая, нежная и совсем не испугалась. Смотрит на меня с жалостью, ладошкой своей по голове погладила. Ёрик, дай мне марочку.

– Гамлет…

– Дай марку, я сказал, а то упаду при всех в падучей.

Ёрик достает из нагрудного кармана блокнот и протягивает, отводя глаза.

Гамлет осторожно поддевает ногтем небольшую марку с изображением синего слоника и кладет ее липкой стороной на язык. Аккуратно закрывает блокнот. Через полминуты он уже задумчиво мял марку передними зубами, а Ёрик смотрел на его рот и потел.

– Во рту ключа тоже не было, – сплюнул Гамлет и встал. – Знаешь, что я сделал? Я металлоискателем по Кобре прошелся! Вот до чего я тогда дошел.

– Металлоискателем, – кивнул Ёрик.

– Именно. – Гамлет разглядывал себя в зеркало. – Восемьдесят девятый. Тяжелый год. Я всегда ездил с оружием, сканером и металлоискателем.

Они вышли в праздничный гул, в нарядную суматоху, в запахи духов и пудры.

– Ну что? – наигранно бодро Гамлет подхватил невесту на руки. – Познакомить тебя с сыночком, мамочка?

Я нашла глазами мальчика во фраке.

– После регистрации. – Я настороженно разглядывала его странные глаза. – Как только будут соблюдены все формальности, ты меня познакомишь с сыночком, а я тебя – с моей тетей. Вон она, в розовом платьице, на коленях у своего брата сидит.

– Брата? – кое-как сфокусировал взгляд Гамлет на странной паре в холле: высокий черноволосый красавец с девочкой. – Постой, это же… Это твой папочка, какой брат?..

Тут уже я не выдержала – схватила жениха за ладонь и сжала ее что было сил.

– Откуда ты знаешь, что это мой папочка? Ты что, следил за мной?!

– Птичка моя, у меня вклады в трех заграничных банках, яхта, дом во Франции и боулинг-клуб в Москве. Неужели ты думаешь, что я подхвачу первую попавшуюся выпускницу школы и потащу ее в загс? Конечно, следил! На то у меня есть служба безопасности, а ты как думала?..

– Я?.. Я думала, что ты меня забыть не можешь! – зашипела я, дергая ногами, и размахнулась зеленым букетом. – Я думала, что ты без меня жить не можешь!..

– Конечно, не могу! – Он поставил меня на пол и закрыл голову руками. – И забыть не могу! Спасите! Меня убивают капустой – это… Это полный беспредел!..

Тогда, в лесу, его стошнило как раз на мои сандалии. Я стояла и смотрела на желтоватую жижу, залившую их. А он ушел в кусты и еще минут пять выворачивался наизнанку. А я все стояла и ждала чего-то. Насыпала на сандалии землю и смахивала ее. Это мало помогало, но я упорно нагребала землю одной ногой на другую и уже собиралась заплакать, когда он шумно вышел – бледный, с огромными безумными глазами и с ножом в руке.

– Рот не открывается, – развел он руками и с идиотским видом подмигнул мне. – Попробую ножом разжать зубы…

Такого я уже не выдержала. Я побежала, крича что есть силы, напролом, ничего не видя и не ощущая, пока не выскочила на открытое место, и солнечный свет ударил по глазам, и, поскользнувшись на мокрой глине, я упала и плавно сползла к воде небольшого пруда, все еще крича. Я кричала бы, наверное, долго, если бы не рыжая девчонка в панаме и с сачком. Она зачерпнула рукой воды и плеснула мне в лицо.

– Дура! – крикнула я тут же.

– Сама дура! Ты что, припадочная? Посмотри только – всех убила!

– Это не я! Не я! – Пытаясь подняться, я опять падаю, девчонка с сачком бросается ко мне с воплем, она уже совсем рядом, я вижу ее бешеные глаза цвета крепкого чая и даже успеваю подумать – у меня такие же! – прежде чем, вцепившись друг в друга, мы не скатились по глине в воду.

– Кретинка! – сказала девчонка, как только откашлялась и сняла тину с головы. – Ты убила восемнадцать серебрянок!

– Кого?..

– Ты упала на соток, в нем было восемнадцать самок! Что я скажу Тили?..

Сначала я подумала, что чокнутая девчонка собирает змей, а я на них упала. Попробовала вскочить и броситься наутек, но обнаружила, что не могу сдвинуться с места. Ноги мои, измученные сегодня как никогда, отказались повиноваться.

– Меня парализовало… наверное, – пожаловалась я. – Это от холодной воды, как ты думаешь?

– Это тебе божеское наказание! Ну вот от кого, скажи, пожалуйста, ты так бежала?!

– От этого… мужчины с ножом.

– Ври больше! Здесь никого нет! Еще скажешь, что он хотел тебя зарезать, да?

– Нет. Он хотел ножом открыть рот у трупа. Я потеряла корзинку. Вернее, я ее не потеряла, я ее запрятала, а мужчину стошнило, когда я сказала – рыбное масло…

– Что еще за гадость? – скривилась девчонка, встав в воде и отжимая подол платья.

Она достаточно ловко поднялась вверх по скользкой глине, расставляя ступни в стороны, как это делают лыжники при подъеме. Я сидела в воде и смотрела, как глина выдавливается сквозь ее длинные пальцы ног коричневыми слизняками. Я решила тоже разуться – заодно и сандалии вымою!

Девчонка присела у сетки с металлическим кругом, который она, вероятно, и называла сотком. Потом прошлась на четвереньках, разглядывая что-то в траве.

– Четверо живы! – доложила она. Присела, покачиваясь и обхватив коленки руками. Наблюдать, как я полощу сандалии.

– Это все равно что селедочное масло, – сказала я, надеясь достигнуть хоть какого-то понимания и получить ее протянутую руку помощи. Без помощи мне из этой скользкой глины не вылезти. – Селедки не было. Мама сварила соленую горбушу, а потом мы добавили икры. Селедочным маслом это уже не назовешь. Это гораздо вкусней. Вот я и назвала масло – рыбным. А его от этого стошнило прямо на мои сандалии.

– Кого стошнило? Убийцу?

– Он не убийца. Наверное… Он предложил мне выйти за него замуж.

– Да ну?! – насмешливо хмыкнула девчонка и покачалась. – И ты согласилась?

– Я пока не могу. Я несовершеннолетняя. И школу закончить надо.

– Скажите, пожалуйста, какой прагматизм! – продолжала насмехаться девчонка. – А у тебя, кроме масла, случайно пирожков еще не было?

Я поправила на голове чудом уцелевшую во время моего пробега красную шапочку, но обижаться сил уже не было. Я только кивнула:

– С яблоками.

Это произвело мгновенное действие. Девчонка вскочила, скользя спустилась вниз и протянула мне руку с ужасно серьезным выражением лица. Когда она вытащила меня наверх, я потрясла рукой, надеясь, что плечевого вывиха не будет, и спросила:

– Что такое прагматизм?

– Как тебя зовут? – вместо ответа спросила девчонка.

Всегда, когда мне задают такой вопрос, я задумываюсь. В этот раз я доверилась безоглядно и сразу:

– Нефила.

– Агелена! – вдруг обрадовалась девчонка и протянула мне ту же руку, которой она с необычайной силой волокла меня вверх.

– Нет, мама почему-то выбрала имя Нефила, Агелена ей не понравилось, – чувствуя странное напряжение (на удивление у меня уже сил не было), ответила я, пряча свою руку за спину.

– Меня зовут Агелена Воськина! – закричала девчонка. – Ты моя сестра! Мы тебя ждем, ждем, а ты бегаешь по лесу!

Я оглядела место на траве позади себя и, не обнаружив никаких сотков, с облегчением села и только потом спросила:

– В каком смысле – сестра?.. Ты незаконнорожденная дочь моей матери?

– Я законная дочь твоего отца! Я родилась через семь месяцев после тебя! Ну? Неужели тебе никто про меня не рассказывал?

– Дочь отца?..

– Да тебе и правда плохо! Меня родители отправили в Загниваловку к бабушке на лето. Тебя никогда не отправляли, а меня – каждый год! До дома далеко – дойдешь?

– Подожди. Кто это – серебрянка? – Я все еще боялась четырех выживших змей.

– Конечно, паук! – радостно объявила Агелена. – Кто же еще?

• Предыдущая
• 12/73
• Следующая