Во дворце марсианских царей - Варли Джон Герберт (Херберт) - Страница 7

• Предыдущая
• 7/13
• Следующая

Свою колонию они назвали Новый Амстердам — из-за мельниц. К марсианским растениям пристало имя «вертушек», хотя Крофорд долгое время предпочитал «спиннакеры».

Они работали целыми днями и, как могли, не замечали «Берроуз», висевший у них над головами. Общение с ним было кратким и лишь по существу. Хотя главный корабль и был бессилен еще чем-нибудь помочь им, они знали, что им будет недоставать его. Поэтому в день его отлета они вели себя скованно и вызывающе равнодушно. Все демонстративно отправились спать за несколько часов до намеченного времени старта.

Крофорд, когда убедился, что остальные заснули, открыл глаза и оглядел неосвещенный барак. Жилище получилось не слишком роскошным; их жесткие тюфяки из теплоизоляционного материала располагались вплотную друг к другу. Туалет находился за тонкой перегородкой у одной из стен, и оттуда шел запах. Но никто из них не захотел бы спать снаружи, под куполом, даже если бы Лэнг это и позволила.

Единственный свет исходил от светящихся циферблатов, за которыми дежурный, как считалось, должен был следить всю ночь. У них никого не было. Крофорд решил, что дежурный лег спать. Ему следовало проявить беспокойство, но времени на это не было. Возможность улизнуть была кстати, и надо было надеть скафандр. Он поспешно занялся этим.

Как историк, он ощущал, что такой момент не следовало пропускать. Это было глупо, но ничего с собой поделать он не мог. Ему надо было выйти туда, и наблюдать отлет собственными глазами. Не имело значения, останется ли он в живых, чтобы рассказать об этом; ему надо было это запечатлеть в памяти.

Рядом с ним поднялся кто-то еще. Он застыл, но было уже поздно. Она смотрела с темноту, протирая глаза.

— Мэтт? — зевнула она. — Что… что такое? Что-нибудь…

— Шшш… Я хочу выйти. Спи. Послушай, Сон…

— Угу. — Она потянулась, яростно протерла глаза и отбросила с лица волосы. Она была одета в свободного покроя корабельный костюм — серую тряпку, сильно нуждавшуюся в стирке, как и вся их одежда. В тот момент, когда он наблюдал за тем, как ее тень потягивается и встает, «Берроуз» его не интересовал. Он заставил себя не думать о ней.

— Я пойду с тобой.

— Хорошо. Не разбуди остальных.

Снаружи, неподалеку от тамбура, стояла Мэри Лэнг. Когда они вышли, она обернулась, но удивления не проявила.

— Это ты дежурила? — спросил Крофорд.

— Да. Я нарушила собственные правила. Но и вы тоже. Считайте, что вам придется давать объяснения. — Она рассмеялась и подозвала их к себе. Они взялись за руки и стали смотреть в небо.

Через некоторое время Сон спросила:

— Сколько осталось ждать?

— Всего несколько минут. Потерпите. — Крофорд взглянул на Лэнг и ему показалось, что он увидел слезы, однако в темноте не мог быть в этом уверен.

В небе светила крохотная новая звезда — ярче всех остальных, ярче Фобоса. На нее было больно смотреть, но никто из них не отвел взгляд. Это был ракетный выхлоп «Эдгара Райса Берроуза», который направлялся в сторону Солнца прочь от долгой марсианской зимы. Звездочка была видна долго, затем она рассыпала искры и исчезла. Хотя в куполе было тепло, Крофорд ощутил дрожь. Прошло десять минут, прежде чем кто-либо из них посмотрел в сторону барака.

Они сгрудились в тамбуре, стараясь не смотреть друг другу в лицо, ожидая пока сработает замок. Внутренняя дверь открылась, и Лэнг рванулась вперед — а затем обратно в тамбур. Крофорд мельком увидел Рэлстона и Люси Мак-Киллиан, затем Мэри закрыла дверь.

— У некоторых людей в душе нет поэзии, — сказала Лэнг. — Или ее слишком много, — хихикнула Сон.

— Вы, ребята, не хотите обойти со мной вокруг купола? Может быть, обсудим, каким образом предоставить людям некоторое уединение.

Дверь тамбура открылась; там стояла Мак-Киллиан, жмурясь при взгляде на голую лампочку, освещавшую его. Одной рукой она придерживала на груди рубашку.

— Заходите, — сказала она, отступая назад. — Раз уж так, мы можем и поговорить об этом.

Они вошли; Мак-Киллиан включила свет и уселась на свой матрац. Рэлстон, нервно кутавшийся в свою кучу одеял, моргал. С момента катастрофы, он, казалось, никак не мог согреться.

Призвав устроить собрание, Мак-Киллиан успокоилась. Сон и Крофорд уселись на свои койки и через некоторое время, когда тишина сделалась напряженней, оказалось, что все смотрят на Лэнг.

Та принялась снимать свой скафандр.

— Ну, я думаю, что здесь все явно. Была бы рада выслушать все, что вы скажете. Люси, если ты ожидаешь, какого-нибудь выговора, не думай об этом. Утром мы первым делом предпримем меры, чтобы обеспечить для этого какое-то уединение; но, невзирая ни на что, в будущем мы сохраним довольно близкие отношения. Я думаю, нам всем следует раскрепоститься. Есть возражения? — Она наполовину выбралась из своего скафандра, затем помедлила и оглядела остальных, ожидая реплик. Тех не было. Она разделась догола и потянулась к выключателю.

— Некоторым образом, сейчас самое время, — сказала она, отбрасывая одежду в угол. — Единственное, что остается сделать с этой одеждой — сжечь ее. Тогда от нас будет лучше пахнуть. Сон, становись на вахту. — Она выключила свет и тяжело опустилась на свой матрац.

Несколько минут, пока они выбирались из своей одежды, стояло шуршание. Затем все они улеглись на своих койках. Прежде чем кому-либо удалось заснуть, прошло несколько напряженных, неприятных часов.

В течение недели после отлета «Берроуза» реакция обитателей Нового Амстердама была истеричной и преувеличенной. В атмосфере чувствовались скованность и фальшь; ощущение «ешь, пей и веселись» пронизывало все, чем они занимались.

Внутри купола они соорудили отдельное укрытие, не обсуждая вслух, для чего же оно. Серьезный труд страдал оттого, что вся пятерка лихорадочно составляла всевозможные группы из трех женщин и двоих мужчин. Возникала враждебность, она расцветала на несколько часов, а затем растворялась в слезливых примирениях. Трое объединялись против двоих, двое против одного, один объявлял войну остальной четверке. Рэлстон и Сон объявили о помолвке; та длилась десять часов. Крофорд едва не подрался с Лэнг, которую поддерживала Мак-Киллиан. Мак-Киллиан навеки отвергла мужчин и у нее произошел краткий бурный роман с Сон. Потом Сон застала Мак-Киллиан с Рэлстоном, и рикошетом перешла к Крофорду, которого затем бросила ради Рэлстона.

Мэри Лэнг предоставила этому идти своим путем, вмешиваясь лишь тогда, когда доходило до ссоры. Ее тоже затронула эта лихорадка, но по большей части ей удавалось сохранять спокойствие. Она шла в укрытие со всяким, кто ее об этом просил, стараясь не проявлять предпочтений, и мягко пыталась снова подтолкнуть их к работе. Как она сказала Мак-Киллиан к концу недели: «По крайней мере, мы лучше знакомимся друг с другом».

Все улеглось — как и предполагала Лэнг. Начало второй недели застало их в той же позиции, что и вначале: никаких прочно установившихся романтических привязанностей. Но они узнали друг друга гораздо лучше, свободно чувствовали себя в тесном общении с другими; им помогали новые дружеские отношения. Они были гораздо ближе к тому, чтобы составлять единую команду. Соперничество полностью не исчезло, но оно больше не доминировало в колонии. Лэнг заставляла их работать усерднее, чем когда-либо, наверстывая потерянное время.

Крофорд не участвовал в большей части интересных работ, поскольку главным образом подходил для малоквалифицированного ручного труда; тому, казалось, не будет конца. Так что ему и Лэнг приходилось узнавать о новых открытиях во время вечерних совещаний в укрытии. Он не помнил, чтобы обнаружили каких-либо животных, и поэтому, когда увидел нечто, ползущее по саду вертушек, бросил все и направился к нему.

На границе сада он остановился, вспомнив приказ Лэнг ничего не трогать, кроме как при сборе образцов. Он недолго понаблюдал за этим созданием — жуком? черепахой? — убедился, что с такой скоростью оно далеко не уползет, и поспешил на поиски Сон.

— Тебе придется назвать его в мою честь, — сказал он, пока они бежали обратно к саду. — Это мое право в качестве первооткрывателя, разве не так?

• Предыдущая
• 7/13
• Следующая