Поиск Будущего - Ван Вогт Альфред Элтон - Страница 20
- Предыдущая
- 20/45
- Следующая
— Что Ренфрю? — наконец вымолвил он хрипло. — Проснулся?
Блейк, поколебавшись, кивнул. Его лицо потемнело от хмури, он сказал просто:
— Он обезумел. Абсолютный сумасшедший. Мне пришлось его связать. Держу его в его комнате. Сейчас стал потише, но вначале он даже заговаривался.
— Вы с ума сошли? — прошептал наконец Кэкстон. — Ренфрю никогда не был настолько чувствительным. И просто от того, что прошло время, мысль от понимания, что все его друзья умерли, он не мог сойти с ума.
Блейк качал головой.
— Не только это, Питер. — Он помолчал, затем продолжал. — Питер, я хочу, чтобы вы приготовились к самому страшному потрясению.
Кэкстон уставился на него, ощущая внутри пустоту.
— Что вы имеете в виду? Блейк скривился и продолжал:
— Я знаю, вы воспримете это нормально. Так что не пугайтесь. Вы и я, Питер, некоторым образом потусторонние существа.
Кэкстон прошептал:
— Давайте к делу, что случилось? Блейк поднялся на ноги,
— Питер, планеты Альфы достаточно близки — уже две недели назад до них было всего шесть месяцев при нашей средней скорости пятьсот миль в секунду. Я думал даже попробовать поймать их радиостанции.
Он криво улыбнулся.
— Ну вот, — сказал он, — я настроил рацию и поймал их — чистота удивительная.
Он замолчал, посмотрел на Кэкстона, улыбка его была болезненной.
— Питер, — простонал он, — мы совершеннейшие глупцы. Когда я сказал Ренфрю правду, он сразу пал духом.
Он снова замолк. Молчание для напряженных нервов Кэкстона было невыносимо.
— Да ради же бога, ну, — начал он. И остановился. И лежал, очень тихо. В голове мелькнула догадка. В жилах застучала кровь. Наконец он слабо произнес:
— Вы хотите сказать… Блейк кивнул.
— Да, — сказал он. — Вот так. И они уже засекли нас своими сверхрадарами. Один из их кораблей подойдет встретить нас, как только я отвечу, что вы пришли в себя. Я только надеюсь, — закончил он мрачно, — что они смогут что-то сделать для Джима.
Полчаса спустя Кэкстон сидел в кресле управления, когда увидел какое-то мерцание в темноте. Возникла какая-то вспышка, которая стала разрастаться в размерах. В следующее мгновение громадный космический корабль поравнялся с ними меньше, чем в миле о них.
Кэкстон вымучено улыбнулся. Он сказал Блейку:
— Они сказали, что этот корабль вышел из ангара десять минут назад?
Блейк кивнул,
— Они могут долететь от Земли до Центавра за три часа, — сказал он.
Раньше Кэкстон этого не слышал. В голове его что-то произошло.
— Как! — вскрикнул он. — Как, ведь нам понадобилось пятьсот, — он замолчал, сел. — Три часа! — прошептал он. — Как же мы могли забыть о прогрессе человечества?
В последовавшей за этим тишине Кэкстон увидел, как в скалообразной стене, обращенной к ним, появилось черное отверстие. В эту пещеру Кэкстон и направил их корабль.
На экране заднего обзора было видно, что вход закрывается. Свет, вспыхивающий впереди, сфокусировался на двери. Когда он осторожно посадил корабль на металлический пол, на радиоэкране замелькало чье-то лицо.
— Касселехат! — прошептал Блейк Кэкстону. — Единственный человек, который пока что говорил непосредственно со мной.
С экрана на них всматривалось лицо утонченное, лицо ученого. Касселехат улыбнулся и сказал:
— Вы можете выйти из корабля и пройти в двери, которые вы здесь видите.
14
У Кэкстона было ощущение пустоты вокруг, когда они забрались в обширный приемник.
Молча они вдвоем гуськом прошли в зал, который выводил в очень большую, роскошную комнату.
В такую комнату, не моргнув, мог бы войти король или киноактриса в фильме. Она была вся увешена роскошным гобеленом, то есть, на какой-то миг он подумал, что это гобелен, затем увидел, что нет. Это был… он не мог определить.
Он и раньше видел дорогую мебель — в офисе и доме Ренфрю. Но эти диваны, стулья сияли, словно они были сделаны из подобранных разноцветных… Нет, не то, они не совсем сияли. Они…
Опять он не мог определить.
У Кэкстона не было времени на более тщательный осмотр. Потому что с одного из стульев вставал какой-то человек. Он узнал Касселехата.
Касселехат пошел вперед, улыбаясь. Затем он остановился, поморщив нос. Через мгновение, поспешно пожав руки Блейку и Кэкстону, он быстро отступил на десять футов к стулу и сел с довольно натянутым видом.
Это был поразительно нелюбезный поступок, несколько смягченный мгновение спустя тем, что человек знаком пригласил сесть и их. Кэкстон с некоторым недоумением уселся на диван, рядом с Блейком.
Касселехат начал.
— О вашем друге, — должен предостеречь вас. Это случай шизофрении, и наши психологи могут добиться только временного выздоровления. Полное выздоровление потребует большего времени и вашей полнейшей помощи. С готовностью соглашайтесь со всеми планами мистера Ренфрю, если конечно, они не примут опасный оборот.
— Теперь же, — он изобразил улыбку, — разрешите мне приветствовать вас на четырех планетах Альфы Центавра. Для меня лично это величайший момент. С самого раннего детства меня готовили единственного для того, чтобы быть вашим наставником и гидом, и, естественно, я переполнен радостью оттого, что пришло время, когда мои знания среднеамериканского языка и обычаев могут быть применены на практике, для чего они и предназначались.
Радости однако было не видно. Он продолжал морщить нос, и на лице его было общее болезненное выражение. Но слова его поразили Кэкстона.
— Что вы имеете в виду под знаниями американского языка? Это тот английский, который мы слышали по радио?
— Конечно, — последовал ответ. — Но язык в своем развитии изменился до такой степени — я могу быть откровенен — ведь у вас были сложности с пониманием всех предложений, не так ли?
— Но мы понимали отдельные слова, — сказал Блейк.
— Да.
— Хорошо. Значит, дело за тем, чтобы выучить новые слова?
— Ну да, так.
Они сидели молча, Блейк покусывал нижнюю губу. Именно Блейк сказал наконец:
— Что представляют из себя планеты Центавры? По радио вы говорили что-то о том, что центры населения снова вернулись к городской структуре.
— Я буду счастлив, — сказал Касселехат, — показать вам столько наших огромных городов, сколько вы захотите увидеть. Вы наши гости, на ваши отдельные счета были положены по два с половиной миллиона, чтобы вы использовали их на свое усмотрение.
Он замолчал.
— Но если сейчас у вас больше нет вопросов… Блейк и Кэкстон заговорили практически вместе:
— Минутку, сэр, — сказал Кэкстон.
— У нас полно вопросов, — сказал Блейк.
Старик поклоном принял эту задержку и остался сидеть. Первый вопрос задал Кэкстон:
— Как насчет продления жизни?
— Двадцать лет, — последовал осторожный ответ, — сверх того, что у вас есть теперь.
Потребовалась некоторая сверка, чтобы удостовериться, что они говорили об одном и том же «есть». Но Касселехат уже помнил урок по «среднеамериканскому». Он подразумевал примерно семидесятилетний возраст для их времени и девяностолетний для своего собственного.
Это казалось необычно скромным увеличением. Сначала разочарование явилось шоком, затем шок сменился замешательством. Тогда было столько надежд на то, что медицина вскоре сделает что-то значительное в этой области.
Как оказалось, проблема была в том, что клетки могли восстанавливаться ограниченное количество раз, первоначально — десять-двенадцать раз, приблизительно через шесть с половиной — семь лет. Улучшение состояло в открытии, которое сделало возможным производить максимум тринадцать делений почти в каждом человеке.
Но увеличить этот максимум было невозможно.
Люди из прошлого доказывали, что их собственное путешествие почти в пятьсот лет, конечно, разбило этот барьер. Но очевидно это было не так. Препарат Пелхама просто обеспечил неимоверное замедление клеточного процесса.
- Предыдущая
- 20/45
- Следующая