Райский сад дьявола - Вайнер Аркадий Александрович - Страница 50

• Предыдущая
• 50/106
• Следующая

Джангир тряхнул головой, отогнал пустые мысли, сказал легко:

– Не тужи, Коля… Лайяй… Собака лайяй, ветер носит… Нервничает парень…

Швец опустил глаза в пол, долго молчал, потом сказал осторожно:

– Наверное… Не говоришь ты мне чего-то, босс… Тебе виднее… Но!…

– Что «но»? – спросил Джангир.

– Я отвечаю за твою безопасность… И ситуация с этим нервным отморозком вполне поганая… При первой возможности он попробует тебя убить…

– Нормально… – пожал худенькими плечиками Джангир. – Вот ты и думай, как ему не дать расплатиться со мной… Пусть он уйдет, как динамщик из ресторана – не рассчитавшись…

– Можно приступать к выведению козла? -: взбодрился Швец.

– Нет! – отрезал Джангир. – Две причины…

– Скажи… – покорно попросил Швец.

– Этот земагор, дурак и ширялыцик, имеет воровской венец… Ты мне гримасы не строй и смешки попридержи… Я в этом понимаю больше тебя… Венец у него жестяной или слюдяной, купленный или братвой жалованный – это все равно венец, за понятия братва будет держать мазу. А мне сейчас устраивать пальбу со всей «цветной мастью» совсем ни к чему…

– И что теперь? – вздыбился Швец. – Терпеть все это?

Джангир прихлебнул виски и добро спросил:

– Коля, ты помнишь хоть один случай, чтобы я за обиду не рассчитался?

– Не знаю, может, у черта за пазухой припрятано…

– У черта компромата на меня, как у ненормального Хинштейна. Но вот этого грешка не числится… В этом-то я чист перед сатаной…

– Так что – ждать? Это же пат, это «рыба»…

– Почему ждать? – удивился Джангир. – Действовать! Это кто в домино играет – для того «рыба». А я предпочитаю покер…

– То, что ты умный, босс, мне очень нравится, – недовольно прищурился Швец. – А то, что ты меня за дурака держишь, мне нравится меньше…

– Перестань. Это, конечно, непросто! И дорого, и непросто! Попробую я достать своего племянничка дорогого через нашу доблестную, по-прежнему краснознаменную ментуру…

– А сможешь? – недоверчиво переспросил Швец.

– Надеюсь, что смогу, не бойся… И вторая причина, главная… Мне нужен Бастанян. Если ты сейчас уделаешь Нарика, мы скорее всего живым Леона не увидим… А он мне нужен живой. Все понял?…

Швец не успел ответить – зателебенькал музыкально телефон, – взял трубку, нажал кнопку, «Слушаю!», потом коротко кинул:

– Жди… – Повернулся к Джангиру. – На вахте этот сучара Ордынцев со своей гопой… Гнать?

– Сколько? – спросил быстро Джангир.

– Чего сколько? – не понял Швец.

– Гопа велика ли – интересуюсь…

– Сколько их там? – осведомился Швец в трубку и, зажав ладонью микрофон, сообщил:

– Один там с ним… Тоже ксива из МВД… Кузьмичев фамилия…

Джангир повернулся к Десанту, каменно-неподвижно внимавшему разговору хозяев.

– Ну-ка, сходи приведи их сюда… Обоих… Вежливо… Винтарь-то убери за стойку. Он тебе с этими ни к чему… Пока еще…

Глядя вслед Десанту, быстро и гибко метнувшемуся к двери, Швец сердито бормотнул:

– На кой они тебе? С этим цепным все равно никакой игры не будет… Так хоть силу показать. Пусть знает, что мы на него со всей конторой болт положили…

– Это ты не прав, Коля. – Джангир снова взгромоздился на высокий стульчик.

– Есть непреложный закон – нельзя до последнего выстрела перекрывать каналы связи. Пока поступает информация, всегда есть шанс использовать ее на пользу…

– И от вражин?

– Особенно! Если ее правильно понять, а потом надлежаще применить – цены ей нет…

Десант, вошедший первым, неодобрительно сообщил:

– Петр Михалыч, у сыскных пушки в карманах…

Ордынцев усмехнулся:

– Во-первых, не в карманах, а в кобуре…

Джангир перебил:

– Нет нужды в объяснениях! Живем, слава Богу, в такие времена, приличному человеку выйти на улицу без нагана – как без штанов… Все нормально… Итак, с чем пожаловали, уважаемые бывшие мои коллеги?

Швец видел, что Джангир изготовился повторить недавнюю мизансцену – он величественно сидит, как-никак настоящий генерал, а они, махонькие штаб-офицеры, стоя рапортуют ему.

Но не задалось. Ордынцев не спеша, как-то лениво, прошел к удобному глубокому креслу, а спутника своего подтолкнул к соседнему, покойно опустил задницу в уютный кожаный футляр, положил одну длинную ногу на другую, угнездился. Швец подумал, что сыскарь, наверное, подворовывает: ему такие ботинки «бостониан» со своей зарплаты не укупить.

Наши источники утверждают, что один миллион американцев всегда носят с собой огнестрельное оружие. Вдвое большее число граждан держат его в автомобилях. Каждый четвертый белый американец, живущий в сельской местности, владеет ружьем или пистолетом.

«Ю– эс-эй тудей» («USA today»)

Я закурил сигарету, доброжелательно оглядел всех в бильярдной и мягко попросил охранника:

– Ну-ка, не в службу, а в дружбу – принеси-ка, любезный, пепельницу… – Мне кажется, они этого урода Десантом кличут, фамилия его вроде Акулов – есть у нас в оперативном досье его фотография.

Тот выпер вперед огромный подбородок – точь-в-точь Муссолини, хотел послать меня в то место, где у бабы ножки сходятся. Но не успел – заметил молчаливый кивок Джангира, вышел из своего дзота-бара, тычком сунул мне хрустальную пепельницу. И вернулся к своей амбразуре, как защитник Брестской крепости.

Я щелчком стряхнул пепел и, улыбаясь неопределенно, сказал светски:

– Привело меня к вам, Петр Михалыч, неодолимое желание пообщаться. Вы ведь на мои повестки не являетесь, на телефонные звонки не отвечаете…

Джангир улыбнулся еще любезнее:

– Мечтал бы! Но законы очень уважаю. Хотел бы преступить, а не могу! Вы ведь знаете, что по закону вам нельзя – ни в коем случае! – мне эти мусорные повесточки слать, а домогаться наших встреч силой вам тоже запрещено. Мы ведь в цивилизованной демократической стране живем! У нас основу парламентаризма – неприкосновенность народного избранника – блюдут свято!

И вперил в меня круглое немигающее око хищного гада. Издевается, сука.

Ладно, мы народ привычный. Мы якобы не рабы. Рабы – немы. Помалкиваем. Страна немых рабов. Немо молчим. Или пошучиваем.

– Да знаю! Знаю я, что вы фигура ну абсолютно неприкосновенная! – сказал я серьезно. – На вас, как в музее, можно табличку вешать: «Руками не трогать!»

Посмотреть-то можно? Или побеседовать приватно?

– Сколько угодно! – засмеялся Джангир, а глаз, неподвижный, немигающий, холодно предупреждал: смотри тут, не балуй!

Куклуксклан вынул из кармана диктофон, нажал кнопку, положил перед собой на столик и сказал, как о чем-то само собой разумеющемся:

– Вы, наверное, не будете возражать, если наша беседа будет зафиксирована – на случай возникновения кривотолков, будто мы что-то здесь нарушали…

Джангир снисходительно кивнул:

– Надеюсь, вы не сомневаетесь, что и я не полагаюсь на неверную человеческую память. – Короткой своей ручкой он показал на черные обрезы видеокамер, висящих по углам под потолком. – Аудиовизуальная запись в наше время страшнее пистолетов…

К.К.К. удовлетворенно помотал головой:

– Мы в вас, Петр Михайлович, не сомневаемся. Ни в чем. Один наш коллега, большой любитель и знаток фольклора, его зовут Кит Моржовый, говорит про вас:

«Сидит высоко, глядит далеко, спит крепко, пьет сладко, и пьяного его в милиции не лупят…»

Джангир хлопнул в ладоши, обозначая аплодисменты, и суховато спросил:

– Так о чем же вы хотели побеседовать со мной?

– Как ваши дела, Петр Михалыч? – простецки спросил я. Джангир сжал тонкие губы в крутую гузку, будто собрался играть на трубе, но трубить раздумал и печально ответил:

– Все мои дела – исключительно деловые. А бизнес, сами понимаете, штука сугубо конфиденциальная, и обсуждать его с вами, к сожалению, не имею возможности. Коммерческая тайна – дело святое…

– Совершенно святое, – согласился я охотно. – Но как же вас понимать прикажете? Депутатам Думы строго-настрого запрещено бизнесовать. Законом!

• Предыдущая
• 50/106
• Следующая