Паутина тьмы - Вагнер Карл Эдвард - Страница 3

• Предыдущая
• 3/50
• Следующая

От безделья Имель стал перебирать разбросанные старинные украшения и изделия из металла. Он был слегка разочарован, не увидев ничего примечательного.

– Кейн грабит могилы ради этого хлама? – поинтересовался он, поразившись, как громко прозвучал его голос.

Убийца пожал плечами:

– Не знаю. Он скрывается здесь достаточно долго, чтобы свихнуться, но я думаю, он собирает эти вещи просто для того, чтобы хоть чем-то занять себя. Может, он хочет что-нибудь сделать с ними. Возможно, составить каталог для книжных червей из академии в Матнабле. Кейн… Не знаю. – Он замолчал, изучая лезвие своего кинжала.

Имель тяжело вздохнул и принялся осматривать пещеру в поисках чего-нибудь любопытного. С удивлением он обнаружил древние пиктограммы на полу при входе в нее. Судя по всему, это была магическая защита от сверхъестественных сил. Некоторое время он изучал таинственные знаки, почесывая бороду, которую отрастил, чтобы изменить внешность.

Шум бури снаружи вкупе с мрачностью этого места заставляли Имеля нервничать все больше и больше. Он подошел к столу, возле которого Арбас беззаботно водил острие своего кинжала по точильному камню Кейна. Склонившись над столом, Имель стал разглядывать книги. Весьма странно, что Кейн вообще умеет читать, подумал он. Исходя из тех сведений, которые он сумел собрать, Кейн был опытным и жестоким воином, обладавшим исключительной физической силой. Но такие люди обычно презирают все, связанное с наукой и искусствами. С любопытством Имель перелистал несколько книг. Две были написаны на языке Союза, из остальных только одна была на языке, который был Имелю отдаленно знаком. Одна очень старая книга выглядела весьма необычно, потому что странные знаки на ее страницах выглядели так, как будто не были написаны рукой.

Имель лениво пролистал один из фолиантов, написанных на языке Союза. Вдруг его внимание привлекла страница, которую занимала странная диаграмма. Пораженный, он прочитал текст на соседней странице, и его подозрения подтвердились. Он захлопнул книгу и бросил ее на стол. Гримуар. Неужели Кейн не только воин, но еще и колдун? Имель вспомнил предостережение Арбаса, и им начал овладевать страх, который испытал бы любой нормальный человек, столкнувшись с орудиями черной магии. Он взглянул на Арбаса и обнаружил, что убийца смотрит на него поверх кинжала с усмешкой. Оттого, что он обнаружил свои чувства, Имеля охватили одновременно стыд и гнев.

– Прекрати глупо ухмыляться! – зарычал он на Арбаса, который только хмыкнул в ответ. Яростно ругаясь, товносианец прошелся по пещере. Именем Тлолуина! Какой же он дурак, что взял на себя эту миссию, – дурак, что вообще ввязался в ее безумные планы! Осознав, что теряет контроль над собой, Имель остановился и попытался взять себя в руки.

– Так Кейн собирается появиться здесь? – требовательно спросил он у Арбаса.

Тот пожал плечами; он, казалось, тоже терял терпение.

– Возможно, он не знает, что мы уже здесь, – предположил он. – Давай подадим сигнал со скалы. Сомневаюсь, что в такую ночь в округе может быть кто-нибудь еще, кроме него. – Сказав это, он поднял свой фонарь и направился к занавесу.

Стоило им приблизиться к выходу из коридора, как череда молний расколола полуночное небо и озарила мерцающим синеватым светом фигуру, только что появившуюся в укрытии. При виде неясного, закутанного в плащ силуэта, который темнел на фоне рассекаемых молниями потоков воды, пораженный Имель не смог подавить вскрик. В его голове промелькнули слова Арбаса, произнесенные при первой встрече: «Поищи его в Седьмом Аду!» Действительно, это кошмарное зрелище вполне могло сравниться с явлением демона – или самого Владыки Тлолуина, восставшего из Седьмого Ада.

На один удар сердца молния ярко осветила фигуру. В этой вспышке нельзя было различить черты лица. Виднелась только черная тень, ветер раздувал мокрые одеяния, могучее тело выпрямилось на фоне грозы. Обнаженный меч блестел, как и глаза – зловеще горящие во мраке точки.

Затем вспышки молний прекратились, и фигура приблизилась.

– Прикройте фонарь! – резко скомандовал Кейн.

Арбас отодвинул занавес, и Кейн вошел внутрь, сбрасывая с себя насквозь промокший плащ. Отряхиваясь, он затопил все вокруг. Ругаясь на каком-то неизвестном языке, он налил себе чашу вина, осушил ее и тотчас наполнил еще одну.

– Замечательная гроза, вот только сушиться в этой промозглой норе – не самое приятное занятие, – проворчал он между чашами. – Арбас, посмотри, можно ли разжечь огонь. Дым сегодня не опасен. Имель, сядь и выпей вина. Оно отлично согревает. У этих лартроксианцев замечательные виноградники, отдадим им должное. – Наполнив стоящую на столе чашу, он переместился к очагу.

Имель с благодарностью уселся на стул и, не обнаружив второй чаши, неуверенно отпил вина прямо из бутылки. События последнего часа заставили его понервничать, но теперь вино согрело и слегка успокоило его. Однако он снова пожалел, как уже не раз, что не уговорил ее послать кого-нибудь другого. Хотя бы этого презренного Оксфорса Альремаса. Не то чтобы он признавал превосходство Альремаса в миссиях интриги и искусной дипломатии. Но самовлюбленность лорда временами становилась совершенно нестерпимой, и Имель прикидывал, что сталось бы с аристократической чувствительностью Альремаса при обращении, которому он сам до сих пор подвергался.

Вскоре Арбас с помощью сухих досок от гробов разжег огонь. Грозовой ветер вытягивал дым наружу, так что внутри было вполне уютно. Языки пламени ярко осветили убежище, и теперь Имель наконец смог как следует рассмотреть Кейна.

Он был высок, больше шести футов ростом, хотя казался ниже из-за того, что его тело было чрезвычайно массивным. Толстая шея, бочкообразная грудь, мощные мускулистые руки и ноги – все свидетельствовало о необыкновенной силе. Даже его ладони были огромными, а пальцы длинными и крепкими. Если бы его руки были менее грубы, их можно было бы сравнить с руками художника. Имель однажды видел такие руки – у знаменитого преступника, чью казнь он наблюдал. Отрубленные руки, как символ торжества имперского закона, были выставлены рядом с насаженной на кол головой на площади Правосудия в Товностене.

Возраст Кейна трудно поддавался определению; его тело было телом тридцатилетнего, но он почему-то казался гораздо старше. Поэтому Имель решил, что ему где-то слегка за пятьдесят, но он исключительно хорошо сохранился. У Кейна было бледное лицо и ровно обрезанные рыжие волосы. Короткая борода, черты лица резкие и крупные – слишком простые и грубые, чтобы считаться красивыми.

Кейн почувствовал, что Имель изучает его, и внезапно уставился ему в глаза. К Имелю вернулось то ощущение, которое он испытывал во время вспышек молний. Глаза Кейна напоминали два ледяных кристалла, в которых горел синий огонь. В них волновалось ледяное пламя безумия, смерти, муки, адской ненависти. Они как бы просвечивали Имеля, выискивая его потаенные мысли, опаляя самую его душу. Это были глаза сумасшедшего убийцы.

С жестоким смешком Кейн отвернулся, освобождая Имеля от власти своих глаз. Сознание Имеля пошатнулось, и он едва сумел подавить панику. В ошеломлении его рука потянулась к бутылке. Он с радостью воспользовался восстанавливающей способностью вина.

Та, которая послала Имеля к Кейну с поручением, всегда внушала ему чувство отвращения. Она была всего лишь изуродованным сосудом ненависти, только разрушительная жажда мести поддерживала в ней жизнь. Безусловно, ни один человек не мог приблизиться к ней, не ощутив мрачного пламени ее безумной ненависти. Но отвращение к ней было ничем по сравнению с ужасом, который охватил Имеля, когда он взглянул в глаза Кейна. В них светилось безумие, смешанное с холодной жаждой убийства.

Бесчеловечное стремление убивать и разрушать – всепожирающая ненависть к живому. Такими глазами смерть встречает нового мертвеца или Владыка Тлолуин приветствует какую-нибудь навеки проклятую душу в своем королевстве вечного мрака.

– Итак, Имель, что за дело привело тебя ко мне?

• Предыдущая
• 3/50
• Следующая