Неустановленное лицо - Устинов Сергей Львович - Страница 43

• Предыдущая
• 43/54
• Следующая

Леван найти “хорька” пообещал быстро, насчет Крола в сомнении пожевал губами: дескать, вряд ли он станет о чем-нибудь сейчас говорить. А по поводу Кобры высказался смачно, хоть и не совсем понятно:

– Сам займусь. У меня с ним отношения...

И вот теперь мы сидим в нашем кабинете, листая разнокалиберные страницы истории жизни Виктора Данилевского по прозвищу Луна. Колокольня Высоко-Петровского монастыря перед нашим окном начинает теряться в сумерках. Значит, пора зажигать свет. Цикута распространяет по комнате свой кладбищенский запах. А мы читаем протоколы допросов, показания свидетелей, потерпевших, характеристики, справки, защитительные речи, обвинительные речи... И пытаемся в этом бумажном омуте, уже изрядно подернувшемся тиной прошедших лет, разглядеть невнятные черты человека, в психологию которого мы должны проникнуть. Ну, если не в психологию, то хотя бы в манеру поведения, в образ жизни, способ существования. Среду обитания.

Витя Данилевский вырос под знойным крымским солнцем, но расцвел в прохладной тиши ялтинских бильярдных. Его семью социологи с уверенностью отнесли бы, наверное, к разряду “мидл класс”: мать учительница пения, отец инженер в порту. Судя по всему, бедности в детстве и отрочестве Витя не испытал, но и особого достатка тоже. Родители вели жизнь умеренную и размеренную, так что возникновение у сына черты характера, определившей всю его дальнейшую судьбу, следует, видимо, отнести к генетическим случайностям. Чертой этой стал необыкновенный, всепожирающий азарт.

Четырнадцати лет от роду Луна (из “дела” осталось неясным, откуда взялась эта кличка) уже стал завсегдатаем бильярдной клуба моряков. В пятнадцать он с успехом составлял конкуренцию даже профессионалам, сшибая трешки и пятерки с самоуверенных курортников, обманутых юным видом противника. Но, парадоксальным образом, чем больше (теша самолюбие) росла его известность среди играющих, тем меньше становились доходы. Как говорится, кудри примелькались, и все труднее стало находить “сладких” клиентов, которых можно было бы заманить простодушным видом с ясными глазами, предложив “сыграть от скуки по маленькой”.

Азарт азарту рознь. Вот Чиж и про Троепольскую говорит, что она азартна: лезет в драку по поводу и без. Но, насколько я понял, страсть Вити Данилевского носила более узкоспециальный характер, так сказать, направленного действия: без устали, всеми возможными средствами он стремился добыть деньги. Хотя справедливости ради надо сказать, что желание обладать деньгами носило у Луны, если можно так выразиться, довольно бескорыстный характер. Под газетный образ дельца, пораженного манией вещизма, или как там у нас любят писать, юный Данилевский не очень подходил. Деньги легко приходили и так же легко уходили: проигрывались, прогуливались, проматывались, не оставляя по себе в его жизни никакой материальной памяти. Неохота мне тут морализировать, но если я правильно понял, деньги были нужны Луне сами по себе. Пускай в этих штуках копаются психологи или социологи, а я сделал себе такой, наверное, не слишком научный вывод: для Виктора Данилевского деньги стали образом жизни. Если подробнее, то он не добывал их, чтобы жить, а жил, чтобы их добывать.

В семнадцать лет он уже разъезжал по всей стране. Недаром в перерыве между партиями на бильярде он учился у старших играть в “железку”, в “секу”, в “деберц” и прочие “боевые” игры. В картах, чтобы выигрывать чаще, чем проигрывать, надо обладать хладнокровием, точным расчетливым умом, уметь скрывать свои чувства и разгадывать чувства партнеров. Чтобы выигрывать всегда, ко всему этому нужны еще ловкие руки с тонкими чувствительными пальцами. Все это было у Луны, а чего не было, он с достойной лучшего применения быстротой и восприимчивостью перенимал у других. Он знал, где собираются фарцовщики в Риге и где в Ленинграде, когда в “Жемчужину” в Сочи или в Дагомыс прибудут на кратковременный бурный отдых уставшие от многотрудных занятий “цеховики” из Грузии и валютчики из Москвы. Но и там его кудри становились все более привычной деталью интерьера, а деловые люди не любят слишком легко расставаться с деньгами только потому, что некий юноша избрал своей специальностью игру в “стос”. Играть с такими же, как он, только матерыми профессионалами, “лоб в лоб”, то есть честно, “на классе”, у него пока кишка была тонка. Пожалуй, именно в это время Луна принял участие в первой своей афере.

Они тогда подсунули пожилому осторожному узбеку “куклу” с трехкопеечными монетами вместо царских червонцев. Луна, как молодой и пока неопытный, работал на подхвате, изображая простоватого бабушкиного внука, задешево продающего свалившееся на голову наследство. Потом были еще и еще эпизоды, в которых Луна, уже отнюдь не простоватый и все более опытный, играл теперь главные роли. Но, к сожалению, в деле имелись лишь косвенные намеки на эту весьма существенную часть биографии Данилевского – и вот почему. Луна никогда не выбирал объектом мошенничества честных людей. Или если точнее, людей, которые, будучи обмануты, станут об этом заявлять во всеуслышание.

Можно сказать, тут и было его кредо. Он занимался ломкой чеков возле “Березок”: предлагал, скажем, кому-то из наших специалистов, приехавших из-за границы, купить у них чеки по баснословно высокой цене, а в конце концов, ловко подменив в последний момент пачки денег, рассчитывался один к одному. В комиссионном автомагазине надувал тех, кто хотел продать, например, “волгу” с большой переплатой: обескураженный продавец получал в конце концов лишь то, что полагалось ему через кассу. Вместо долларов подсовывал резаную бумагу валютчикам и так далее. Луна и сгорел-то, как он сам с досадой признавался на следствии, по чистому недоразумению: однажды во время очередной операции возле “Березки” он обсчитался и недоплатил владельцу чеков пятьсот рублей даже из расчета их номинала...

Однако это ремесло, относительно спокойное с точки зрения возможных осложнений с законом, имело и оборотную сторону своей кажущейся безопасности. “Клиенты”, с которыми приходилось иметь дело Луне, хоть в милицию и не обращались, далеко не всегда безропотно сносили материальные и моральные убытки. С циничной прямотой Луна объяснял этим наличие у него револьвера системы “наган”, отобранного при задержании.

В деле имелся еще один очень любопытный материал – так называемый отказной. Неудачная попытка привлечь Виктора Данилевского за подстрекательство к совершению особо опасного преступления – разбойного нападения. Из этого материала следовало, что Луна не оставил своих прежних занятий, не утратил азарта к добыванию денег любыми путями. И вот однажды ему удалось обкатать в карты партнера – судя по всему, довольно мелкого жулика, не слишком удачливого фарцовщика, на крупную сумму: двадцать две тысячи. Паренек лез из кожи вон, стараясь отдать долг, но едва успевал расплатиться с огромными процентами, которые Луна немилосердно насчитывал каждый месяц, как это у них называется, “включив счетчик”.

Мелкий спекулянтишка полез с обрезом грабить квартиру – следователь, ведущий дело, резонно усмотрел в этом некоторую странность. И в конце концов на допросах выяснилось вот что. Однажды к будущему “разбойнику” приехал домой Луна с двумя приятелями. Посадили его в машину, отвезли за город, в лес. Там связали, бросили на землю; били ногами, издевались, окуная лицом в какое-то вонючее болотце. Сам Луна угрожал раскаленным на костре железным прутом. И поставил условие: или в течение месяца деньги, или – Раскаленный металл все же коснулся легонько щеки проигравшего, тот дернулся, вскрикнув от боли...

Читая протокол допросов, можно было увидеть, как старался следователь доказать Данилевскому его вину. Но тщетно: тех двух приятелей найти не смогли, одних показаний потерпевшего недоставало, а Луна твердо стоял на том, что ничего такого не было.

Вот, собственно, все, что удалось нам узнать о нем. И еще, пожалуй: с Ялтой, с родителями он уже задолго до посадки никаких связей не поддерживал, в Москве проживал без прописки, снимал квартиру.

• Предыдущая
• 43/54
• Следующая