Кто не спрятался - Устинов Сергей Львович - Страница 22

• Предыдущая
• 22/39
• Следующая

От машины до квартиры я нес себя, как хрустальную вазочку. Марина очень трогательно придерживала передо мной двери. Оказавшись дома, я с облегчением опустился в старое дедовское кресло и вдруг почувствовал, что хочу есть. Это был хороший признак, и я сообщил о нем Марине. Да, согласилась она, жрать охота. В ассортименте у меня имелись лишь все те же пельмени, правда, на этот раз предусмотрительно размороженные. Марина капризно дернула носиком, но вздохнула и сказала философски, что день, который начался черт-те как, вполне может для контраста закончиться таким пресным ужином. Поев, я ощутил легкое головокружение и вынужден был извиниться перед дамой и прилечь. Дама присела на кровать рядом со мной, вгляделась и произнесла жалостливо:

– Какой бледненький! Как вас оставить-то, даже не знаю.

– А вы не оставляйте, – сказал я нахально и взял ее руку в свою.

– Бледненький, но шустренький, – ехидно ухмыльнулась она, но руку не отобрала.

Это воодушевляло, но одновременно внушало опасения, смогу ли я, если что, в нынешнем своем состоянии быть на высоте. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, насмешливо улыбаясь, и эти улыбки подвигли меня на то, чтобы сжать ее руку чуть сильнее.

– Больной, – сказала Марина, делая строгое лицо, но носик дернулся и выдал ее с головой, – больной, не забывайтесь! Вам нельзя делать резких движений.

– Хорошо, – согласился я, – будем делать плавные. – И потянул ее к себе.

– Ну ладно, – вздохнув, сдалась она. – Вы сегодня герой, вы пострадали, а пострадавшему герою женщина отказать не вправе. Я поцелую вас, так и быть. В лоб.

Я не стал спорить, а когда она склонилась надо мной, одной рукой обнял ее, а другой нашарил на стене выключатель. Она таки действительно поцеловала меня в лоб. Но потом губы ее сами собой скользнули ниже, встретившись с моими. И тут мы окончательно разобрались с местоимениями и перешли на “ты”.

Звонок начал звенеть еще во сне. Каким-то неведомым, свойственным снам образом он вписался в сюжет того, что мне снилось, и поэтому я, даже проснувшись, лежал с закрытыми глазами, пытаясь сам себя уговорить, что все еще сплю. Но он, подлец, звенел, трезвонил, заливался, переходя на треск и хрип, и пришлось все-таки признать его реальностью. Марина ушла под утро, и я шатался, как сомнамбула, стараясь попасть в рукава халата и слепо шаря босыми ступнями по полу в поисках тапочек.

Передо мной на пороге стоял Валиулин. В одной руке он держал одинокую гвоздику, в другой – яблоко.

– Вот, – сказал он, протягивая мне и то и другое, – приехал навестить больного.

Я хотел было сказать ему в ответ, что я о нем думаю, но только безнадежно махнул рукой и поплелся обратно в комнату. Выполняя свой моральный долг, Валиулин, вероятно, поднял бы меня и со смертного одра.

Забившись обратно под одеяло, я слушал, как он по-хозяйски гремит посудой на кухне, наливает воду в чайник, чиркает спичками, и с поразительным спокойствием размышлял о том, что сказал бы Валера, узнай он о моей находке в квартире Черкизова. То есть даже не о самой находке, а о том, что я ее скрыл. В сущности, это было самым настоящим должностным преступлением. И чем бы я его ни оправдывал, в данном случае валиулинский моральный долг состоял бы, наверное, в том, чтобы сделать мне козью морду. В полном объеме.

– Где у тебя кофе? – крикнул Валиулин. Я рассеянно ответил. Может, все-таки сказать ему? Как говорится, лучше поздно, чем никому... Ну сказать, конечно, так просто теперь не скажешь, а под каким-нибудь предлогом пойти туда еще раз с понятыми, дальше проявить недюжинную интуицию, обнаружить пакет в альбоме... Еще и благодарность, глядишь, схлопочу. Вопрос: как это отразится на судьбе Витьки Байдакова? Ответ: скорее всего, никак. Им про Черкизова известно, что он мог держать “общак”. Решат, что вкладыши хранились у него, а сами книжки – у кого-то другого. И будут радоваться, что лишили мафию такого солидного куша, станут это вставлять во все отчеты...

Я вдруг поймал себя на том, что думаю: “будут”, “станут”. Будут и станут Валиулин со Степанидой, а я, значит, не буду и не стану? Вопрос: на кой черт мне все это надо? Ответ: ни на кой. Просто я почему-то решил, что это выйдет чересчур жестоко, если Витьку, хоть и отнюдь не безгрешного, расстреляют за то, чего он не совершал.

“Почему-то решил!” Строишь из себя благородного Ланселота? А может, все проще? А может, ты простенько, примитивненько завелся? Обнаружил эти краны-стаканы (черт, почему они все время рифмуются?), потом нашел вкладыши и теперь стопроцентно убежден, что убийца не Байдаков, а тебе никто не хочет верить. И ты завелся. Тебе надо во что бы то ни стало доказать, что ты прав! Так?

Бог его знает... Что мне известно доподлинно, так это то, что вчера я уже получил хорошенько по башке. А если мои игры дойдут до начальства, к этому прибавятся крупные служебные неприятности. Вот сейчас выйти на кухню и сказать Валиулину: “Мне соседи Черкизова сообщили, что у него некоторое время назад подозрительно стучали в пол. Вдруг там тайник? Надо бы сходить посмотреть...” Я вышел на кухню, и Валиулин сказал мне, разливая дымящийся кофе по чашкам:

– Ну, давай излагай, как ты на него вышел.

– На кого? – не понял я.

– Как на кого? На этого Шкута! Давай, давай, не скромничай! У него в квартире было в обшей сложности четырнадцать разных предметов, находящихся в розыске. И все по нашим семнадцати кражам! Два видеомагнитофона, норковая шуба, бриллиантовая брошка, – начал перечислять Валиулин. – Но самое главное – спи-со-чек! Двадцать шесть адресов – и против семнадцати уже стоят крестики! Ты понял? Мы нашли наводчика!

– Сказка, – пробормотал я, глядя на ликующего Валиулина.

– Ты опять чем-то недоволен? – подозрительно спросил он.

Я промолчал. Что-то здесь было не так, но моя бедная покалеченная голова никак не могла уловить, что именно. Слишком все просто – действительно, как в сказке. Я искал живого Шкута по одному делу, а нашел мертвого и совсем по другому. Бывают такие совпадения? Все бывает... Но чаще всего совпадения – это непознанная закономерность. А если по-простому, без выкрутасов – недостаток информации.

Я вдруг решил повременить с выдачей Валиулину черкизовских вкладышей. Я сказал, поднимаясь:

– Хочу туда съездить, поглядеть своими глазами.

– Поезжай, – недоуменно пожал плечами он, всем своим видом показывая, что не понимает, зачем мне это нужно. – Группа там еще работает. Ты именинник. Имеешь право.

Кажется, мне прозрачно намекали, что хоть я и герой дня, но все-таки всего лишь участковый и должен знать свое место.

– Спасибо, Валера, – сказал я прочувствованно. На этот раз на площадке перед квартирой Шкута горел яркий свет. “Надо было убить человека, чтоб вкрутили лампочку”, – подумал я. Толкнул незапертую дверь и вошел.

Стул, к которому вчера был привязан труп, все еще стоял на том же месте, но сейчас его занимал живой и даже жизнерадостный Невмянов. Увидев меня, Шурик вскочил и пошел навстречу.

– Прибыл на экскурсию? – расплылся он в ухмылке, протягивая руку.

“И ты туда же”, – хмуро подумал я. А Невмянов продолжал, ткнув пальцем в стул:

– Ну-с, начало осмотра здесь. Труп был привязан к спинке бельевыми веревками...

– Его пытали? – перебил я.

– По-видимому. Надевали на голову полиэтиленовый мешок. А когда начинал задыхаться, снимали. И снова надевали.

– А один раз позабыли снять... – пробормотал я.

– Ага. Узнали, что было надо.

– Или наоборот, не смогли узнать, – заметил я, оглядываясь вокруг. Шкаф раскрыт, ящики стола выдвинуты, пара оперативников копается у книжных полок. – Это вы тут навели порядочек или до вас постарались?

– Мы, – откликнулся Шурик. – Начальство приказало рыть носом, вот и роем.

– Значит, они здесь ничего не искали? – уточнил я.

– Во всяком случае, внешне это не отразилось, – пожал он плечами.

• Предыдущая
• 22/39
• Следующая