Военачальник поневоле - Уотт-Эванс Лоуренс - Страница 4

• Предыдущая
• 4/58
• Следующая

По мнению Алдера, расстояние между Этшаром и Акаллой не превышало ста лиг. Эта цифра привела Стеррена в недоумение: он считал, что Малые Королевства лежат на противоположном побережье океана, а сто лиг — это сравнительно неширокий заливчик.

Правда, юноша не был уверен, что правильно понял Алдера. Он уже сносно считал на семмате, однако слова «день» и «лига» вполне мог перепутать. Проверить услышанное у переводчика не удалось, леди Калира (на семмате «Айа Калира») прямо и четко запретила моряку говорить со Стерреном на этшарском. Сумма, которую она пообещала заплатить за эту услугу, была достаточно высокой и тот вовсе не хотел ее потерять.

Более того, предусмотрительная леди заплатила всем членам команды, говорящим по-этшарски, чтобы они не разговаривали со Стерреном и обращались к нему только в случае крайней необходимости. Таким образом, юноше оставалось либо учить семмат, либо вообще молчать.

Однако, каким бы ни было истинное расстояние, на десятый день после полудня судно вошло в гавань и вступило, в тень унылого, каменного сооружения, именуемого на семмате «Карнаи Акалла». Стеррен решил, что «карнаи» означает замок, но и в этом случае не был уверен в правильности своей догадки. Замков он никогда не видел, а невзрачный вид припортового укрепления не вызывал желания внимательно изучать побережье.

Он сообразил, что Семма лежит где-то в глубине континента, и Акалла Алмазный — ближайший от нее морской порт. Является ли Акалла независимой державой или завоеванной провинцией, Стеррен не знал. По совести говоря, ему было совершенно наплевать, поскольку это не имело никакого отношения к его планам бегства в Этшар.

Похоже, что на Акаллу Алмазный плевать хотело большинство человечества. Городишко состоял из трех-четырех улиц, вытянувшихся у самой воды и с обеих сторон замыкающихся зазубренными утесами.

Дома в городе были сооружены из крупных желтоватых блоков. Все швы кладки проросли блеклым зеленым мхом или серым лишайником. Едва живой плющ карабкался на стены. Тучи мух с жужжанием клубились в пыли, а немногочисленные городские обитатели, сидевшие на порогах лавок, казалось, спали, свернувшись клубочком под грязными белыми накидками. В воздухе витал запах сухого тлена.

Более сильное впечатление производил замок, но и он, покрытый умирающей растительностью, казался совсем безжизненным.

Наблюдая, как матросы швартуют корабль, Стеррен поинтересовался у стоящего рядом солдата — товарища Алдера по имени Догал д’Тра — далеко ли от Акаллы до Семмы.

Вернее, он попытался спросить об этом, исходя из своего скудного словарного запаса:

— Сколько лиг есть Семма?

Наверное, он так и сказал, если предположить, что слово «лига» было произнесено правильно, а грамматика изувечена не до конца.

Этот, казалось бы, простой вопрос заставил стражника глубоко задуматься. Он долго что-то бормотал себе под нос на семмате:

— ...Акалла... может быть, один; ...Скайя... четыре или пять; ...Офкар... хм-м-м...

Наконец после сложных подсчетов он произнес:

— Двенадцать, тринадцать, а может быть, и четырнадцать лиг.

Стеррен хорошо усвоил числительные до двадцати, однако на всякий случай продемонстрировал десять пальцев и произнес:

— Два, три, больше?

— Да.

Потрясенный Стеррен уставился вдаль. Тринадцать лиг? Этшар Пряностей из конца в конец простирался не более чем на лигу. Чтобы пройти от Западных ворот до Арены, требовался целый час. Значит, чтобы добраться до Семмы, придется прошагать целую ночь!

Однако, к радости Стеррена, идти до Семмы пешком никто не собирался. Когда на берег был спущен трап, компания направилась в гостиницу рядом с портом.

Переводчик остался на судне, он выполнил свою работу и сопровождать их далее не собирался.

Узнав об этом, юноша пожалел, что недостаточно прилежно занимался проклятым варварским языком. Теперь, даже в чрезвычайных обстоятельствах, ему придется обходиться своими ограниченными познаниями семмата.

Войдя в гостиницу, Стеррен огляделся, и его мнение об Акалле чуть-чуть повысилось. Помещение было удобно спланировано: в нескольких нишах уютно расположились столы, напротив входа вдоль стены выстроились бочонки, а лестница в дальнем углу зала вела на галерею, в которую выходили двери спальных комнат.

В зале довольно много народа. Под потолком плавал табачный дым, звякали кружки, журчали дружелюбные голоса. Туда и сюда с деловым видом сновали улыбающиеся официантки.

Леди Калира, не обращая внимания на суету, безошибочно вычислила хозяина заведения и потребовала у него две комнаты — одну для себя и вторую для Стеррена, Алдера и Догала.

Перспектива находиться под постоянным надзором и полное отсутствие людей, изъясняющихся по-этшарски, повергли молодого человека в уныние.

Однако выбора не было, и он собрался извлечь максимальное удовольствие из создавшегося положения. Пока Догал относил наверх багаж, а леди Калира торговалась с хозяином, Стеррен решил поупражняться в семмате, завязав беседу с самой хорошенькой официанткой.

Девица внимательно выслушала его, улыбнулась и, прощебетав что-то непонятное, засеменила прочь.

Юноша в изумлении смотрел ей вслед.

— Что это... — начал он по-этшарски, но, спохватившись, тут же перешел на семмат.

— Что это есть? — спросил он Алдера.

— Что есть что?

— Что она... сказать?

— Не знаю, — ответил Алдер, пожимая плечами. — Она говорит на акаллане.

— Акаллан? Еще... язык?

— Естественно, — невозмутимо бросил Алдер.

Стеррен дико завращал головой, прислушиваясь к разговорам вокруг себя. Леди Калира и хозяин, как он понял, объяснялись на Торговом наречии. Пара за соседним столом шепталась на странном свистящем языке, совершенно ни на что не похожем. До его ушей доносились и другие незнакомые диалекты.

— Великие боги, — произнес Стеррен, — как они вообще здесь друг друга понимают?

— Что? — спросил Алдер.

Стеррен понял, что опять говорит по-этшарскн, и ему захотелось зарыдать или закричать. Прислушавшись к своему внутреннему голосу, несчастный решил — без выпивки здесь не обойтись. Он тяжело опустился на ближайший стул и, прибегнув к понятному повсеместно языку жестов, поднял руку с вытянутым вверх пальцем и бросил на стол монету.

Это сработало — официантка с улыбкой поставила перед ним полную кружку. Стеррен слегка повеселел.

В конце концов, напомнил он себе, это — порт и, естественно, люди здесь говорят на самых разнообразных языках.

— В Семме, — обратился он к Алдеру, — все говорить один язык?

Вопрос звучал неуклюже, но лучше сказать он не мог.

— Естественно, — ответил Алдер, подсаживаясь за столик к Стеррену. — В Семме все говорят на семмате. Почти все — там, наверное, сейчас есть несколько иностранцев, которые не знают языка.

Стеррен изо всех сил пытался уловить смысл сказанного. Теперь он по-настоящему желал усвоить язык как можно быстрее. Как ни постыдно изучать варварское наречие из-под палки, стыд этот не идет ни в какое сравнение с угрозой изоляции и неспособностью объяснить свои потребности.

Похоже, в обозримом будущем ему придется торчать в Семме. Тринадцать лиг в глубине континента! У него просто не будет возможности покрыть это расстояние и не быть схваченным, особенно если семманцы прибегнут к магии. А это они обязательно сделают.

Если уж бежать, то сегодня ночью. Ему надо тайно проникнуть на борт корабля, отправляющегося в Этшар.

Но как это сделать, если во всем Акалле Алмазном невозможно отыскать хотя бы трех людей, говорящих на понятном ему языке? Как он сможет узнать, куда направляется судно? Как сможет отработать дорогу домой, не понимая команд? Как он сможет выиграть (если завяжется игра), не понимая ни слова и не зная правил?

Нет, эта затея безнадежна. Он обречен отправиться в Семму — страну, из которой пятьдесят лет назад сбежала бабушка, наплевав на свой статус аристократки.

Что же, раз он обречен прозябать в Семме, надо попытаться извлечь из этого максимальную пользу. В конце концов он найдет способ приспособиться к ситуации.

• Предыдущая
• 4/58
• Следующая