Крылья Тура. Командировка [2 том, c илл.] - Языков Олег Викторович - Страница 97

• Предыдущая
• 97/101
• Следующая

— Ворон, зачет, считай, получил. Садимся, что уж тут теперь болтаться… Всю рыбу ты распугал…

— Есть садиться. — сдержан и невозмутим. Это хорошо. Пошли вниз – пить какао. Замерз.

Когда мы сели, подогнали самолеты к капонирам, сбросили парашюты, и я обхватил руками горячую чашку какао, появился пылящий грузовик, в кузове которого стояли вооруженные карабинами солдаты охраны нашего "Узла". Немца видно не было. Он, скорее всего, связанный сидел или лежал на досках кузова.

— Ну, что? С уловом вас?

Полуторка, пыля и скрипя тормозами, остановилась. Еще на ходу, с форсом, с подножки спрыгнул наш оперуполномоченный "СМЕРШ".

— Это вас с уловом, товарищ майор! — он улыбался припорошенным пылью лицом.

— Это подполковник стрелял. Его и благодарите за "подарок с небес"! Ну, что? Живой?

— Да живой он, живой! Что с ним будет-то? Мы подъехали, а он уже с поднятыми руками и пистолет рукояткой вперед держит… Дисциплинированный фриц попался, товарищ подполковник!

— А давайте его сюда, ребята! Пусть какао глотнет. Со страху-то, небось, вся глотка пересохла?

Старший лейтенант махнул рукой, стоящий в кузове солдат поддал что-то ногой и над бортом полуторки показался немецкий летчик. Он нехотя, заторможено, спрыгнул на землю. Его толкнули в спину, и немец, сделав несколько быстрых шагов, подлетел к нам.

Воронов разразился лающей немецкой фразой. Сбитый летчик подтянулся, автоматом стал "смирно", и что-то протявкал в ответ. Воронов рукой показал ему на чашку и обернулся ко мне.

— Это они… "Каратели"! Его нужно немедленно потрошить.

— Нужно – сделаем… Только…

— Да, допрос мы проведем вдвоем. Пошли.

Воронов накоротке переговорил с нашим контриком, а потом приказал двум солдатам отконвоировать фрица к моей палатке. Мы допили какао, оставили шлемы на парашютах и тоже пошли в "пыточную". А точнее – в палаточную.

Прятать свои таланты от Воронова необходимости не было, он и так почти все знал, и я предложил.

— Слушай, я языка не знаю, чтобы не терять времени – давай я его просвечу ментально. А ты садись за ним, в поле зрения, и я тебе буду скидывать его картинку и звук. Что не пойму – ты подскажешь. Годится?

— Хорошо. Только… — он покосился на конвоиров.

— А они у гамака подождут. Что будет в палатке – они не увидят. Ну, а голоса – это же допрос…

Так и сделали.

— Setzen Sie sich… hierher![43] Так, что ли… — это я фраернулся. Где нахватался, черт его знает! Хотя, посмотреть столько фильмов про войну, тут вольно – невольно по-немецки заговоришь, как настоящий пруссак. Тем более что пруссы были славянами… Я гордо посмотрел на Воронова. Он улыбнулся.

— Bitte, nehmen Sie Platz![44] — сказал Воронов. Его немец послушался сразу. А на мою фразу он только мучительно наморщил тыкву, пытаясь понять – его убьют сразу или придется помучиться?

— Ты откуда язык так хорошо знаешь, а? — шепнул я Николаю. — Почти как немец…

— Да я почти немец и есть, — так же шепотом ответил он мне. — Жил я ними бок обок. Республика немцев Поволжья, слыхал, небось?

— Ага, приходилось… Ну, что? Поехали?

— Давай, вытворяй, — улыбнулся мне Воронов и сел сзади сбитого летчика так, чтобы видеть мои глаза.

— Э-э-э… Смотри мне в глаза, фриц! — я порылся в памяти, но подходящей фразы не нашел. Воронов чуть наклонился вперед и что-то прошептал немцу на ухо. Тот дернулся и попытался привстать и посмотреть на Воронова.

— Мне! Мне в глаза! — повысил голос я. Немец обмяк на стуле и заморгал на меня. Вид у него был… Обмочившийся от страха кролик ломает взглядом волю боа констриктору[45]. — Вспоминай, фриц, что было хорошего за последние два дня…

За спиной пленного сухим тараканьим шорохом зашуршал с переводом Воронов. Немец закивал головой и задумался. Лицо его посветлело.

— Вот сволочь! — ласково заявил я Воронову. — Видишь?

Николай расплылся в улыбке.

— Что спросил, то и получил!

Фриц, прикрыв зенки с поволокой, вспоминал вчерашнюю жареную курицу под какое-то французское сухое вино.

— Во, инфузория! — восхитился я. — Отставить! Совещания вспоминай! Инструктаж!

Подполковник продолжал осуществлять синхронный перевод. Немец проникся и судорожно закивал. Видимо, что-то прочитал на моем лице, бацилла холерная…

Картинка сменилась. Кабинет, солнце из окна, пахнет кожей, сигарами, чуть-чуть терпким запахом незнакомого мне одеколона. Раздалось шипение. Я скосил глаза и увидел высокого, худощавого немецкого офицера, который налил себе содовой из стеклянного сифона в металлической оплетке.

Звякнул поставленный на поднос бокал, и холодный, командный голос продолжил начатую фразу. Правда – на немецком языке… Я перевел взгляд на Воронова и в голове раздалось:

— Итак, господа, резюмируем. Вашей группе, подполковник, выделяются три скрытые площадки – "Зевс" 1, 2 и 3. Необходимое количество горючего и боеприпасов туда будет завезено. Предусмотрена охрана и связь. Более там вам ничего не потребуется. Базироваться будете вот на этом аэродроме… — офицер постучал указкой куда-то в район Белгорода. — Здесь будете ночевать, питаться и развлекаться в кантине. И все прочее… В помещении штаба авиагруппы для вас выделят кабинет. Можно курить, господа…

— Продолжим. На вашу группу будет работать один из пунктов наведения, группа радиоперехвата и радарная станция. Что еще, подполковник?

— Благодарю вас, господин генерал! — Ого! Это оказывается генерал…

— …Этого достаточно! — Взгляд с генерала переместился на подполковника, и тут же раздалось: "Черт! Я его знаю, Виктор! Это группа "Черный Мангуст".

— Та-а-к, группа "Черный Мангуст". Ну-ка, ну-ка… Вот! Группа "Черный Мангуст", командир – оберст-лейтенант Вольфганг Кнебеле… из 52-й Ягдгешвадер, разумеется… Истребительной эскадры, — Воронов взглянул на меня.

— Я знаю… — кротко ответил я. — Давай дальше…

— Ага, летают, кто на чем больше любит – и "Ме-109G6" есть, и "FW-190" имеется… Ну, что еще? Удачно, надо сказать, летают… У каждого члена группы не менее двадцати сбитых. Группа – это так, условно. У Кнебеле всего 12 летчиков, плюс его пара. Специализация – террор, наверное… Как еще объяснить? Посылают их туда, где надо быстро сломить волю противника и привнести страх в его ряды. Бьют жестоко, неожиданно, не обязательно с высоты. Наоборот – один из любимых приемов – удар снизу, от земли… Ну, сам понимаешь, когда охотятся на низколетящие цели. Постоянно наращивает силу удара. Самый первый запев – пара или звено… Подходят, начинают крутиться, имитируют атаки… Противник вынужден держать их в поле зрения, так или иначе, его внимание ослабевает, а тут – остальная группа – бац! Одна атака – двое-трое сбитых, и "Черный Мангуст" уходит. Никогда не рискуют – никаких затяжных боев! Особенно – маневренных боев. Нет, только удар и немедленный отход. Но удар наносится группой, а если там три-четыре фоки, это болезненный удар, Виктор.

— Ничего, сдюжим. Ты мне вот что скажи, Воронов… Где ты так стрелять научился, а?

— Тебе скажу. Но только тебе. В сороковом году, над Ла-Маншем. Я тогда был одним из лучших молодых летчиков Люфтваффе… А стрелять с большой дистанции не так уж и трудно, зато – более безопасно!

— Вот и возьмешь Яка с 37-мм пушкой. Если что – бей по фокам. Нельзя их близко подпускать. А ты метров с 500 будешь их пропалывать. Снаряды я тебе заряжу. Немного, но тебе и им хватит… По рукам? Ну, то-то… Пошли дальше. Значит – делаем так…

Мы решили, что мчаться в бурке, на коне, размахивая шашкой – это не по нам. Показуха нам не нужна. Будем отщипывать по кусочку. Тем более что подполковник Степанов еще не вернулся, а я ему обещал не злодействовать. Так, что – наш принцип: "Курочка по зернышку клюет!"

• Предыдущая
• 97/101
• Следующая