Тайна желтых нарциссов - Уоллес Эдгар Ричард Горацио - Страница 25

• Предыдущая
• 25/47
• Следующая

— Когда это случится?

— Завтра, после обеда, или, может быть, даже утром. Мы дадим знать Скотлэнд-Ярду о точном времени, так как мы предполагаем, что это учреждение заинтересовано в этом, и пошлет своего представителя.

Он тут же поднялся и распрощался с сыщиком. Тарлинг снова попал на мертвую точку, когда он в Сент-Мэри-Эксе сел в автобус, направляясь в западную часть города, Во всех своих расследованиях он постоянно попадал в тупик. Сперва он по ошибке заподозрил Одетту Райдер, а теперь снова могло оказаться, что Мильбург не виновен в этом убийстве, Несмотря на это, он испытывал чувство удовлетворения, что торговые книги фирмы Лайн будут так быстро проверены. Эта проверка могла, быть может, привести к поимке убийцы и, во всяком случае, дать новые факты для того, чтобы окончательно снять все подозрения с Одетты Райдер. Он пошел в фирму Бешвуд и Саломон, чтобы иметь возможность ориентироваться лично. После того, как он получил успокоительную информацию об этом деле, он вернулся в свою квартиру, чтобы выяснить случай с Линг-Чу, который сейчас был под наибольшим подозрением в совершении убийства. Он сказал полную правду, когда объявил инспектору Уайтсайду, что знает, как обращаться с Линг-Чу. С китайским преступником -он был готов поверить, что и Линг-Чу, его вернейший ассистент, был таким, — нельзя обращаться по-европейски. И он, известный под именем «охотника на людей», во всем Южном Китае имея репутацию человека, способного выжимать показания методами, не допускаемыми никакими писаными законами.

Он вошел в свою квартиру, запер за собою дверь и сунул ключ в карман. Он знал, что Линг-Чу дома. так как он велел ему ждать своего возвращения.

Китаец вышел в переднюю, снял с него пальто и шляпу и последовал за ним в комнаты.

— Запри дверь, Линг-Чу, — сказал Тарлииг по-китайски. — Я тебе кое-что должен сказать.

Последние слова он сказал по-английски, и китаец быстро взглянул на него. Тарлинг никогда раньше не говорил с ним на этом языке. И он сейчас же понял, что это должно означать.

Тарлинг сел за стол, подперев рукой подбородок.

— Линг-Чу, ты еще никогда'не говорил мне, что умеешь разговаривать по-английски. Он не спускал глаз со своего слуги.

—• Господин ведь никогда меня об этом не спрашивал, — спокойно ответил китаец. К величайшему изумлению Тарлинга он говорил по-английски без малейшего акцента и вполне правильно.

— Это неправда, — строго сказал Тарлинг, — Когда ты мне в тот раз рассказывал, что ты слыхал об убийстве, я сказал, что ты не понимаешь по-английски, и ты не возражал мне.

— Это и не годится для слуги — возражать своему господину, — холодно ответил Линг-Чу. — Я очень хорошо изучил английский язык. Я был учеником иезуитского колледжа в Ханькоу. Но для китайца нехорошо говорить по-английски в Китае, и это нехорошо, чтобы другие знали, что он понимает по-английски. Но господин должен был знать, что я говорю и даже читаю по-английски, иначе зачем же мне держать в ящике газетные вырезки, которые господин сегодня утром искал?

Тарлинг сдвинул веки.

— Ты, следовательно, знаешь, что я открыл твой ящик?

Китаец улыбнулся. Это было нечто необычайное, потому что. насколько Тарлинг мог вспомнить. Линг-Чу еще никогда не улыбался.

— Газетные вырезки лежали в известном порядке: одна в одном направлении, а следующая в противоположном. Когда я разглядывал их по возвращении из Скотлэнд-Ярда, они были положены совершенно иначе. Не могли же они сами прийти в беспорядок, господин. А кроме вас никто не мог открыть моего ящика.

Наступила продолжительная пауза, достаточно неприятная для Тарлинга, потому что благодаря его небрежности Линг-Чу обнаружил факт обыска своих вещей.

— Я думал, что положил их в том же порядке, как их вынул. — Тарлинг хорошо знал, что ложью он ничего не выиграет. — Ну, а теперь скажи мне, Линг-Чу, это правда все то, что я вычитал в вырезках?

— Да, это правда, господин. «Маленький нарцисс», или, как ее называли чужестранцы, «Маленький желтый нарцисс», была моей сестрой. Она против моей воли стала танцовщицей в чайном домике, потому что наши родители уже умерли. Она была хорошей девушкой» господин, и она была красива, как цветок миндаля, господин. Китаянки в глазах чужестранцев, по большей части, не кажутся красивыми, но «Маленький нарцисс была похожа на фарфоровую фигурку, и она обладала добродетелью тысячи лет.

— Она была хорошей девушкой, — повторил Тарлинг, на сей раз говоря по-китайски. Он выбирал слова особого значения, которые выражали почтение к умершей,

— Она хорошо жила и хорошо умерла, — спокойно сказал китаец. — Слова одного англичанина оскорбили ее. Он стал называть ее многими нехорошими именами, потому что она не хотела подойти к нему и сесть к нему на колени, и хотя он опозорил ее, обняв ее на глазах у других мужчин, но все-таки она была хорошая и умерла почетной смертью.

Снова наступило глубокое молчание.

— Это я понимаю, — спокойно сказал Тарлинг. — Когда ты заявил мне, что готов сопровождать меня в Англию, ты ожидал снова встретить этого злого англичанина?

Линг-Чу покачал головой.

— Нет, это я выбросил из головы до тех пор, пока я' недавно не увидел его в торговом доме; тогда снова нахлынули злые мысли, и ненависть, которую я считал преодоленной, вспыхнула ярким пламенем.

— И ты желал его смерти?

Линг-Чу ответил на вопрос только коротким кивком. Китаец беспокойно зашагал взад и вперед по комнате, Его возбуждение сказывалось в движениях его рук.

— Я очень любил «Маленького Нарцисса» и надеялся, что она скоро выйдет замуж и будет иметь детей. Тогда, согласно вере моего народа, ее имя было бы благословлено. Ведь сказал же великий учитель Конфуций: «Что может быть более достойно почтения, чем мать, имеющая детей!» И когда она умерла, я почувствовал, что в моем сердце стало пусто, потому что у меня не было другой любви во всей моей жизни. Но тогда случилось убийство Гоо-Синга, и я поехал в глубь страны, чтобы захватить Лу-фаяга. И эта работа помогла забыть свою боль. И я забыл ее до тех пор, пока снова не увидел его. Но тогда старый траур снова вошел в мое сердце, и я пошел…

— Чтобы убить его?

— Да, чтобы убить его, — повторил Линг-Чу.

— Расскажи мне теперь все, — тяжело дыша сказал Тарлинг.

— Это было в тот вечер, когда господин пошел к маленькой молодой женщине. Я твердо решился тоже выйти, но не мог найти подходящего предлога, потому что ты дал мне строгий приказ не покидать квартиры в твое отсутствие. Поэтому я спросил, нельзя ли мне сопровождать тебя. Я сунул в карман пальто скорострельный пистолет, который я предварительно зарядил. Господин, ты дал мне поручение следовать за тобой, но когда я увидел. что ты пошел своей дорогой, я покинул твой след и пошел к большому магазину.

— Почему же ты пошел туда? — удивленно спросил Тарлинг, — ведь Лайн не живет в этом доме?

— Это я тоже открыл, — просто объяснил Линг-Чу, — я думал, что в таком большом доме он сам для себя устроил хорошую квартиру. В Китае владельцы больших фирм обычно сами проживают в своем торговом помещении, поэтому я пошел туда, чтобы обыскать его-

— Как ты попал туда? — снова удивленно спросил Тарлинг.

Линг-Чу опять улыбнулся.

— Это было очень легко; ведь господин знает, что я хорошо умею лазить. Я нашел длинную железную водосточную трубу, которая вела до самой крыши. Торговый дом двумя сторонами выходит на большие улицы, третья сторона выходит на узенькую улицу, а четвертая на совсем маленький переулок, в котором горело несколько огней. Оттуда я поднялся на крышу. На крыше я нашел много окон и дверей, и для такого человека, как я, больше не было затруднений Я попадал из одного этажа в другой; нигде не было света во всех этих помещениях, но я всетаки тщательно продолжал поиски. Но ничего не нашел, кроме большого количества товаров и ящиков, шкафов и очень длинных барьеров.

— Ты хочешь сказать прилавков — поправил его Тар-линг.

Линг-Чу кивнул головой.

• Предыдущая
• 25/47
• Следующая