Банкир - Уоллер Лесли - Страница 9

• Предыдущая
• 9/240
• Следующая

— Вуди, — прозвучал громкий голос Бэркхардта, — не пора ли перейти в команду классом повыше?

— А разве Чикаго не классная команда? — возразил Палмер.

— Имели ли случайные заметки в прессе последних лет какую-нибудь реальную почву? — ответил вопросом на вопрос Бэркхардт. — Иными словами, не ищешь ли ты более широкого поля деятельности для применения своих сил?

— Не можете ли вы пояснить мне, что имеете в виду под более широким полем деятельности?

— Ты полагаешь, я изложу тебе это по телефону? — парировал Бэркхардт.

Палмер на минуту замолк, забавляясь тем, что беседа их протекала в форме вопросов, на которые ни один из них не получал ответа. Решив, что он и так позволил этой беседе слишком затянуться, Палмер засмеялся и сказал: — Для меня, деревенского простака, вы, нью-йоркские банкиры, слишком хитроумны.

— А ну-ка садись в самолет, — сказал тогда Бэркхардт. — Рейс 17.40, я распоряжусь, чтобы тебя встретили в аэропорту Айдлуайлд…

Ну нет, нечего торопиться, мысленно предостерег себя Палмер и ответил:

— Прямо так, сразу? Нет, Лэйн, у меня тут еще кое-какие дела, даже в моей команде низшего класса.

— Какие еще дела? — спросил Бэркхардт. — Какие могут быть у тебя дела после этого так называемого слияния? Перебирать папки «входящих» и «исходящих»? Я имею в виду действительно серьезное, по-настоящему интересное дело, черт подери!

Выдержав небольшую паузу, Палмер осторожно ответил:

— Право, не знаю. Может быть, это маленькое путешествие доставит удовольствие Эдис.

— Я всегда готов принять ее в свои объятия, но не на этот раз. Ну, а как у тебя со временем завтра?

— Вряд ли я смогу…

— Ладно, — прервал его Бэркхардт. — Самое позднее в пятницу.

Проведешь уик-энд у меня в загородном доме. Идет?

— Идет, — согласился Палмер. — Вы раздразнили мое любопытство.

— Думаю, что мне удастся пробудить в тебе нечто большее, чем любопытство, — ответил Бэркхардт. — Итак, в пятницу, рейс 17.40, Айдлуайлд. — На этом разговор закончился.

Он снова увидел себя в зеркале и вспомнил, какое радостное волнение охватило его после разговора с Бэркхардтом. Он уже знал, что старик намерен предложить ему ответственный пост, достаточно высокий, чтобы возместить ему те годы, которые он провел, работая с отцом. Палмер почувствовал удовлетворение и от сознания, что его намеки на будущие планы, которые у него созревали, возымели свое действие еще до того, как умер и был продан его банк.

Цель, которую он поставил перед собой, была уже близка. Он сидел в своем оффисе, в Чикаго, и чувствовал, как растет в нем напряжение. Тяжелый влажный воздух, казалось, был лишен кислорода. Он задыхался, с трудом вдыхал его оскудевшие струи.

Да, это была победа, настоящая, полная победа. Он освободился от банка, от власти старого отца и теперь с головокружительной быстротой освобождался от Чикаго. Зачем ему понадобилось откладывать поездку до пятницы? Как тягостно теперь дожидаться конца этой недели, отделяющей его от последнего рывка, за которым его ждет долгожданная и полная свобода?

Все еще глядя в зеркало в своем номере в «Юнион лиг», Палмер заметил, как затрепетали у него ноздри, стремясь вобрать в себя как можно больше этого нового воздуха свободы.

Столько лет было загублено на то, чтобы играть роль, предназначенную для Хэнли, — роль правой руки отца, медленно умиравшего от подтачивавшей его изнутри болезни.

— Если это тебя так удручает, — как-то сказала ему Эдис в те первые годы после войны, — скажи отцу, что не можешь заменить Хэнли. Скажи и уйди от него.

— Не могу я этого сделать. Он болен и совсем одинок. Я просто не в состоянии так поступить.

Палмер отошел от зеркала и направился к двери. Он чувствовал себя сейчас так, как это бывало с ним на войне в самые критические моменты. Нужно действовать. Просто поразительно, что он еще не утратил способности действовать, несмотря на эти долгие, бессмысленно загубленные годы после войны, когда каждое решение зависело от старого, сварливого и упрямого человека, наслаждавшегося любым промедлением.

Палмер открыл дверь и зашагал по коридору к лифту. Годы ожидания, казалось, отошли навеки. Он чувствовал себя хозяином своей судьбы, как это было во время войны. В нем поднималось новое для него, необычайно жизнерадостное чувство, создававшее иллюзию возврата к молодости, и отчасти он испытывал даже гордость за то, что смог начать свою жизнь как бы заново.

Ожидая лифта, Палмер старался вспомнить, когда в последний раз он испытывал подобные ощущения — это было пятнадцать лет назад, когда подразделение, которым он командовал, прогрохотало на машинах через Росток по разбитой бомбами дороге, ведущей мимо Грейфсвальда к базе «У-2» в Пенемюнде. Они пробирались по территории, население которой еще не знало о капитуляции, в поисках фашистских ученых, работавших в области ракетостроения, чтобы похитить этих ученых до того, как сюда попадут русские. Над ними низко кружили «фокке-вульфы»…

— Вниз, сэр?

Лифтер избегал взгляда Палмера и делал вид, что рассматривает узор ковра. Палмер вошел в кабину лифта, проследил глазами за тем, как сдвинулись створки двери, и по сжатию сердца понял, что лифт опускается. На какое-то мгновение он почувствовал себя почти невесомым, таким легким и свободным, каким ни разу не был за последние пятнадцать лет.

Он сделал глубокий вдох и внутренне приготовился к предстоящим событиям.

• Предыдущая
• 9/240
• Следующая