Россия в угаре долларгазма и еслибизма - Арин Олег - Страница 4

В принципе церковь всегда была опорой власти. Напомню, что говорил главный распространитель христианства апостол Павел, в миру Савл, в своем обращении «К Римлянам»: «Всякая душа да будет покорна высшим властям; ибо нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божью установлению; а противящиеся сами навлекут на себя осуждение» (Гл. 13, 1, 2).

Нынешний режим не случайно благоволит к религии, рассчитывая на поддержку как самой церкви (церковной бюрократии), так и на прихожан. Во-первых, чем больше религиозных людей, тем больше количество смиренных перед властью, «Ибо начальник есть Божий слуга, тебе на добро» (Там же, гл. 13, 4). Во-вторых, христианин — он как бы автоматически против социализма и нехристей-соссалистов. Этот момент весьма постоянно и активно обыгрывается в буржуазной пропаганде. В-третьих, истинный христианин не требует земных благ; они ему обещаны на том свете. — Какая благодать для нынешнего режима.

Еще русский дипломат Федор Карпов, живший на рубеже XV–XVI веков, писал о том, что христианская религия обессилила мир и «передала его в жертву мерзавцам. Когда люди ради рая предпочитают переносить всяческие обиды, чем мстить, мерзавцам открывается обширное и безопасное поприще». Нынешние мерзавцы этим и пользуются.

Но я хочу обратить внимание на одну закономерность, которая косвенно подтверждается и в «Ответе» Б. Лебедева. Он справедливо пишет, что Россия была великой, когда она из страны лапотной в короткие сроки превратилась в страну индустриальную, когда одержала победу в страшной войне, когда выходила в космос, когда создавала новые шедевры и совершала поразительные научные открытия. Все правильно. Но когда это было? Это было тогда, когда Россия была Советским Союзом, и подавляющее большинство народа было атеистичным. И в этом смысле опыт СССР подтверждает мировой закон: чем более религиозен народ, тем менее он динамичен в своем развитии. Как только утвердилось господство христианской религии в Европе (где-то с III века до XVII века), экономика стран этого континента почти не развивалась. До середины XVIII века 73 % промышленного производства приходилась на Китай и Индию (практически нерелигиозные страны в европейском понимании религии). И Европа начала ощутимо развиваться с возникновением Протестантизма и особенно Просвещения, совпавшими с началом развития капитализма. Первое явление ослабляло опору на бога, второе — совсем порывало с ним.

Нынешняя мировая тенденция такова: идет резкое сокращение количества верующих во всех развитых государствах. Например, в той же Канаде количество посещающих церковь сократилась с 60 % в 1945 г. до 20 % в 1990 г. В США — та же тенденция. Во Франции более половины не верующих. В Англии количество верующих упало где-то до 10 %. Бурно развивающийся социалистический Китай вообще атеистичен (хотя верующие, конечно, есть, но их количество ничтожно относительно всего населения страны). Японский синтоизм вместе с буддизмом давно уже преобразовались в культуру.

В тех же странах, где процветает религия, например, в исламском мире или в государствах Латинской Америки, народы влачат полунищенское существование, пребывая в полуфеодальном или феодальном состоянии. Россия также начинает подтверждать эту закономерность.

Освобождение от рабства предполагает освобождение и от порабощающей религии. Поскольку, пока ты — раб божий, ты все равно раб. А значит — не борец, не созидатель своей жизни, т. к. все в руках божьих. Молись и верь в бога и царя, Путина, то бишь, и все образумится. Не надейтесь, не образумится.

Великую Россию создавали не те, кто молились, а те, кто с упоением и яростью пели:

Окончание, надеюсь, еще не забыли. Бог, как говорится, в помощь!

Алекс Бэттлер

01.10.2000

Еще раз хочу поблагодарить газету «Советская Россия» на этот раз за публикацию откликов читателей (№ 118, 2000 г.). Судя по их реакции, чувствую, что статья их задела. Вынужден отреагировать на их возражения, хотя и не без колебаний.

Дело в том, что обычно я никогда не спорю с женщинами и с русскими. В обоих случаях по одной причине: из-за иррационального мышления и тех, и других. Они мыслят словами образами, а не понятиями и категориями. Эмоциональность превалирует над рациональностью. В этом специфика умостроя среднестатистического россиянина. Исключения, как и в любом правиле, встречаются, но крайне редко. Поэтому спорить с русскими, так же как и с женщинами, бессмысленно. Нижеизложенное прошу воспринимать просто как информацию и мое видение проблем.

Когда я писал статью про рабов, я заранее знал, что русские эмигранты согласятся со мной во всем, кроме пассажа о большевиках. Когда же «СР» опубликовала эту статью на своих страницах, я также предполагал, что многие читатели согласятся с суждением о большевиках, но разозлятся по всем остальным пунктам. Не трудно было вычислить и аргументы против оторвавшегося от России «мистера Бэттлера»: «да какие же мы рабы, когда от нас пошли такие титаны как Пушкин, Достоевский, Толстой и вообще мы все напридумали, а Запад только воспользовался нашими мозгами».

Если знал, тогда зачем писал? — справедливо последует вопрос. Отвечаю. Затем, чтобы получить подтверждение или опровержение моим предварительным выводам о рабской психологии россиян, о степени их понимания нынешних процессов в России. Дело в том что живя в Канаде и изучая Россию не по западной печати (в ней в основном галиматья о России), а по российской печати (Интернет позволяет читать все ваши газеты, включая провинциальные), мне было не понятно, каким образом целая нация выдерживает разрушение экономики и уничтожение народа в таких грандиозных масштабах, которая не имеет аналога в мировой истории. И я решил приехать в Россию, чтобы посмотреть на весь этот процесс изнутри. Приехал. Поездил. Посмотрел. Пообщался. И с теми, кто наверху, и с теми, кто внизу. И с правыми, и с левыми. И… был потрясен: цинизмом тех, кто наверху, невежеством тех, кто внизу, особенно в провинциях. Для примера привожу Астрахань. Умострой ее жителей — раннее средневековье. В массе своей они просто не представляют, в каком мире они живут.

Да что там провинция, берем Москву. Первое, что бросается в глаза — это не новые гостиницы или офисы (таких везде хватает). Это — лица людей в метро. На них печать озабоченности, усталости, опустошенности и обреченности. Резкий контраст с веселыми и довольными лицами в Западной Европе, Северной Америке, Японии, Южной Корее и особенно в Китае. Я назвал только те страны, где я жил, или часто бывал. Это одна сторона. Другая — это оценка и самооценка места своей страны в мире. Я не беру правящий класс, поскольку им понимать ничего не надо: они делают «бабки». Но возьмите, так сказать, левые силы. Например, их деятельность в Думе. Депутаты от КПРФ всерьез обсуждают бюджет страны, всерьез что-то хотят исправить через законодательство, а некоторые всерьез рассчитывают на то, что Путин «выберет правильную линию». Всерьез верят в выборы. Ну не смешно ли? — Трагично. Рассчитывать на то, что «хорошие законы» выведут страну из нынешнего стратегического капкана, означает полное незнание России, где все вершилось не по закону, а по совести. Неужели не читали устав градоначальника города Глупово Василиска Семеновича Бородавкина? А ведь там было написано: «Ежели чувствуете, что закон полагает тебе препятствия, то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебе в действии облегчит». Спросите нынешних градоначальников, то бишь губернаторов, знают ли они хотя бы Конституцию РФ? — Не знают, в чем приходилось лично убеждаться.

И тот же бюджет. Неужели никто не понимает, что какой бы бюджет не сверстали: с добавкой в 200 млрд. рублей или без оной, он никак не скажется оздоровительно на российской экономике. Потому что этот бюджет не для такой страны, как Россия, пребывающий в полуиздыханном состоянии, а бюджет какого-нибудь среднего города США, бюджет, который в три раза меньше доходов одного человека — Билла Гейтса. Спрашивается, к чему это ИБД (иллюзия бурной деятельности)? Вся суета сует в Думе — это элементарный онанизм, удовлетворяющий собственные интересы парламентариев вне зависимости от их фракционности.