Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным] - Гамильтон Дональд - Страница 29

Он, впрочем, едва ли мог что-либо предпринять в связи с моим отказом — разве что снова пригласить Денисона, заявив, что у него больше нет возражений, если тому хочется меня арестовать. Но по какой-то причине эта идея Маку, видимо, не нравилась. Вместо этого он объяснил, как я могу с ним связаться, если вдруг передумаю, и тут же ушел, оставив норковый палантин на кровати. Сейчас палантин лежал вместе с моим багажом в кузове, а я катил по четырехрядной автостраде, повторяя, насколько я мог судить, путь переселенцев в Канзас.

Поэтому нельзя было сказать, что я полностью развязался с Тиной. И если вы думаете, будто Мак не нарочно оставил мне ее меха, то вы его просто не знаете как следует. Он сумел ловко навязать мне ее вещь, в отношении которой мог быть уверен, что я ее не продам, не сожгу и едва ли кому-нибудь подарю. Существовал только один способ избавиться от норки, и пусть шансов на это было мало, — я даже понятия не имел, в какую сторону направилась Тина (Мак-то сам такими сведениями, вполне вероятно, располагал), — тем не менее можно было не сомневаться, что, случись такая встреча, люди Мака оказались бы где-нибудь поблизости.

Что ж, это была его забота. И, может быть, Тины тоже. Если она пожелала бы вернуть свои меха, то всегда могла прийти и взять их. Тогда и Мак мог бы ее поймать. А я не имел намерений играть роль ни мальчика на побегушках, ни охотничьей собаки, чтобы угодить ему или ей.

Я устроил себе маленькие каникулы, вызвав к жизни мое давно забытое, мрачноватое второе «я» времен войны. Эксперимент не стал грандиозным успехом, и я возвращался домой, опять превратившись в безобидного писателя, рыщущего в поисках материала для книги. Преданный отец и верный муж — последнее, правда, после того что случилось, потребует с моей стороны немалых доказательств.

Чтобы поближе рассмотреть здешние места и проникнуться их духом, я свернул с шоссе и по небольшим проселочным дорогам поехал зигзагами на север. Прошлой ночью я спал в машине. С утра шел сильный дождь, и если кто-нибудь ехал за мной, не обзаведясь заранее джипом, ему предстояло немало удовольствий. В некоторых местах пикап ползком едва-едва пробирался через клейкое месиво — несмотря на специальные покрышки и две ведущие оси. Впрочем, я ничего не имел против. Езда на грузовике имеет то преимущество, что нет нужды беспокоиться, не отвалятся ли вдруг колеса только потому, что дорога оказалась не совсем сухой и ровной.

Я пересекал речки со знаменитыми названиями, когда-то гремевшими в истории Запада: Тринити, Колорадо, Бразос, Красная. Погода прояснилась, и я ярдами расходовал пленку, непрерывно щелкая затвором фотоаппарата. Направляясь на север, я проехал через Оклахому и оказался в юго-восточной части Канзаса. На рубеже столетия здесь обнаружили залежи цинка и свинца и, соответственно, перекопали весь край, оставив гигантские кучи серой земли возле рудничных строений, ныне покинутых и постепенно приходящих в упадок. Все это создает причудливый, призрачный ландшафт и ставит в нелегкое положение писателя, вынужденного мысленно воссоздавать картину того, как выглядели эти места до нашествия рудокопов.

Завершив свой основной маршрут, я стал потихоньку поворачивать на запад. Конечно, я мог бы сразу поехать домой, но дело заключалось в том, что я не был уверен, стоит ли мне туда возвращаться. К тому же я понятия не имел, что скажу Бет при возвращении. Вы бы не очень ошиблись, предположив, что я тянул время, придумывая оправдания для моего предосудительного поведения. И еще мне жалко было уезжать отсюда, не повидав гремевшие когда-то старые городки скотоводов Абилин, Элсуорт, Хэйс и Додж-Сити.

Абилин оказался пустой тратой времени. Его жители совсем не гордились своим историческим прошлым. Казалось, их больше занимает президент Эйзенхауэр, нежели Большой Билл Хиккок. Мне как сочинителю вестернов понять это было трудно. Элсуорт был всего лишь сонным, маленьким городишком при железной дороге посреди прерии. В Хэйс я не попал, потому что наступал вечер, а я и так уже забрался далеко на север. Поэтому я повернул на юго-запад и покатил в Додж-Сити, попав туда сразу после наступления темноты. Пора было принять ванну и выспаться в настоящей постели, поэтому я заехал в первый же приличный на вид мотель, привел себя в порядок и поехал в город поужинать.

Здесь ударились в другую крайность: весь городок казался музеем времен ковбоев. Я катался взад и вперед по неосвещенным улицам, как бы присматриваясь к тем местам, которые хотел посетить завтра.

Еще у дверей в свой номер в мотеле я услышал, как звонит телефон. Я никого здесь не знал и никому не говорил, что приеду сюда, но тем не менее телефон звонил. Я тихонько прикрыл за собой дверь и взял трубку.

— Мистер Хелм? — голос менеджера мотеля. — Я случайно увидел, что вы вернулись. Вас вызывает Санта-Фе, штат Нью-Мексико. Одну минуту.

В ожидании я сел на кровать. Я слышал, как он разговаривает с телефонисткой, затем — звонок в пятистах милях отсюда и, наконец, голос Бет. Услышав голос жены, я почувствовал стыд и меня охватило чувство вины. Я мог, по крайней мере, как и обещал, позвонить ей из Сан-Антонио. Но я только послал мальчикам пару открыток. Красивую открытку можно послать и без письма.

— Мэтт?

— Да.

— Мэтт, — голос Бет звучал напряженно и взволнованно, — Мэтт, Бетси пропала! Час назад она еще играла на пороге, а потом вдруг исчезла, пока я готовила обед… Я еще не успела обратиться в полицию, как позвонил тот человек, что был у Дарреллов, — такой здоровенный и неприятный, — Лорис. Он сказал, что с Бетси все будет в порядке, если… — Бет заколебалась.

— Если что?

— Если ты согласишься сотрудничать с ними. Он велел передать тебе, что… кое-кто ждет тебя с конкретным предложением. И добавил, что ты поймешь… О, Мэтт, что это?! Что происходит?

Положив трубку, я какое-то время сидел, поглядывая на аппарат. Полагаю, я обдумывал услышанное, хотя размышлять фактически было не о чем. Следующий шаг представлялся очевидным. Лорис сообщил Бет не только то, что она должна мне сказать, но и где меня можно найти. Чтобы это знать, — особенно учитывая, как я мотался все последние дни по дорогам, — он должен был послать вслед за мной своего сообщника, который в настоящее время, несомненно, околачивался где-нибудь поблизости, чтобы выяснить, как я прореагирую на звонок жены.

Мне было велено возвращаться домой, где меня порадуют дальнейшими указаниями. Лорис и компания сейчас, конечно, ждут сообщения товарища. Я даже не мог в поисках помощи никуда позвонить, так как этот субъект, вероятно, сумел подключиться к линии. Мне ничего не оставалось, как повиноваться и послушно выехать из мотеля в надлежащем направлении, чтобы тот мог доложить, что отделение первой ступени ракеты прошло успешно и объект как будто выходит на заданную орбиту.

Я быстро упаковал вещи, загрузил багаж в пикап и залез в кабину. Пока я ехал по городским улицам, я испытывал некоторую неуверенность, так как не мог определить, следят за мной или нет. Но мой страж оказался добросовестным исполнителем, и я его обнаружил, как только выехал за пределы города. Впрочем, этого парня не заметить было трудно. Он путешествовал на новой модели, снабженной четырьмя фарами дальнего света, что, кстати, следовало бы незамедлительно и повсеместно запретить. Они светят на двух уровнях. И если гордый обладатель этого чуда не притушит их вовремя, то нижняя пара фар ослепит вас только на время. Зато от другой пары вы получите полный комплект удовольствий: воспаленную сетчатку глаз и полусожженный глазной нерв. Обычно эти типы не беспокоят себя заботой о других автомобилистах, особенно если едут в том же направлении.

Мой конвоир словно бы задался целью сжечь свои отражатели, так что опасения потерять его из виду просто не могло возникнуть. Он катил посреди дороги, нацелив на меня все четыре фары, — должно быть, решил, что пришел его черед позлорадствовать. Ему, надо полагать, пришлось нелегко в гонке за мной по трем штатам. Он, возможно, подумал, что я делал это нарочно, и теперь, черт побери, вознамерился эскортировать меня при полном параде.