Восставшая Луна - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 42

Кроме того, салон красоты стал тем местом, в котором занимались распространением новых слухов. Вначале наша Партия росла медленно, а затем, по мере того как начал сказываться эффект утроения, начался стремительный рост, которому способствовало и то, что новые стражи порядка значительно превосходили в злобности старых охранников. Когда число членов Партии увеличилось, мы переключили внимание с дальнейшего увеличения наших рядов на агитационно-пропагандистскую работу: распространение зловещих пропагандистских слухов, открытые призывы к свержению существующего порядка, провокации и саботаж. Агитпропом, пока это дело было довольно простым, у нас занимался Фин Нильсен. Для прикрытия своей деятельности он продолжал работать со старым, битком набитым шпиками, подпольем. Но затем большая часть агитпропа и всего с ним связанного была возложена на Сидрис.

Эта работа заключалась в основном в распространении листовок. Ни в самом салоне, ни у себя дома, ни в номере гостиницы мы не держали никакой подпольной литературы. Её распространение было поручено детям, которые были слишком малы, чтобы уметь читать.

Кроме того, Сидрис целый день работала над причёсками. Со временем оказалось, что на неё навалено слишком много дел. Однажды вечером я взял её прогуляться вдоль Казвея. Мы шли, я держал её под руку, и вдруг мне на глаза попались знакомое лицо и фигура — тощая маленькая девочка, состоящая, казалось, из одних углов, с морковно-рыжими волосами. Вероятно, ей было около двенадцати лет — возраст, когда девочки стремительно тянутся вверх перед тем, как расцвести и приобрести мягкие округлые формы. Я уже где-то её видел, но никак не мог вспомнить, где, когда и при каких обстоятельствах.

— Ну-ка, куколка, — сказал я, — взгляни вон на ту юную особу впереди нас. Ту, с оранжевыми волосами и похожую на палку.

Сидрис оглядела её с ног до головы.

— Дорогой, — сказала она. — Я знаю, что у тебя несколько эксцентрический вкус. Но она сейчас в таком возрасте, что больше смахивает на мальчишку.

— Да перестань ты. Кто она?

— Понятия не имею. Хочешь, я поговорю с ней?

Вдруг я вспомнил, словно у меня в голове прокрутили видеозапись. И пожалел, что со мной не было Вайо, но мы с Вайо никогда не появлялись на людях вместе. Эта костлявая рыжая девчонка была на том митинге, где убили Коротышку. Она сидела на полу, около самой сцены, прислонившись к стене, слушая с широко раскрытыми серьёзными глазами, и яростно аплодировала. Затем я увидел её в тот момент, когда она, находясь в самом конце траектории своего свободного полёта, точно мячик врезалась в колени охранника в жёлтом мундире, того самого, которому в следующий миг я сломал челюсть.

Вайо и я были живы и свободны только потому, что в критической ситуации этот ребёнок действовал быстро.

— Нет, не заговаривай с ней, — сказал я Сидрис. — Но мне бы не хотелось упускать её из виду. Чёрт возьми, как жаль, что у нас под рукой нет ни одного из твоих нерегулярников.

— Ну так отойди в сторонку и позвони Вайо. Через пять минут кто-нибудь из них появится здесь, — сказала моя жена.

Так я и поступил. Затем мы с Сидрис неспешно двинулись дальше, кидая взгляды на витрины магазинов, поскольку объект нашей слежки занимался именно разглядыванием витрин.

Через семь или восемь минут к нам подошёл маленький мальчик, остановился и сказал:

— Здравствуйте, тётушка Мейбл! Привет, дядя Джо.

— Привет, Тони. — Сидрис взяла его за руку. — Как твоя мама, дорогой?

— Замечательно. — И добавил шёпотом: — Меня зовут Джок.

— Извини, — сказала Сидрис, а затем, тихонько велев мне: — Проследи за ней, — увела Джока в кондитерскую.

Спустя какое-то время она вышла оттуда и присоединилась ко мне. Джок следовал за ней, облизывая леденец.

— До свидания, тётя Мейбл! Спасибо.

Он вприпрыжку помчался к рыжеволосой и, приблизившись, остановился и тоже принялся глазеть на дисплей, сосредоточенно посасывая свою конфету. Мы с Сидрис направились домой, где нас уже ждало сообщение: «Она зашла в ясли „Качающаяся Колыбель“ и больше оттуда не выходила. Нам продолжать наблюдение?»

— Пусть подождут там ещё немного, — велел я Вайо и спросил её, помнит ли она девочку.

Вайо помнила, но не имела ни малейшего представления о том, кто она такая.

— Можно спросить у Фина Нильсена.

— Можно поступить проще, — сказал я и позвонил Майку, чтобы он поставил телефон на прослушку.

Ему потребовалось целых двадцать минут, чтобы набрать необходимое для анализа количество информации, — слишком много там было детских голосов, а в таком возрасте трудно определить пол по голосу. Спустя какое-то время он докладывал мне:

— Ман, я слышу три голоса, которые могут соответствовать тому возрасту и физическому типу, которые ты описал. Два из них, однако, откликаются на имена, которые, как я полагаю, являются мужскими. Третий голос отвечает, когда произносится имя «Хейзел» — это имя часто произносит голос пожилой женщины. Она, кажется, ожидает от Хейзел повиновения.

— Майк, поищи это имя в списках членов старой организации.

— Там значится четыре Хейзел, — ответил он почти сразу же. — А вот и та, которая нас интересует, Хейзел Мид, Вспомогательная группа Юных Товарищей. Адрес: ясли «Качающаяся Колыбель», родилась 25 декабря 2063 года, масса тридцать девять килограммов, рост…

— Вот и наш маленький реактивный снаряд. Вайо, отзови ребят, которые торчат около яслей. Они проделали хорошую работу. Майк, сделай милость, позвони Донне и передай ей всё это.

Я предоставил девушкам заниматься вербовкой Хейзел Мид и не видел её до тех пор, пока двумя неделями позже Сидрис не привела её к нам домой. Но ещё до того Вайо известила меня — сложилась ситуация, затрагивающая наши установки. Проблема состояла в том, что к этому времени Сидрис уже полностью укомплектовала свою ячейку, но она хотела включить в неё и Хейзел Мид. Не говоря о том, что это было против правил, у Сидрис возникали сомнения ещё и по поводу того, стоит ли вербовать ребёнка. Согласно нашим установкам, вербовать можно было только взрослых людей от шестнадцати лет.

Я предоставил это дело на рассмотрение Адама Селена и исполнительной ячейки.

— Как мне представляется, — сказал я, — система ячеек-троек призвана служить нам, а не связывать по рукам и ногам. Я не вижу ничего дурного в том, что в ячейке у товарища Вилии будет ещё один человек. Это не нанесёт никакого реального ущерба безопасности.

— Согласен, — сказал проф, — но я предлагаю не включать этого лишнего товарища в состав ячейки Вилии. Ей не стоит знать остальных членов этой ячейки. Я вообще не считаю, что её следует вербовать. Вопрос состоит именно в возрасте.

— Согласна, — сказала Вайо, — мне тоже хотелось бы поговорить о возрасте этого ребёнка.

— Друзья мои, — сказал Майк застенчиво. Застенчивость в его голосе прозвучала в первый раз за много недель, теперь он в гораздо большей степени был уверенным в себе руководителем, Адамом Селеном, чем машиной, страдающей от одиночества. — Возможно, мне следовало бы сказать вам об этом раньше, но я уже дал добро на несколько подобных отклонений от правил. Мне казалось, что этот вопрос не заслуживает обсуждения.

— Конечно нет, — подбодрил его проф. — Председатель может действовать в соответствии со своими собственными суждениями. Сколько у нас человек в самой большой ячейке?

— Пятеро. Это двойная ячейка, трое и двое.

— Это не причинило никакого вреда. Дорогая Вайо, разве Сидрис намерена сделать эту девочку нашим полноправным товарищем? Намерена сообщить ей, что мы собираемся устроить Революцию… за которой всегда следуют кровопролитие и беспорядки и которая, возможно, обернётся бедой?

— Она настаивает именно на этом.

— Но, дорогая леди, мы достаточно взрослые люди, чтобы, ставя на карту свои собственные жизни, понимать, чем рискуем. Необходимо, чтобы на эмоциональном уровне имелось осознание того, что такое смерть. Дети редко бывают в состоянии осознать, что они тоже смертны. Можно даже определить зрелость как возраст, когда человек усваивает мысль о том, что он тоже умрёт, и может, не впадая в отчаяние, принять этот приговор.