Восставшая Луна - Хайнлайн Роберт Энсон - Страница 23

— Гм… это заковыристый вопрос.

— Дорогая Вайоминг, это ключевой вопрос. Основной вопрос, который позволяет узреть корень той дилеммы, которую представляет собой правительство. Тот, кто ответит на него честно и не изменит своим принципам ни при каких обстоятельствах, тот знает свою позицию и знает, за что он может пожертвовать жизнью.

— Ни один из членов группы не имеет морального права, — повторила Вайо и нахмурилась. — Профессор, — спросила она, — а каковы ваши политические убеждения?

— Может быть, сначала вы изложите ваши? Если, конечно, вы в состоянии их сформулировать.

— Конечно в состоянии! Я — член Пятого Интернационала, так же как и большинство из тех, кто входит в нашу организацию. Мы готовы принять любого, кому с нами по пути. Мы стараемся создать единый фронт. Среди нас есть и коммунисты, люди из Четвёртого Интернационала, красные и общественники, сторонники Единого налога и ещё чёрт знает кто. Но я не марксистка. У нас, у Пятого Интернационала, программа чисто практическая. Частная собственность там, где она подходит, общественная там, где необходимо. Мы вполне осознаём, что некоторые обстоятельства могут заставить нас пересмотреть кое-что в нашей программе. Мы не доктринёры.

— Как насчёт смертной казни?

— За что?

— Скажем, за измену. За измену Луне, после того как вы сделаете её свободной.

— Смотря какую. Такой вопрос нельзя решать до тех пор, пока не рассмотрены все обстоятельства дела.

— Дорогая Вайоминг, здесь я полностью согласен с вами. Но я считаю, что определённые обстоятельства оправдывают смертную казнь… Хотя, возможно, наши мнения не полностью совпадают. Я бы не стал обращаться в суд, я бы сам расследовал дело, сам бы судил, сам бы вынес приговор, сам бы привёл его в исполнение и принял бы на себя всю полноту ответственности.

— Но, профессор, всё-таки каково ваше политическое кредо?

— Я — рациональный анархист.

— В первый раз слышу о чём-либо подобном. Я знаю, кто такие анархисты-индивидуалисты, анархисты-коммунисты, христианские анархисты, анархисты-философы, синдикалисты, либералы. Кого имеете в виду вы? Рандитов?[9]

— С ними я сумел бы найти общий язык. Рациональные анархисты полагают, что таких вещей, как государство, общество или правительство, в реальности не существует. Это всего лишь отражение концептуальных понятий, воплощение в реальность деятельности индивидуумов, каждый из которых осознаёт свою ответственность. Рациональные анархисты считают, что ответственность невозможно ни разделить, ни распределить, ни переложить на чужие плечи, поскольку ответственность, вина и долг существуют исключительно внутри человеческой личности, а не вне её. Хотя, будучи рационалистами, они прекрасно осознают, что разделять такие принципы способен далеко не каждый, они тем не менее не оставляют попыток быть совершенными в этом несовершенном мире… и, несмотря на осознание своего несовершенства, не падают духом при мысли о том, что их попытки достичь его вряд ли увенчаются успехом.

— Ну да, ну да, — сказал я. — Осознание своего несовершенства. Именно это и есть цель всей моей жизни.

— Ты её уже достиг, — сказала Вайо. — Профессор, то, что вы говорите, звучит замечательно, но во всём этом ощущается какая-то фальшь. Представьте себе, что в руках каких-либо индивидуумов окажется власть, много власти, — естественно, вам бы это не понравилось, но… Возьмём, к примеру, водородную бомбу. Что случится, если контроль над ней попадёт в руки безответственного человека?

— Моя точка зрения в том и состоит, что человек должен быть ответственным. Если существуют такие вещи, как водородные бомбы, — а никто ведь не сомневается в том, что они существуют, — то контроль над ними осуществляют люди. Люди, а не государство. С точки зрения морали такой вещи, как государство, просто не существует. Существуют только люди. Индивидуумы. И каждый из них отвечает за свои собственные поступки.

— Кто-нибудь хочет ещё выпить? — спросил я.

Ничто так не способствует быстрому уменьшению запасов алкоголя, как политические споры. Я заказал ещё одну бутылку.

Я не принимал участия в споре. Не могу сказать, что в те времена я ощущал себя слишком задавленным «железной пятой Администрации». Когда я не занимался тем, что надувал эту самую Администрацию, я и думать о ней забывал. И у меня даже в мыслях не было, что от Администрации следует избавиться. Это было просто нереально. Я был сам по себе, я занимался своими собственными делами и не слишком беспокоился…

Правда, по земным меркам мы были бедны. Такой роскоши, как сейчас, тогда не было, приходилось обходиться без многого из того, что нужно было импортировать. Не думаю, чтобы в те времена где-нибудь на Луне можно было отыскать хотя бы одну автоматическую дверь. Даже скафандры и те приходилось завозить с Терры до тех пор, пока одному умному китаезе, ещё до моего рождения, не пришла в голову идея о том, как можно, сымитировав имеющиеся в наличии образцы, делать собственные, лучше и дешевле.

(Думаю, что если бы двух китайцев бросили в одно из наших лунных «морей», то они и там сумели бы обогатиться, продавая друг другу камни, и при этом вырастить по дюжине детишек каждый. А индус сумел бы нажиться, продавая в розницу то, что купил у них оптом, — продавал бы ниже себестоимости, но навар вышел бы жирным. В общем, мы справлялись.)

Роскошь мне довелось увидеть, когда я был на Земной стороне. Она не стоит того, с чем им ради неё приходится мириться. Я говорю не о тяготении — оно-то их не слишком беспокоит. Я имею в виду то, что они обожают страдать ерундой. Одни запреты. Эти земляные червяки плодят такое количество всякого дерьма, что если бы можно было хотя бы из одного города Земли вывезти его на Луну, то проблема удобрений была бы разрешена на целое столетие. Сделайте это. Не делайте того. В одну шеренгу становись! Где квитанция об уплате налогов? Заполните бланк. Позвольте взглянуть на вашу лицензию. Представьте шесть копий. Входа нет. Левый поворот запрещён. Правый поворот запрещён. Встаньте в очередь и уплатите штраф. Заберите это и поставьте печать. Хотите сдохнуть? А разрешение получили?

Вайо вцепилась в профа мёртвой хваткой. Она ни капельки не сомневалась в том, что знает ответы на все вопросы. Что касается самого профа, то его вопросы интересовали больше, чем ответы, и это сбивало её с толку. Наконец она сказала:

— Профессор, я вас не понимаю. Я не настаиваю на том, чтобы вы называли это правительством, я просто хочу, чтобы вы сказали мне, какие законы, по вашему мнению, необходимы для того, чтобы гарантировать всем равные свободы.

— Дорогая, я с радостью подчинюсь тем законам, которые примете вы.

— Но мне кажется, что вы не хотите признавать никаких законов!

— Что верно, то верно. Но я согласен повиноваться любым законам, которые вы сочтёте необходимыми, в качестве гарантии своей свободы. Сам же я свободен вне зависимости от того, какие законы существуют вокруг меня. Если я нахожу их терпимыми, я терплю их. Если я нахожу их невыносимыми, я их нарушаю. Я свободен, поскольку я знаю, что я один несу моральную ответственность за свои поступки.

— И вы бы не стали подчиняться закону, который большинство людей сочли бы абсолютно необходимым?

— Скажите мне, дорогая моя, какой именно закон вы имеете в виду, и я отвечу вам, стал бы я подчиняться ему или нет.

— Вы увиливаете от ответа. Каждый раз, когда я пытаюсь выяснить вашу позицию по принципиальным вопросам, вы увиливаете от ответа.

Проф прижал руки к груди:

— Простите меня. Поверьте мне, дражайшая Вайоминг, более всего я озабочен тем, чтобы угодить вам. Вы тут говорили о доброй воле, которая позволяет вам выступать единым фронтом с теми, с кем вам по пути. Неужели моего желания увидеть то, как Администрацию вышвырнут с Луны, для вас недостаточно? Да я бы жизнь за это отдал!

— Конечно, мне этого достаточно. — Вайо просияла и двинула его кулаком по рёбрам — очень мягко, — затем она обняла его и поцеловала в щёку. — Товарищи! Давайте и дальше продолжим в том же духе!