Одна из тридцати пяти - Романова Елена Алексеевна - Страница 35

• Предыдущая
• 35/56
• Следующая

Находиться с ним в комнате один на один не так просто, как я думала.

— Очень жарко… — вырвалось у меня сипло.

Уголок его губ насмешливо изогнулся. Казалось, он понимает все то, что происходит со мной.

— Воды, милая? — голос изменился, стал уверенным, дразнящим.

Я думала, что могу вынести любого Берингера — насмешливого, злого, торжествующего. Но я ошиблась. Этот мужчина — самоуверенный, властный — заставлял мое сердце трепыхаться и изнывать от странной жажды. Я наблюдала за его руками, когда он взял графин и наполнил водой бокал. За руками, покрытыми шрамами. За грубыми пальцами, которые сейчас являлись воплощением нежности и аккуратности.

— Достаточно? — спросил мужчина низким спокойным голосом, в котором послышались отголоски торжества. Вода достигла краев, и я вымолвила едва слышно:

— Хватит.

Спокойные размеренные шаги раздались прямиком в моей голове. Райт приблизился, и меня окатило жаром, щеки вспыхнули, между лопаток скользнула влага.

Он преподнес бокал, наблюдая за мной сверху вниз. Под этим наряженным взглядом, я не смела шевельнуться. С трудом я коснулась бокала так, чтобы не коснуться руки этого человека, поднесла к губам. Прохладная вода, как освобождение, заставила меня вновь дышать. Я вскинула глаза, почти теряя самообладание от вида Райта, стоящего рядом. Его губы были приоткрыты…

— Черт! — бокал выпал у меня из руки и разбился.

Разбилось в дребезги и мое спокойствие. Райт выдохнул с шипящим сдавленным стоном.

— Ничего страшного, — произнес он, — хочешь еще?

«Хочешь еще? — боже, как порочно, дико, соблазняюще это прозвучало».

— Я… нет, милорд.

Почему мне так яростно, безумно, невыносимо хочется снова взглянуть в его глаза, искупаться в этом ласкающем взгляде, ощутить его физически.

— Тебе так страшно, Джина? — вновь этот низкий, сводящий с ума, голос. — Я ведь даже не касаюсь тебя. Я очень сдержан, тебе не кажется?

Не представляю, что случилось бы со мной, если бы его ладони скользнули по моему телу.

— Не смотрите так…

— Как?

Я не могу ответить на этот вопрос. Знаю ответ, но не могу произнести вслух.

— Еще воды, — выдыхаю и отвожу взгляд.

Пора бы избавиться от наваждения, и следующие несколько минут я только этим и занята, но голос Райта снова низвергает меня в пучину иллюзий.

— Ты должна остаться со мной.

Какой смысл таится за этой фразой — можно только гадать. Остаться с ним сейчас? Или остаться в его доме?

— С вами?

— Со мной, Джина. И ты все правильно поняла. Ты ведь знаешь, чего я хочу?

Слишком прямолинейно. Чересчур.

— Почему меня хотели убить? — пришло время разбавить происходящее действительно стоящим вопросом.

— Потому что ты принадлежишь мне.

— Но ведь это неправда.

— Нет, милая, это правда. Самая, что ни есть настоящая, — и в этом было сложно усомниться. — И лучше тебе в это тоже поверить. Сегодня скончался король, Джина, и единственный, кто может обеспечить твою безопасность — это я.

Я медленно подняла голову, в которой случился самый настоящий взрыв. Я даже не подумала скрыть свою растерянность:

— Эдмунд станет королем?

— Нет, — отозвался Берингер, наблюдая за мной со снисходительной улыбкой, — королем станет его брат.

— У Эдмунда есть брат? — вскинула брови.

— Да. Его зовут Уильям.

— Уильям?

— Да, милая. Уильям первый, король Хегея. Ему два года.

Сопоставить слова Берингера с действительностью было крайне сложно. И дело не в том, что я не помнила всю родню принца, а в том, что никакого брата у Эдмунда не было.

— Вы шутите? — в итоге спросила я, подозрительно прищурившись. — У Генриетты всего один сын.

— Какая наблюдательная девочка, — усмехнулся Райт, вдруг присаживаясь рядом с моим стулом на ковер, сгибая ногу в колене и опуская на нее руку.

Его действие вызвало почти неконтролируемую панику. Нечеловеческим усилием воли я заставила себя сидеть смирно.

— Хотите сказать, у короля есть сын, помимо Эдмунда?

— У него еще два сына, помимо Эдмунда, — спокойно заговорил Райт, — один из них займет престол, другой станет регентом. И об этом король объявил совету перед смертью.

— И кто станет регентом? — паззл все еще не хотел складываться.

— Самый старший из них. Не думаю, что он будет хорошим правителем. Ему никогда не нравились дворцовые интриги.

— Вы с ним знакомы?

— Пришлось познакомиться.

— Кто этот человек? Как его имя?

Райт внимательно смотрел на меня, а у меня — о, пустоголовая — не было ни одной догадки.

— Это я.

— … это вы, — повторила растерянно. — Вы? Сын короля?

— Абсолютно нечем гордиться, — усмехнулся мужчина.

— Вы? — все еще повторяла, вдруг связывая все «ниточки» воедино. — Вы сын короля, один из Виндоров…

— М-да.

— Уильям сын Стеллы, — проговорила я, осознав простую истину: — Ваш отец и ваша жена… — меня опалил взор Райта, поэтому продолжать я не стала. — Их сын станет королем. Но почему не вы? Вы имеете все права на престол. Вы старше Эдмунда.

— Моя мать была сакрийской рабыней, которой «угощали» гостей в знатных домах столицы. Мой отец выкупил ее, но его страсть была недолгой. Он определил ей нового хозяина, когда она забеременела. Вскоре после моего рождения, она сбежала в Сакру, — Райт внимательно посмотрел на меня. — Так что я сын рабыни, так еще и сакрийки.

— Ясно.

— Тебя это не пугает, Джина? Теперь уже не кажется, что я достоин короны?

— Вы были бы отличным королем, — совершенно искренне ответила я, заставив Райта распахнуть от удивления глаза.

— Да? И почему?

Он — сильный, властный, смелый и умный — хотел знать такой простой ответ.

— Потому что… — под этим взглядом мне трудно было произнести даже слово, не говоря о настоящем признании, — потому что я не встречала мужчину… более достойного, чем вы.

Он долго смотрел на меня, ничего не отвечая. Казалось, в этот момент что-то происходило. Может, земля раскололась надвое, а мы просто не заметили?

— Достойного? Милая, я не благородный рыцарь, о каких грезят девочки в твоем возрасте.

Определенно нет.

— Тогда скажите, кто вы, милорд?

Хочу знать. Хочу услышать. Хочу почувствовать.

— Сумасшедшая, — тихо застонал мужчина, — ты хоть понимаешь, что говоришь? Понимаешь, как невинно и притягательно сейчас выглядишь? И чего мне стоит быть таким… сдержанным?

— Нет.

— Нет? — усмехнулся он. — Ты вся дрожишь, когда я смотрю на тебя? Для тебя я чудовище?

— Нет.

— Снова твое «нет», — произнес Райт, тяжело дыша, — тебе нравится подводить меня к грани?

— Нет.

— Считаешь это забавным?

— Нет.

— Испугаешься, если я прикоснусь к тебе?

Я закусила губу, затем отрицательно мотнула головой.

— А если поцелую? — он не двинулся, просто спросил, решительно глядя мне в глаза.

— Поцелуете? — растерянно повторила я, вспыхнув от смущения. — Так же, как и тогда? В камере?

Его взгляд потемнел, с него будто сорвали пелену спокойствия. И я провалилась в этот омут, не желая сопротивляться.

— Нет… не так… — Райт стянул меня с кресла на пол, его пальцы скользнули по моей шее, ласково погладили ключицу, а затем принудили опрокинуться на спину. Райт смотрел, как я послушно легла, как разметались по ковру мои темные локоны. Смотрел с той характерной мужской властностью, которая лишала спокойствия. А затем медленно склонился, запуская пальцы мне в волосы, обвивая затылок. Его колено вторглось между моих колен, и я испуганно вздохнула. Его губы накрыли мои, жадно, но сдержанно и нежно. Долго… так восхитительно долго.

О, небо. Еще никогда я не думала о мужчине так — порочно, жадно, бесстыдно. Еще никогда не чувствовала жгучую тугую боль в животе от его близости. Никогда не жаждала так сильно и беспутно познать то, что мог дать он, Райт Берингер.

Его губы двигались неторопливо, вытягивая из меня здравый смысл по крупице. Страх уступил место удивлению, желанию почувствовать то новое, что так любезно преподнес мне этот мужчина — страсть, удовольствие. А ведь мне нравились — ох, как нравились — его попытки быть нежным, когда он сам был взведен до предела. Я слышала удары его сердца, ощущала сокрытое нетерпение в каждом его вдохе.

• Предыдущая
• 35/56
• Следующая