Оголенный нерв - Уильямс Уолтер Йон - Страница 22

• Предыдущая
• 22/69
• Следующая

У нее были все основания чувствовать себя счастливой. Аванс, полученный от Гетмана, позволил ей заплатить за левую ногу Дауда. А правую ему сделают, когда Сара получит вторую часть гонорара. Только надо успешно выполнить задание.

Громко шумел прибой, волны разбивались об изломанный бетонный берег, но Сара услышала, как подъехал второй бронированный автомобиль. Это прибыл Андрей. Из «паккарда» ему навстречу вышел Гетман.

Андрей не признавал новомодный стиль «крио-макс», одеваясь довольно старомодно: джинсы, спортивная рубашка, синяя атласная куртка. Андрей и Михаил обнялись, отошли в сторону и заговорили по-русски. Сара, внимательно прислушиваясь к интонациям, поняла только, что Михаил о чем-то предупреждает, а Андрей уверен, что все пройдет хорошо. Водители и телохранители остались в бронированных машинах. Просторная куртка Гетмана наверняка скрывала бронежилет. У опытного Михаила отличный нюх на неприятности.

Прибыл пятитонный грузовик на воздушной подушке. Михаил исчез в кондиционированной прохладе своего «паккарда». Ковбой с Уорреном, закончив разговор, пожали друг другу руки, и Уоррен уехал. Двери фургона открылись. Ковбой проследил за погрузкой. Наконец все было закончено, и Гетман, кивнув через стекло, отбыл вместе со своим эскортом.

Стоя на размягченном асфальте, Сара проводила взглядом «паккард». Она всегда хотела понять этих людей. Сильные мира сего живут совсем иной жизнью. У них свои правила, свои обычаи и ритуалы. Другой образ жизни, другой стиль. В свое время Фаэрбад хорошо объяснила это, показав Саре разницу между неуклюжими движениями «грязной девки» и дразнящей походкой девушки из высшего общества.

С тех пор Сара начала обращать внимание на мелочи, которые раньше не замечала. В этом больном мире, где идет жесточайшая борьба за выживание, где не всем хватает места под солнцем, такие пустяки все же имеют значение. Но Сара плохо разбиралась, Что к чему. Механик Уоррен и дыроголовый курьер на прощание просто пожали друг другу руки, а Михаил с Андреем крепко обнялись. В разных кругах разные церемонии. Означают ли объятия большее уважение друг к другу, чем обыкновенное рукопожатие? Или в зыбком мире сильных мира сего дружба может обрушиться в одночасье, и нужно всякий раз доказывать свою верность и искренность? Или это просто русский обычай? Сара не знала.

Двери грузового отсека с шипением закрылись. Дыроголовый неотрывно смотрел на залив. Пора бы и познакомиться.

— Меня зовут Сара, — представилась она.

— Черт возьми, до чего же плоская у вас страна. Я привык к горам. — От яркого света его зрачки сузились до еле заметных точек. В серебристых разъемах отражалось солнце. Лицо угрюмое.

— Пора ехать.

— Да, действительно. Меня зовут Ковбой.

— Знаю.

Ковбой рассматривал ее без особого интереса. Обычная девка. Высокая, всего сантиметра на два ниже его. Правда, походка у нее почему-то слишком грациозная, что никак не вязалось с автоматом и опасной ролью охранника, сопровождающего дорогой груз. Несмотря на зеркальные очки, в ее лице угадывалась какая-то чистота. Словно опасная бритва уже немного затупилась, но все еще может срезать эдельвейсы. Наверное, шрамы заработала в честном бою или это результат несчастного случая. Плохо только, что она как бы выставляет их напоказ, гордится. Словно каждым своим дерзким взглядом бросает всем вызов. Впрочем, сработаться с ней, наверное, можно. Конечно, если она не будет слишком надоедать и раздражать своим гонором.

— Садись, — скомандовал он.

При этом он даже не подал девушке руки. Но Саре было наплевать на церемонии. С ее точки зрения, он поступал совершенно правильно. Забравшись в машину, Сара оторопела. Она никогда не видела ничего подобного: два сиденья зажаты в тесном пространстве среди нагромождения непонятных приборов, экранов, трубок и проводов. На приборном щитке, словно на новогодней елке, мерцали разноцветные индикаторы. В спертом воздухе пахло мужским потом и гидравлической жидкостью. Пассажирское сиденье показалось ей совсем узким, словно детская кроватка, зато с ремнями безопасности.

Отметила она и карабин в кобуре, сделанный из легких сплавов и пластика изящный, как игрушка.

— Вот наушники, — показал Ковбой. — Можешь слушать радио и все, что угодно. А там химический туалет. Наверное, ты привыкла к удобствам пошикарнее.

— Благодарю.

Действительно привыкла. К старому ржавому ведру среди мраморных руин. Но Ковбою знать об этом вовсе не обязательно.

Сара сняла свой «хеклер-кох», устроилась на сиденье. Интересно, что там думает этот Ковбой. Не задумал ли он после доставки груза затащить ее в постель? Если так, то его ждет сюрприз. Интересно все-таки: неужели ему нравится ездить в такой машине? Этот парень, наверное, ненормальный. Кибернетическое чрево воняет, подмигивает странными приборами, до отказа забито то ли шлангами, то ли проводами. Долго ли вытерпишь в таких условиях? Может, втыкая шнуры в голову. Ковбой закачивает себе в мозги порнографию, электронный оргазм, искусственно яркие краски, фантастические сцены удовлетворения животных инстинктов? Интересно, зачем он подсунул ей наушники? Наверное, они настроены на его канал, чтобы я могла флиртовать с ним. Не дождешься, приятель.

Между тем Ковбой, не обращая никакого внимания на свою спутницу, готовился к старту. Он разделся, прикрепил к телу электроды, надел резиновый катетер. Сара вдруг вспомнила брата, его растерзанное тело, больше похожее на кусок мяса, и заерзала на сиденье. Сразу же дал о себе знать синяк на ребрах. Девушка закрыла глаза и попыталась уснуть.

Включились турбонасосы, зашипела гидравлическая система. Рев двигателя все нарастал, машина вдруг поднялась на воздушной подушке и тронулась с места.

Сара чувствовала себя непривычно, но боль наконец стихла. Девушка нашла удобное положение, и вскоре долго копившаяся усталость заставила ее провалиться в сон. Сейчас ей ничто не грозило, за крепкой броней она чувствовала себя в полной безопасности. Перед тем как заснуть, Сара успела подумать, что сейчас ей не надо бороться за жизнь и она наконец-то может отдохнуть.

Ковбой, занятый своими делами, не обращал на Сару внимания. Он уже показал девчонке все, что ей могло понадобиться в машине, и теперь полностью сосредоточился на индикаторах и экранах. Вглядывался в карту, прислушивался к переговорам водителей сопровождающих его грузовиков. Когда они добрались до автострады и грузовики уехали. Ковбой включил второй двигатель. Дорога была неровной, с трещинами и выбоинами, что очень раздражало водителей транспортных средств на колесах. Но машины на воздушной подушке были абсолютно нечувствительны к качеству дороги.

Чтобы Сара не слишком страдала от непривычных для нее перегрузок, Ковбой увеличивал скорость постепенно. Через некоторое время броневик мчался со скоростью триста пятьдесят километров в час. Другие машины на воздушной подушке, в основном тяжелые грузовики, двигались гораздо медленнее, и Ковбой быстро обгонял их, ловко петляя между неповоротливыми гигантами. Сквозь броню он слышал приветственные сигналы. Колесные автомобили, плетущиеся по краям дороги, сливались в сплошную зеленую пелену.

Ковбой пролетел через узкий тоннель, потом над глубокой ямой в асфальте. На экранах появились далекие объекты, пока не различимые, похожие на все, что угодно — на бессмысленные картины абстракционистов, на рой крошечных насекомых, на вспышки элементарных частиц в сцинтилляторе. Далекие объекты быстро приближались, обретая очертания машин, деревьев, дорожных знаков, разрушенных войной городов.

Мелькнула граница штата Джорджия. Для въезда в Джорджию таможню проходить не требовалось, зато навстречу вытянулась длинная вереница машин. Чтобы въехать в Американскую Концессию, нужно пройти дотошный таможенный досмотр.

Ковбой заправился в Южной Каролине, потом в Виргинии. Для заправки топливом участие человека не требовалось, а потому охранник скучал в своей будке, не удостоив машину Ковбоя даже взглядом.

• Предыдущая
• 22/69
• Следующая