Золото Дюка - Уильямс Мэри - Страница 27

• Предыдущая
• 27/34
• Следующая

– Достаточно, Руперт. Ты ничем не можешь мне помочь. Оставь меня одну – и все будет в порядке.

Он не ответил ей и не повернул к ней лицо. Чувствуя его странное настроение, Арабелла попыталась отнять ногу, но его другая рука скользнула на ее бедро, горящие огнем губы Руперта ласкали ее прохладную кожу. Арабелла хотела закричать, но не могла издать ни звука. Она задыхалась от его близости и физически ощущала его страсть. Ей казалось, что ее сердце бьется с небывалой скоростью. Все казалось нереальным. Где Сол? Только Сол может спасти ее, но его здесь нет. Она царапалась и впивалась ногтями в склоненное над ней лицо Руперта, так что ее ногти окрасились кровью. Но его жадный рот был везде и везде оставлял на нежной коже Арабеллы кровоподтеки. В конце концов у нее не осталось ни сил, ни воли сопротивляться.

Ее захлестнула волна слабости, она лежала под Рупертом, почти потеряв сознание, доведенная до отчаяния, желая умереть.

Арабелла не знала, сколько прошло времени. Но наконец Руперт встал, полуобнаженный, и подошел к зеркалу. Когда он рассматривал свою расцарапанную щеку, ей показалось, что он похож на сатира.

Затем он повернулся и холодно посмотрел на нее.

– Я не собираюсь просить прощения. Ты получила то, чего хотела, и не говори, что тебе не было приятно. Ты похотливая ведьма. Будь благодарна, дорогая, за маленькие милости.

Он собрал свои вещи и, неторопливо одевшись, ушел.

Арабелла долго лежала без движения, лишь иногда меняя позу, чтобы облегчить боль.

Наступило утро, а она все еще лежала, глядя в потолок, ничего не чувствуя, пока наконец не осознала, что если она не покинет Фернгейт немедленно, то может опять встретиться с Рупертом и совершить какой-нибудь безрассудный поступок, который навеки лишит ее счастья с Солом.

Арабелла не спускалась вниз, пока не убедилась, что Руперт ушел из дому, потом она умылась, оделась и попробовала замаскировать синяки при помощи пудры. Горничная, которая принесла ей чашечку чая, сообщила:

– Мистер Куртни... то есть сэр Руперт, мэм, рано утром уехал в Труро и велел передать, что вернется к вечеру.

– Хорошо! – сказала Арабелла. – К тому времени меня здесь не будет.

Знала ли что-нибудь девушка о событиях этой ночи – ее не волновало. Ни для кого не было секретом, что между молодым хозяином и его сестрой дружбы нет. В то время, как Руперт насиловал Арабеллу, вся прислуга, должно быть, уже была в своих комнатах. Тем не менее глаза девушки светились любопытством и можно было предположить, что кто-то проходил мимо спальни и задержался около замочной скважины.

Но какое это имеет значение? Домыслы и сплетни прислуги не шли ни в какое сравнение с отвращением Арабеллы к себе из-за того, что она предала Сола. Надо же было поверить, что Руперт руководствовался сочувствием, а не эгоизмом и похотью.

Как она сможет продолжать жить с Солом, не признавшись ему во всем? И как отважится рассказать ему все? Он не поймет. Арабелла сама себя не понимала, когда думала о том, что случилось. Она со стыдом вспоминала, как не смогла справиться с нахлынувшей слабостью. Как оказалась не способной сопротивляться Руперту. Она потеряла сознание? Арабелла не знала. Ей хотелось оправдать себя. Одна мысль владела ею беспредельно.

– Я ненавижу тебя, Руперт, – прошептала она. – Я могу убить тебя.

А Сол? Если он узнает, сделает то же самое.

Так что придется все сохранить в тайне и придется жить с этой ужасной тайной, стоящей между ними. И всякий раз, когда они будут заниматься любовью, в ее сердце будет заползать черная тень вины. А может быть, со временем все пройдет?

Должно пройти, подумала Арабелла. Когда-нибудь я опять буду чувствовать себя чистой и свежей для Сола, моего дорогого единственного возлюбленного.

При воспоминании о нем слезы навернулись на ее глаза. И боль в ноге давала о себе знать. Ей нужно быть осторожной, чтобы благополучно добраться до Оулесвика. Нужно, чтобы ее проводили до фермы. Леона, наверное, уже ждет. Тени под глазами и заплаканное лицо можно объяснить болью в травмированной ноге.

Опираясь на Крейза, Арабелла медленно шла к ферме и думала о том, как посмотрит в глаза Леоне. Как будет притворяться, что все в порядке, когда все плохо? Отныне притворство станет частью ее жизни. Она любит Сола и ждет его возвращения, но глаза могут выдать ее. Арабелла много раз повторяла себе, что случившееся не ее вина, фактом оставалось то, что она сглупила, позволив Руперту войти в свою комнату. Она должна была быть мудрее, сильнее. Единственным оправданием была боль в ноге.

Но этого было недостаточно.

– Ну вот и пришли, – услышала она голос Крейза, – теперь все в порядке, мэм?

– Да, спасибо.

– Вам следует показаться хорошему доктору. Может быть, сломана какая-нибудь маленькая косточка.

– Нет, не думаю. Опухоль уже спала. Завтра посмотрим.

– Завтра, говорили, вернется ваш муж. Мистер Сол – рассудительный молодой человек, не то что тот, в Фернгейте.

– Но...

– Да, я работал у него, но теперь все. Сегодня соберу вещи и уйду. Я оставался в доме из-за вас и вашей сестры. Вам не следует поддерживать отношения с мистером Рупертом. Мы – те, кто живет в задних комнатах, – все видим. Он способен причинить вам зло, если представится такая возможность.

Арабелла пристально смотрела на него.

– Я этого не забуду, Крейз.

Леона была в прачечной, когда они вошли в дом. Услышав голоса, она вышла им навстречу, вытирая руки о передник. Она показалась Арабелле необыкновенно красивой.

– Вот ты и вернулась, – сказала Леона. – Хорошо. Входи, девочка. Ты выглядишь уставшей.

– Все в порядке. – Арабелла порылась в кармане и, достав монету, протянула Крейзу.

– Прошу прощения, но у меня больше нет.

Он покачал головой.

– Не нужно, мэм. Всего вам доброго, передавайте привет мистеру Солу.

Когда Крейз закрыл за собой дверь, Леона, пристально взглянув на Арабеллу, спросила:

– Что-нибудь случилось? Руперт? Так?

Арабелла пожала плечами и отвернулась.

– Всегда трудно, когда он рядом, а в последние несколько недель было особенно тяжело.

– Но ведь это был твой выбор, верно?

– Я ненавидела каждый миг пребывания там. Я знаю, вы с Солом считаете, что я поступила неправильно, вернувшись в Фернгейт, но мне было жаль отчима. И, помимо всего прочего, я не нужна была здесь, а Сол почти все время пропадал в мастерской или в Пензансе.

– Это его работа. Он работает для тебя.

– Ты ошибаешься, Леона. Ты его хорошо знаешь, ведь он твой сын. В нем живет какой-то внутренний огонь. Он будет в нем гореть всегда, со мной или без меня. И я не возражаю против этого, потому что это часть его самого и это делает его самим собой. Он любит меня, я знаю. И я люблю его – так сильно, как могу.

Ее глаза наполнились слезами. Леона нежно потрепала Арабеллу по плечу.

– Успокойся. Я все знаю. Не стоит расстраиваться. Что с тобой?

Арабелла попыталась улыбнуться.

– Ничего, я просто устала и замерзла.

– Садись к огню, поешь и пораньше ложись спать. Ты слишком долго пробыла в этом зловещем месте.

– Да, наверное.

– А как твоя нога? Садись, я посмотрю.

Когда пришел Дюк, Арабелла уже сидела перед очагом, а ее нога грелась в теплой воде. Опухоль почти спала. Арабелла казалась удивительно прекрасной со своими сияющими волосами, рассыпавшимися по плечам.

– Принцесса вернулась.

Дюк усмехнулся и, наклонившись, поцеловал ее в теплую щеку. Потом протянул маленький букетик примул.

– Первые, – сказал он, – самые ранние. Цветы для новобрачной. Добро пожаловать, дорогая. Мы по тебе скучали.

– Ах, Дюк, какие они чудесные. – Арабелла взяла нежные цветы и поднесла их к своему лицу. – Весна. Ее можно почувствовать.

– Это верно. – Дюк протянул руки к огню. – Земля просыпается, хотя еще прохладно. А что с тобой случилось? Ты упала?

• Предыдущая
• 27/34
• Следующая