Лучшие подруги - Уилсон Жаклин - Страница 22

• Предыдущая
• 22/50
• Следующая

— Ты плакала, Джемма?

— Нет, — твёрдо ответила я.

— Гм-м… — не поверила мама.

По дороге к дому она наклонилась и обняла меня за плечи:

— Я знаю, ты сильно скучаешь по Алисе.

— Неужели? Кто бы мог подумать! — с сарказмом сказала я и вывернулась из-под её руки.

— Послушайте, мадам, оставьте свой наглый тон! Вас ещё не простили за вчерашнее!

— Ну и пусть! Меня больше ничего не волнует!

Мама вздохнула:

— Понимаю, ты переживаешь. Ведь тётя Карен и моя подруга! Мне тоже её будет не хватать.

— Но не так, как мне Алисы.

— Да, конечно, — сказала мама. — Представляю, как много Алиса для тебя значит. По правде говоря, меня иногда беспокоило, что вы такие близкие подруги. Лучше бы ты завела целую компанию друзей!

— Не хочу никакой компании! Мне нужна Алиса!

— Ну, Алиса в Шотландии. Наверное, уже в новом доме…

— А я застряла здесь…

Мы ступили на нашу тропинку в саду.

— Знаю, сейчас тебе очень плохо, но поверь мне, Джемма, ты ещё найдёшь новых друзей! У тебя же есть другие приятели в школе? Я подумала, может, пригласишь кого-нибудь на чай?

— Не хочу никого приглашать!

— А как насчёт того мальчика с ухмылкой? Помнишь, он съел почти весь бисквит со взбитыми сливками? И мороженое, и шоколадный торт, и все до одной сардельки?

— Вот ещё! Не желаю приглашать Печенюгу!

— Ну ладно, я просто пытаюсь помочь. Сейчас тебе грустно, но обещаю, через несколько недель ты забудешь про Алису.

Я уставилась на маму. Какой смысл её в чём-нибудь убеждать? Точно мы жили на разных планетах. Она меня совсем не понимала!

Мама старалась быть доброй, хотя формально я всё ещё была наказана.

— Ты почти ничего вчера не ела! Сама виновата! Но всё равно, я решила — сегодня мы наверстаем упущенное. Приготовлю твои любимые спагетти по-болонски!

— Ах! Ну… Спасибо, мама.

Я вспомнила, как ела их в последний раз. Сегодня не было настроения. К тому же голод отступил. Два с половиной пирожных занимали в желудке довольно много места.

— У меня есть ещё очень вкусный шоколадный пудинг, — сказала мама. — Ведь знаю, как ты любишь сладкое. Во время обеденного перерыва я сбегала за ним во французскую кондитерскую.

Я вздохнула:

— Дело в том, мама… Я ни капельки не голодна!

— Не притворяйся, Джемма! Что бы ни случилось, ты всегда хочешь есть, — вдруг нахмурилась она. — Дедушка тебя ничем не кормил?

— Нет, ничем, честное слово!

Надеялась, что к тому времени, когда будут готовы спагетти, я успею проголодаться. Даже пробежала несколько кругов по саду, чтобы нагулять аппетит. Ничего не помогало. Меня тошнило, и кружилась голова.

— Что ты делаешь, детка? — спросил папа, выходя в сад. — Видел в окно — ты бегаешь кругами. Помнишь нашу игру? Мы в неё играли, когда ты была маленькая. «Водим, водим хоровод, как плюшевые мишки…»

— Топ-топ, ещё раз… Ну-ка, пощекочем вас, — припомнила я, пощекотав себе подбородок. — Вообще-то я не очень боюсь щекотки — только когда пятки. А вот Алиса не выносит.

— Помню-помню. Она дрожала, когда я только притворялся, что хочу её пощекотать, — сказал папа.

Он обнял меня.

— Я тоже буду по ней скучать, Джемма. Она мне как вторая дочка, благослови её, Господи… Не скажу, что стану сильно переживать по поводу её родителей. По-моему, они большие задавалы…

— Особенно мама.

Я задрала подбородок, пригладила волосы на воображаемой дорогой причёске и заговорила надменным голосом поп-звезды:

— «Да, мы переезжаем в чудесный новый дом, потому что мой Боб получил великолепную работу. Купим потрясающе модную встроенную кухонную мебель… И плиту… Конфорка здесь — конфорка там, конфорка здесь — конфорка там, всюду одни конфорки… У каждого будет своя ванная с мощным душем, как Ниагарский водопад… А для нашей Алисы заведём несколько пони… И её шикарные друзья придут в гости и будут на них кататься, и у неё появится новая лучшая подруга…»

Папа перестал хихикать.

— Ты навсегда останешься её лучшей подругой, вот увидишь! — сказал он и взъерошил мне волосы.

Потом порылся в кармане и нашёл Йоркский шоколадный батончик.

— На, родная, съешь побыстрее и ничего не говори маме!

Мне было не по себе. Думала, от шоколада станет легче. В душе я сомневалась, что батончик поможет, но не хотелось расстраивать папу.

Сначала было вкусно — обычный восхитительный молочный шоколад. Потом он оказался каким-то уж слишком шоколадным. Мне почудилось, что рот наполнился сладкой чёрной грязью, которую было трудно проглотить.

— Спасибо, папа. Было очень вкусно, — пробормотала я, крепко сжав зубы.

Вспомнила, как на прошлой Пасхе съела пять больших шоколадных яиц и двенадцать маленьких. Печенюга спорил, что мне не удастся проглотить их за один присест. А я настаивала. И ошиблась.

При мысли об этом в животе неприятно забулькало. Решила пойти домой. Может, станет легче, если ненадолго прилечь?

Кэллум как раз входил в дверь, зажав что-то в кулаке. Возле кухни спрятал руку за спиной, чтобы мама не заметила. Печально ему кивнув, я поплелась к себе наверх. Меня мутило от запаха спагетти по-болонски.

— Эй, Джем! Ну-ка не убегай!

Прыжок — и брат меня догнал.

— Как самочувствие, сестрёнка?

— Не очень…

— Так я и думал! — воскликнул Кэллум. — Ну, это тебя развеселит.

Он протянул мне огромный рожок с мороженым, залитый клубничным сиропом, с двумя торчащими шоколадными палочками.

— Вот это да! — восхитилась я.

— Тс-с! Только бы мама не услышала! Ты же знаешь, как она не любит, когда перебивают аппетит. Хотя не понимаю… Что она так нервничает? Ты ведь вечно голодная!

— Может быть, я сыта… — сказала я, держась рукой за живот. — Нельзя ли съесть мороженое попозже, Кэллум?

— Смотри, оно уже тает! Давай, Джем, ешь!

И я съела. Слизала клубничный сироп, проглотила мороженое и сгрызла хрустящие шоколадные палочки. Потом прикончила рожок. Кэллум всё время меня подбадривал:

— Молодец, сестрёнка!

Кое-как доползла до своей комнаты и, держась за живот, легла на кровать.

• Предыдущая
• 22/50
• Следующая