Перезагрузка или Back in the USSR. Дилогия (СИ) - Марченко Геннадий Борисович - Страница 88

• Предыдущая
• 88/142
• Следующая

  Машеров непроизвольно сжал ладонь в кулак, губы его превратились в тонкую, побелевшую ниточку, на лице заходили желваки. Он словно бы вспомнил какой-то случай из своей биографии. Кто знает, возможно, с кем-то из его близких когда-то случилась трагедия. И даже он не смог помочь, хотя в это мне, честно говоря, слабо верилось. А я покосился на охранника, который держал дистанцию в пятьдесят шагов, зорко за нами наблюдая, но при этом не имея возможности слышать наш разговор.

  - Рассчитывали, что толчок экономике даст создание совнархозов, - продолжил Машеров. - Поначалу так и было, но потом стало ясно, что до конкретного рабочего места реформы не дошли. Деревенская молодежь стремится в город. У меня хороший товарищ, с которым мы партизанили, сейчас он председатель колхоза, так жалуется, что на селе остались почти сплошь старики. Мы миллиарды вкладываем в развитие сельского хозяйства, но отдачи нет. Бюрократия гасит все начинания на корню, не позволяет проявлять инициативу... Ладно, что-то не туда меня понесло.

  Однако на следующий день, когда мы снова гуляли у озера по затерянной в прибрежном кустарнике тропинке, наш разговор вернулся во вчерашнее русло. Похоже, Петр Миронович частенько размышлял на эту, мучившую его тему, и наконец нашел благодарного слушателя. Мне оставалось только поддерживать беседу.

  Естественно, до обвинений высшего партийного руководства страны Машеров не доходил, обличал недостатки существующего строя не огульно, а указывая на конкретные проблемы. Как бы и ругал, и в то же время чувствовал меру. Да и с чего бы ему особо распинаться перед малознакомым писателем? Ну да, понравилась ему повесть 'Знак беды', Петр Миронович даже высказал мысль, что книгу неплохо бы экранизировать, хотя бы силами 'Беларусьфильма'. Но это отнюдь не давало повода для откровений, которые могли бы стоить серьезных последствий не только ему, но и мне. Если бы мы с ним были знакомы лет десять - тогда другое дело, а пока откровенничать нам обоим чревато.

  Хотя передо мной стоял не очень большой выбор. Либо я признаюсь, что забрался в это время из 2015-го, либо молчу - и все остается как есть. А это значит, что будет Афганистан, где погибнут тысячи наших ребят, Перестройка и развал страны, бандитские разборки, разворовывание под видом приватизации, массовый суицид, падение рождаемости, наркомания... Нет, вот такого будущего я не хотел. И потому, хочешь не хочешь, придется раскрываться.

  Закончили мы на четвертый день. Учитывая, что от моей путевки оставалось еще несколько дней, я мог провести их в свое удовольствие. Но я продолжал свои прогулки с Машеровым, и в одну из них решил наконец во всем признаться. Гаджеты брать не стал, решил ограничиться папкой с рукописью. Для маскировки написал сверху 'Научно-фантастический роман в жанре альтернативной истории'. Мало ли, писатель все-таки, может, решил похвалиться перед руководителем республики новой рукописью.

  Мы двигались уже знакомой тропинкой, метрах в пятидесяти впереди, как обычно, держался охранник, изучавший местность на предмет возможной опасности. Кивнув в его сторону, я сказал:

  - Правильно вы говорили, чего простых людей опасаться... Другое дело - ненормальные, маньяки какие-нибудь

  - Даже не напоминайте, здесь же, в Витебской области, подонка одного выловили этим летом.

  - Да, слышал, Михасевич его фамилия. А зовут Геннадий Модестович. В следующем году 30-летие должен отметиться. И ведь с виду ничем не примечательный персонаж, даже многими положительно характеризовался. Имел семью, был активным участником общественной жизни, состоял в КПСС, в народной дружине. Первое убийство совершил 14 мая 1971 года. Якобы в этот день пытался повеситься на бельевой веревке во дворе своего дома из-за несчастной любви, но, увидев проходившую мимо девушку, решил задушить ее. После этого Михасевич стал совершать убийства женщин...

  - Постойте, постойте! А откуда вы знаете такие подробности? Ведь еще идет следствие!

  Вот он и настал, момент истины. Набрал в легкие воздуха, и словно в омут головой.

  - Потому что именно я был автором письма Щелокову, в котором рассказывалось о Михасевиче.

  Если Машеров и был удивлен, то внешне этого ничем не проявил. Разве что брови слегка приподнялись, да взгляд стал жестче.

  - Что еще за письмо?

  - Вам Щелоков ничего не рассказывал? Понятно, небось все лавры приписала себя наша доблестная милиция... А на самом деле я отправлял письма не только Щелокову, но и Ивашутину в ГРУ. Помните номер 'Правды', в котором указывались имена предателей Огородника и Полякова? Имен в моем письме было больше, по остальным, скорее всего, идет разработка. В письме Щелокову я указал фамилии нескольких серийных убийц, правда, не уверен, что в газетах что-то проходило, либо этот номер мне просто не попадался на глаза. Но когда вы в нашу прошлую встречу в Бресте рассказали о Михасевиче, я понял, что процесс пошел, как любит выражаться один деятель, ныне занимающий пост первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС.

  - Хорошо, я могу согласиться с тем, что вы отправили эти письма, очень уж складно у вас выходит. Но откуда вы узнали о серийных убийцах и предателях? Неужели под личиной писателя скрывается детектив?

  - Петр Миронович, я тут специально для вас приготовил папку, из которой вы получите ответы на многие интересующие вас вопросы. На заглавие не обращайте внимания, это отвлекающий маневр. Давайте так с вами договоримся: постарайтесь сильно не удивляться тому, что узнаете. И пожалуйста, никому эту папку не показывайте. Если после ее прочтения у вас появятся ко мне вопросы - а они, мне думается, появятся - то я до окончания путевки буду находиться в санатории. При мне так же имеются некоторые вещественные доказательства, о которых упоминается в рукописи. В общем, держите папку, и еще раз прошу - ни-ко-му ее не показывайте. После прочтения или верните мне, или уничтожьте. А теперь давайте сделаем вид, что мы просто мило беседуем, а то вон Степан как-то уж слишком заинтересованно смотрит в нашу сторону.

  Глава 8

  Вернувшись в номер, я первым делом достал зарядное устройство, решив подзарядить свои гаджеты, а затем прямо в одежде рухнул на кровать и закрыл глаза. Похоже, мне предстоит бессонная ночь, в таком состоянии я точно не смогу уснуть. Щас бы валерьянки двадцать капель...

  Интересно, а Машеров как себя чувствует? Тоже, скорее всего, колбасит товарища не по-детски. Представил его сидящим над рукописью, интересно, что он обо всем этом думает? Считает меня психом или все же допускает то, что я реально появился из будущего? Пока, к сожалению, остается только гадать.

  Задремал я только под утро, и то тут же начала сниться всякая хрень. В половине седьмого, понимая, что уснуть больше не удастся, отправился под душ, приводить тело и мысли в порядок. Отдыхая в 'Летцах', я не прекращал утренние пробежки, которые возобновил в этом году с наступлением тепла. Как уже упоминал, привез сюда трико и кеды. В Переделкино я совмещал пробежки с купанием в Сетуни, ну а тут, тоже буквально в двух шагах, плескалось шикарное озеро. Чистейшая вода так и манила, неудивительно, что я с удовольствием окунался каждое утро, не обращая внимания на то, что уже в пяти метрах от пологого берега температура воды резко понижалась, вероятно, благодаря подземным родникам.

  В этот раз, несмотря на бессонную ночь, решил не изменять своим привычкам. Но не успел вернуться с утренней пробежки, как в моем номере затрезвонил телефон.

  - Сергей Андреевич, это Машеров, - раздался усталый голос на том конце провода. - Я ознакомился с вашей рукописью, и хотел бы с вами встретиться.

  - Я не против. Где и когда?

  - Можете прямо сейчас подойти в мой номер?

  - В ваш домик, вы имели ввиду? А может быть, где-нибудь на природе? Честно говоря, не уверен, что наша беседа не станет достоянием посторонних.

  - Вон вы о чем... Хорошо, подходите на берег озера, помните, там слева, где аллея поворачивает, лавочка? Она обычно пустует, вот там и пообщаемся. Встречаемся через десять минут.

• Предыдущая
• 88/142
• Следующая