Грандиозное приключение - Бейнбридж Берил - Страница 31

• Предыдущая
• 31/32
• Следующая

О'Хара постучался к Мередиту в первом антракте. Лицо у Мередита, в общем, не пострадало, только распухла губа. С ним была Роза.

— В другой раз, — сказал О'Хара. — Ничего срочного.

Мередит зашел к нему, когда он переодевался в костюм мистера Дарлинга для финальной сцены.

— Ну вот и спасибо, очень мило, — сказал О'Хара. — Дело, собственно, терпит.

Ему сделалось не по себе. Вот настал, наконец, момент, а у него не хватает пороху. Намазывая лицо, стирая злодейские брови Крюка, он выговаривал то, что должен был сказать. Несколько раз извинялся, что, может быть, не совсем удачно выразился.

— Я не разделяю мещанских предрассудков, — кончил он. — При всем при том. Видит Бог, сам не святой.

Мередит вес выслушивал молча. Тут он сказал:

— Блажен муж, признающий свои грехи, — и усмехнулся. И открыл дверь, чтоб уйти. — Прежде чем ты спустишься в детскую, — сказал он, — смею тебе заметить, что вступать в связь с несовершеннолетними есть уголовное преступление.

После вызовов О'Хара ждал в оркестре, пока Фредди Рейналд своей игрой спроваживал публику. Фредди плеснул в юбилейную кружку немножко виски.

— Тут тебе нечем крыть, — сказал он, когда О'Хара ему пересказал разговор. — Она несовершеннолетняя.

— Никто ничего не докажет, — взревел О'Хара. — Она же первая станет все отрицать.

— Вас засекли, — сказал Фредди. — Джордж говорит, Бонни видел, как она от тебя выходила. Тут не надо гадать, стоял ли Поттер на коленках, заглядывая в окно.

— Бонни приличный человек. Не будет он что-то рассказывать, чтоб мне навредить.

О'Хара задел крюком за край кружки. Она перевернулась, оплеснула содержимым его собственную фотографию верхом на мотоцикле. Он вытер ее рукавом, сказал:

— У меня дома есть снимок: мне десять лет, итонский воротник. Ну она и она.

— Совсем помешался, — сказал Фредди. Он хотел затащить О'Хару в художественный клуб, напоить, чтобы он мог поспать. О'Хара отказался. Оба знали почему.

— Ничего не могу с собой поделать, — объяснял О'Хара, — просто она моя какая-то часть.

Он писал письмо, когда в окно постучала Стелла. Он, в общем, даже не сразу обрадовался. Слегка устал ее умасливать, чтоб была подружелюбней. Прорубаться сквозь чащу — с ней разговаривать.

— Как отец? — спросил он. — Это перелом или вывих?

— Я дома не была, — сказала она. — И он мне не отец.

Она обливала ядом Джеффри. Непонятно, как у него совести хватает людям показываться после того, что он сделал мистеру Поттеру. Еще хвалится в реквизитной. После занавеса поднимался в гримерку статистов, наткнулся на мистера Поттера — она не с чужого голоса говорит, сама была на лестнице, видела — так нет чтоб показать свое раскаяние, нет, стоит и смотрит, будто вот сейчас его снова боднет. Мистер Поттер отпрянул, у него выскочил из глаза монокль.

— У Джеффри есть свои причины, — сказал О'Хара. — Ты же не знаешь.

— Он неуравновешенный, — объявила Стелла. — Его из Сандхерста вышибли за то, что в кого-то пальнул.

— Зачем говорить глупости.

Она взвилась, завопила, что Джеффри из привилегированного класса. Им все можно. А мистера Поттера обидели, он жертва.

— Ты не знаешь, что мелешь, — сказал он. — Поттер все последние пятнадцать лет потратил на то, чтоб губить таких, как Джеффри. Хилари было восемнадцать, когда Мередит подцепил его на Би-би-си.

— Его?.. — Она на него смотрела совершенно пустым взглядом.

— Никогда удержаться не мог. Еще много кого было. Почему, как ты думаешь, его выгнали из Виндзора?

— Просто ты ревнуешь.

Он расхохотался.

Она сказала, что уходит и больше не вернется. Никогда. «Спасибо, было очень приятно», — сказала такую нелепость. В глазах стояли слезы.

— Господи, да что же это такое! — крикнул он, выведенный из себя, и, когда за ней стукнула дверь, почувствовал облегчение. Надо было дописать это письмо. Но через десять минут он решил, что нехорошо с нею обошелся, надо было ее догнать. Может, завтра, до утренника, сводить ее в кинохронику, сьесть бутербродик. Она любит туда ходить. Он откроет ей свое сердце, объяснит, что она для него значит. "Только вот беда, не пойдет она, надо как-то ее залучить. Пойти, например, к ней домой, как бы навестить мистера Брэдшо и прямо, в присутствии матери, ее пригласить. Куда она денется. Ей придется пойти, иначе это будет выглядеть странно.

Он ходил взад-вперед по комнате, обдумывая, что он ей скажет, но тут постучался студент-биолог, попросил взаймы шиллинг на газовый счетчик. Он был такой робкий, затрушеный, что пришлось предложить ему чашечку кофе. Потом О'Хара спал плохо, его распирало, его накрывало кошмаром. Он тонул в той лагуне, шел ко дну, и над ним тикало крокодилово брюхо.

В полдень он отправился в «Аберхаус-отель», позвонил. Снизу откуда-то появилась женщина со щеткой и тряпкой. Спросила, что он продает.

— Моя фамилия О'Хара, — сказал он. — Я из театра. Вот, хотел бы справиться о здоровье мистера Брэдшо.

Он был уже на ступеньках, Лили не успела его задержать. И, конфузясь, впустила его.

Вернон сидел в своем кресле у камина, оперев пострадавшую ногу на телефонную книгу. Небритый и вообще в непрезентабельном виде.

— Спасибо, что пришли, — сказал он. — Двигайте стульчик к огню. — И поскорей вставил челюсть.

— Но это у вас не перелом? — спросил О'Хара, оглядывая распухшую голень.

— Просто вывих, — сказал Вернон. — Заживет как на собаке.

Он повернулся — сказать Лили, чтоб чайник поставила, но она убежала на кухню наводить красоту.

О'Хара оглядывал комнату, старался найти отпечаток Стеллы. На каком она стуле сидит, где ее место. Фотографии в рамках на каминной полке были почему-то повернуты к стене. Потом он увидел знакомые туфли, заляпанные грязью, тесно поставленные на газету у камина, и у него покатилось сердце.

— Я сам, понимаете ли, виноват, — рассказывал Вернон. — Не смотрел, куда ногу ставлю. Кого жалко, так это мистера Поттера. Малый этот, который его боднул, Стелла говорит, из богатой семьи.

— Да, кажется, — сказал О'Хара.

— Она считает, что его гнать надо, но мистер Поттер ни в какую. Сегодня утром мне сказал, что мальчишка переутомился.

— Поттер здесь был?

— Да вы только-только с ним разминулись, — сказал Вернон. — Тоже вот, вроде вас, травмой моей интересовался. Такой человек, да? Истинный джентльмен. Проявил исключительное внимание к нам с Лили, успокаивал в отношении Стеллы. Она ведь скрытная, знаете ли. Всегда такая была, мы с Лили всегда беспокоимся, что у нее на уме. Вы как-нибудь так не поймите… девочка она хорошая, с душой, когда ее узнаешь поближе. Вы, конечно, с ней не близко знакомы, только приехали.

— Конечно, — сказал О'Хара. — Я тут недавно. Я ввелся на роль Ричарда Сент-Айвза, вам Стелла, наверно, говорила.

— Не говорила она. Мистер Поттер сказал. Стелла нам ничего не рассказывает, да и никому. Так вроде больше на людях, но все в себе, все в себе — под замком. Вот я про театр и мечтал… замок этот легче ей чтоб отомкнуть.

— Но я-то думал, она очень близка со своей матерью, — сказал О'Хара. — Вечно ей звонит, не успеет выйти из дому.

— Это она вам голову дурит, — сказал Вернон. Он как-то даже обиженно смотрел на О'Хару. — Не может она матери звонить.

О'Хара молчал. Странно — ему показалось, что весь дом затих, прислушиваясь.

— Лили, — крикнул Вернон. — Лили, поди-ка сюда. — Он попытался встать, крякнул от боли, снова упал в кресло.

— Да? Что? — спросила Лили.

Она напудрила нос, мазнула по губам помадой. Ее это старило.

— Стелла названивает кому-то, — сказал Вернон. — По нескольку раз на дню.

— Ну, не то что, — сказал О'Хара.

— Ему вот сказала, будто матери своей звонит.

— Не может она ей звонить, — сказала, пряча глаза, Лили.

Она стала прибирать комнату, взяла с газеты туфли, сунула под стол.

— Так кому же она названивает, к чертям собачьим? — заорал Вернон.

Он вспомнил вдруг те разы, когда заставал посреди ночи на лестнице Стеллу, не отрывавшую глаз от телефона, стукнул кулаком по ручке кресла. Спросил О'Хару:

• Предыдущая
• 31/32
• Следующая