Трилогия об Игоре Корсакове - Николаев Андрей - Страница 54

• Предыдущая
• 54/187
• Следующая

Они отошли с Гагуа в сторону. Выслушав профессора, тот, жестикулируя, попытался ему что-то доказать, но Барченко только покачал головой и Гагуа, покосившись на Назарова, вышел из барака.

– Какие-то проблемы, профессор?

– Нет, проблем никаких. Шота Георгиевич предложил свернуть эксперимент и отходить в сопки прямо сейчас. К сожалению, отложить эксперимент невозможно – это не в моих силах. Остается только надеяться, что мы успеем. При поддержке с материка, или без нее. Вот так, уважаемый Александр Владимирович.

Назаров задумался, потом заговорил отрывисто, будто уже отдавал приказы:

– Прежде всего, следует известить Большую Землю, наладить оборону берега и лагеря, предупредить ненцев в стойбищах на побережье и население в поселках Малые Кармакулы и в Белушьей Губе. В Красино мы, скорее всего не успеем. Профессор, составьте план работ с учетом обстоятельств. Я организую оборону, – обернувшись к Ладе, он посмотрел ей в глаза, – все будет в порядке, Лада Алексеевна. Не беспокойтесь. Михаил, пойдем-ка со мной.

Кривокрасов поднялся с места, Санджиева с неприязнью на Назарова, но промолчала.

На улице царила настоящая весна: солнце уже чувствительно пригревало, что особенно ощущалось в безветрии укрытого в низине лагеря. У ворот прохаживался часовой, еще один бродил вдоль колючей проволоки по периметру лагеря. Возле казармы, на натянутых между врытых столбов веревках, сушилось нижнее белье бойцов взвода охраны. Трое солдат долбили за казармой мерзлую землю – Войтюк решил устроить там выгребную яму. Над берегом вились птицы, их крики доносились даже сюда. «Не иначе, хищник к гнездам подбирается», – решил Кривокрасов.

– Михаил, – обратился к нему Назаров, – я организую посты вдоль берега, а ты отойди от лагеря примерно на километр, определи возможные направления подхода с суши, наметь секреты. Конечно, скорее всего, атакуют с моря, но пренебрегать возможностью нападения из глубины острова тоже не стоит. Сможешь?

– Сделаем, – кивнул Кривокрасов, – кого пошлешь на радиостанцию?

– Думаю, Собачникова.

– Толково. Ладно, пойду собираться.

– Давай.

Назаров направился к казарме, а Михаил пошел к домику коменданта.

После ухода Назарова и Кривокрасова в бараке повисло молчание. Барченко подождал, ожидая, что кто-нибудь выскажется, вздохнул.

– Ну, товарищи, какие будут предложения.

Все словно ждали этого и заговорили почти одновременно:

– Ноги делать…

– Накрою всех шапочкой – японец не сыскал, так и немец…

– Холера ясна…

– Вы – мужчины, вам воевать, а нам – очаг хранить…

– Вы уверены, что нас хотят убить?

– В тундру уходить, однако…

Барченко поднял руку, призывая к тишине.

– Давайте, все же, по очереди высказываться. Майя Геннадиевна, что вы хотели спросить?

– Я хотела узнать, откуда у вас такая уверенность, что нас хотят убить, или отправить в Германию?

– Исходя из того, что я говорил, по поводу носителей корней русского…

– Я это слышала, – Боровская нетерпеливо взмахнула рукой, – вы уверены, что цель готовящегося эксперимента не известна сотрудникам «Аненербе»? Что, если они намерены просто отстранить вас от участия в контактах с працивилизацией? Если, конечно, ваша теория «Золотых ворот"» верна.

– Исключено, – профессор отрицательно покачал головой, – это исключено. Я объясню почему: режим, установленный в фашистской Германии основан на подавлении свободной личности. Смещение понятий добра и зла, общечеловеческих ценностей…

– Вы говорите с точки зрения типичного представителя планетарного социума, Александр Васильевич. Вам не приходило в голову, что понятие добра и зла есть продукт эволюции исключительно человеческого сознания? Что вы знаете о працивилизации, об их понятиях что хорошо, и что плохо? Кто мы для них, в конце концов: насекомые, суетящиеся в своем муравейнике, или объект их собственного эксперимента, который может, продолжается, а может уже вышел из-под контроля? Что, если они давно махнули на нас рукой, предоставив нам развиваться вне их контроля и интересов? Где гарантии, что открыв ворота в их мир вы не пустите к нам чудовищ, с совершенно иным мышлением, системой ценностей, да просто с отличным от нашего социальным устройством. Что может быть хорошо для них – неприемлемо для человечества, как в глобальном, так и в индивидуальном масштабе! Что, если они начнут устанавливать свои порядки, не спросив нашего мнения, как мы не спрашиваем муравьев, прокладывая дорогу через муравейник?

– Ну, знаете, Майя Геннадиевна, от вас я такого не ожидал! – всплеснул руками Барченко. – В конце концов, наша цивилизация – плоть от плоти, кровь от крови…

– Но мы миллионы лет развивались самостоятельно!

– Откуда вы знаете?

Мария Санджиева решительно поднялась.

– Так, когда договоритесь до чего-то конкретного, тогда позовете.

Вызывающе покачивая бедрами, она вышла из барака. Лада растерянно смотрела то на Барченко, то на Боровскую. Межевой пускал кольца дыма от самокрутки и тщился пропустить сквозь них струйку дыма, Гагуа с интересом слушал возникший спор. Бельский выбил трубку в пустую консервную банку и встал с места.

– Господа! Вам не кажется, что сейчас не время для теоретических изысков? Я знаю, на что способны диверсионные подразделения вермахта – я с ними встречался…

– Не вермахт, уважаемый Стефан Дмитриевич, а вероятнее всего СС!

– Это еще хуже. С вашего позволения, я лучше предложу свои услуги капитану Назарову, а чем у вас тут все закончится – сообщите мне позднее.

– И я, пожалуй, пойду, – пробормотала Панова, – ты, Лександра, – сказала она, проходя мимо Барченко, – не горюй шибко. Я ж говорю: шапочкой накроемся и пересидим лихих людей.

Барченко растерянно проводил ее глазами, оглядел оставшихся.

– Так че делать будем, начальник?

Назаров прошелся вдоль строя стрелков, оценивающе оглядывая каждого. Войтюк шел рядом, стараясь понять настроение начальства.

– Товарищи бойцы, – Назаров отступил на пару шагов, обернулся к взводу, – кто из вас имеет опыт ведения боевых действий?

Строй молчал.

– Неужели никто? Войтюк, вы?

– Я на учениях бывал не раз, – пожал тот плечами, – а так, взаправду не довелось.

– Я воевал, товарищ капитан, – шагнул вперед Умаров.

– Ну, хоть один. Где?

– В Кара-Кумах, товарищ капитан.

– С басмачами, что ли?

– Так точно.

– Неизвестно, на чьей стороне, – пробурчал Войтюк.

Назаров оглянулся на него.

– Теперь это не важно. Кем воевали, товарищ Умаров?

Тот помялся.

– Саблей на коне могу, стрелять могу, могу в разведку ходить.

– Дадим ему саблю товарища Тимофеева, посадим на оленя и пустим в атаку, – опять встрял Войтюк, – с кем воевать-то, товарищ капитан?

– Похоже, с немцами. Вот, какое дело, товарищи бойцы. Есть сведения, что против нас готовится провокация. С моря ожидается десант. Наша задача: отстоять рубежи нашей Родины, разбить врага и не дать ему уйти. Всем проверить оружие и быть в готовности. Разойдись. Старшина, пойдем со мной.

Они вышли на улицу. От барака Барченко к ним направлялся Бельский, Серафима Панова семенила к себе, Санджиева, оглянувшись на Назарова, вошла в домик коменданта.

– Что-то вы недоговорили, товарищ капитан, – прогудел Войтюк.

– Точно, старшина. Скверные дела.

– Отобьемся, товарищ капитан. А нет, так в тундру уйдем.

– Боюсь, что не уйдем. Я там, – Назаров кивнул на казарму, – говорить не стал. Десант, приблизительно, из сорока-пятидесяти человек. Специальная диверсионная группа. Я встречался с такими. И задача у них – захватить лагерь, а не просто навести здесь шороху, соображаешь?

– Пятьдесят человек, – Войтюк почесал затылок, – многовато. У нас-то и воевать некому – стрелки охраны, разве ж это солдаты.

– Вот и я о том же. Пулеметы у нас есть?

– Откуда?

Подошел Бельский, выпрямился, как на плацу.

• Предыдущая
• 54/187
• Следующая