Выбери любимый жанр

Советские партизаны. Мифы и реальность - Пинчук Михаил Николаевич - Страница 36

Изменить размер шрифта:

«Немцы не испытывали особых трудностей в очистке от партизан считавшихся важными населенных пунктов, но после ухода из них войск партизаны вскоре возвращались туда и расправлялись с теми, кто сотрудничал с немцами или проявлял враждебное отношение к советскому режиму» (Армстронг, с. 89).

Вот она — главная, но официально не декларируемая роль партизанских формирований — постоянно напоминать местному населению о советской власти.

Отметим, что органы управления были жизненно необходимы местному населению. Создать аналогичные собственные органы партизаны не могли по вполне понятным причинам. Но партизан меньше всего волновало выживание местных жителей, они слепо и рьяно исполняли указания своих командиров, а те — указания Москвы. Суть таковых была проста: «Безжалостно уничтожать предателей Родины!».

Сталин еще во время операции «Тайфун» требовал заброски в немецкий тыл как можно большего числа диверсионных групп, состоявших из «пламенных» комсомольцев (вроде известной Зои Космодемьянской) — жечь деревенские избы, конюшни, амбары, чтобы немцам негде было размещать солдат, лошадей и имущество[25]. Вопрос о том, куда после этого деваться семьям местных жителей (зимой!) Сталина и его подручных абсолютно не интересовал.

В этой связи отметим любопытную деталь:

«Даже в феврале 1943 года отмечалась антипатия крестьян к партизанам. Одно из немецких донесений описывает эти настроения следующим образом: „Нигде… гражданские лица не принимают участия в актах саботажа и не поддерживают такие /акты/. Сельское население, как и прежде, отвергает партизан“…» (Армстронг, с. 146).

Собственно боевая деятельность партизан Брянщины и Орловщины в основном сводилась к мелким диверсиям. Это повалка столбов телеграфной связи, подрывы на автомобильных дорогах, засады против отдельных автомобилей, небольших автоколонн, а иногда и поездов. Диверсий такого рода совершалось довольно много, но они имели хаотичный характер и не причинили существенного ущерба войскам Вермахта.

Партизаны заполняли неконтролируемые противником пространства, где создавали партизанские зоны. Однако это не приводило к последующим атакам на гарнизоны противника в населенных пунктах или на железнодорожные станции, а сводилось к удержанию пресловутых «зон» — как правило, до появления сколько-нибудь значительных сил немцев.

«В мае 1942 года в директиве немецкого тылового командования перечислялись следующие цели партизан:

1) разрушение /путей. — М.П./ сообщения армии…

2) борьба с отрядами вспомогательной полиции и сельским населением, работающим на германскую армию.

3) запугивание населения путем проведения враждебной пропаганды…» (Армстронг, с. 125).

Как уже сказано, действия партизан разделялись на две условные категории:

1) «Прессование» местного населения;

2) Действия на коммуникациях противника.

Первая категория нашла свое воплощение в регулярных нападениях партизан на деревни: «мстители» отнимали у населения продукты и скот, убивали людей, сотрудничавших с немецкими властями либо «враждебно (по мнению партизан) относившихся к советской власти». Тем самым они решали сразу несколько целей. Во-первых, обеспечивали себя продовольствием. Во-вторых, удерживали местных жителей от сотрудничества с оккупационным режимом. В-третьих, препятствовали использованию немцами местных ресурсов и рабочей силы.

Операции на коммуникациях подразделялись на четыре типа:

1) Действия диверсионных групп (8—10 человек). Они перерезали телефонные провода, валили телеграфные столбы, закладывали мины на шоссейных и железных дорогах. Для подрыва железных дорог чаще всего использовались ящики из-под патронов, набитые взрывчаткой и снабженные нажимным либо электрическим взрывателем. В большинстве случаев, заложив мины, партизаны ретировались подальше от места закладки, но иногда несколько групп по обе стороны дороги ожидали подрыва поезда (автомобиля — если дело происходило на шоссе) и открывали огонь из стрелкового оружия.

Иногда практиковались так называемые «цепные взрывы» — когда железнодорожные пути минировалось на большом протяжении:

«Немцы обратили внимание на эту „совершенно новую тактику“ в феврале 1943 года. В донесении об этом отмечалось, что 18 февраля 1943 года отряд численностью до 150 человек скрытно выдвинулся к линии железной дороги Унеча — Клетня и установил 72 взрывных устройства под железнодорожным полотном. В донесении утверждалось, что во время этой операции одновременно действовали 70 групп подрывников…

В тылу 2-й танковой армии немцев (…) атака на железнодорожную линию Брянск— Льгов в районе Дерюгина 13 октября 1942 года стала темой специального донесения, где говорилось, что, пока отряд общей численностью в 350 человек атаковал силы охраны, диверсанты-подрывники, действовавшие на участке протяженностью в 2,4 километра, успели взорвать железнодорожное полотно в 178 местах. Допросы захваченных в плен партизан позволили выяснить, что специалисты-подрывники прошли трехмесячную подготовку в Туле и были доставлены семью транспортными самолетами. В донесении подчеркивалось, что предыдущие разрушения железной дороги в результате взрывов мин… удавалось устранить за сравнительно короткое время. (…) Судя по немногим упоминаниям цепных взрывов в последующих донесениях, можно предположить, что они не играли важной роли в общей массе попыток партизан нарушить систему снабжения немецких войск» (Армстронг, с. 130–131).

Советские партизаны. Мифы и реальность - i_048.jpg

Железнодорожный мост через Десну у Вигоничей, который подорвали партизаны.

Хотя немцы и опасались, что им не хватит запасных рельсов для ремонта разрушенных путей, главным результатом «цепных взрывов» стало быстрое расходование дефицитной взрывчатки.

2) Массированные атаки (как правило, на хорошо охраняемые мосты) очень больших групп — в несколько сотен человек. Такие атаки партизаны производили в тех случаях, когда получали категорический приказ «сверху» взорвать тот или иной мост, а подобраться к нему малой группой не представлялось возможным из-за наличия сильной охраны. Но они редко достигали успеха.

3) Нападения на населенные пункты, расположенные на основных магистралях. Операции такого типа советские историки упоминали вскользь, так как они сопровождались уничтожением деревень (поселков, станций) вместе с жителями, а не только местных полицейских.

4) Нападения на транспортные средства и воинские эшелоны из засад. Партизаны практиковали их довольно часто, но редко достигали существенных успехов. Самый крупный пришелся на 9 марта 1942 года в районе Журиничей, в 20 км восточнее Брянска, когда в результате атаки 500 партизан на подорвавшийся ремонтный поезд были убиты и ранены 3 немецких офицера и 224 солдата. Такие нападения оказывали в первую очередь психологическое давление на противника.

В целом, результативность партизанских диверсий оставалась сравнительно невысокой, так как немецкая охрана постоянно находила взрывные устройства до того, как они успевали сработать.

По докладам немецкого тылового командования, с мая по октябрь 1942 года партизаны осуществили 260 успешных взрывов, а также 540 нападений на часовых, но 301 взрыв удалось предотвратить. С ноября 1942 по апрель 1943 года успешных подрывов было 236, а предотвращенных — 222 (нападений на часовых зафиксировано 553). С апреля по июнь 1943 года партизаны произвели 496 успешных подрывов, но еще 523 оккупанты предотвратили (нападений на часовых было 1093). Всего за 14 месяцев — 992 успешных подрыва (в среднем, 71 в месяц), тогда как 1046 диверсий немцам удалось предотвратить[26].

Казалось бы, что при такой интенсивности диверсий вражеским войскам приходилось буквально «разрываться» между фронтом и тылом.