Советские партизаны. Мифы и реальность - Пинчук Михаил Николаевич - Страница 34

• Предыдущая
• 34/96
• Следующая

План операции предусматривал нанесение с севера, востока и юга концентрических ударов по восточной части партизанской зоны, а после этого сплошное прочесывание территории в сторону Дорогобужа, и далее на запад.

За сутки до начала операции в глубь партизанского сектора в районе Ельня — Дорогобуж, с задачей захвата или уничтожения штаба генерала Белова, была выведена пешим порядком спецгруппа Абвера, состоявшая из русских националистов (до 300 человек под командованием полковника Сахарова), переодетых в советскую военную форму. Группа получила наименование «Graukopf» («Старик»). Несмотря на то, что основную задачу (захват штаба Белова) выполнить не удалось из-за дезертирства двух бывших советских офицеров, выдавших план партизанам, действия группы «Граукопф», а также роты фон Рентелена (тоже состоявшей из бывших красноармейцев), осуществлявшей сходную задачу в полосе немецкой 5-й танковой армии, были признаны успешными:

«Командующий генерал на совещании 26 мая 1942 года заявил, что соединение „Граукопф“, несмотря на то, что ему не удалось достичь главной цели, то есть уничтожить штаб Белова, добилось успехов, имеющих большое значение для всей операции „Ганновер“.

Он отметил, что само появление белогвардейского отряда в советском тылу внесло неразбериху, поскольку (…) красные не знали, откуда появилось это подразделение и как ему удалось пересечь линию фронта. В дальнейшем, поскольку телефонная связь была нарушена, комиссары и политруки убиты, несколько сот солдат противника были взяты в плен, а захваченное у противника оружие уничтожено. Подразделение внесло вклад своим участием в нескольких сражениях с вызванными по рации или телефону отрядами противника, понесшими крупные потери, в результате чего возникла настоящая паника (…) красные в неразберихе стреляли друг в друга (по утверждениям пленных)» (Армстронг, с. 67).

Собственно наступление немцев началось на следующий день, 24 марта, и к концу июня завершилось полным разгромом партизан.

«Характеризуя боевые действия, все немецкие донесения подчеркивают одно и то же: советские силы сначала оказывали упорное сопротивление, но после того как первоначальное сопротивление было сломлено, советские подразделения ожидал быстрый крах. Так, например, немецкая дивизия, атаковавшая на участке фронта, занятого партизанским полком под командованием Шабо (правильно — Жабо — М.П.), докладывала, что полк упорно оборонялся на созданных им укрепленных позициях, но не смог перенести оборону вглубь. То же самое произошло, когда генерал Белов выдвинул другие части, как партизанские, так и регулярные, навстречу наступающим немецким войскам. Аналогичным образом был разгромлен 1-й партизанский полк.

В донесении 4-й армии о первом этапе операции „Ганновер“ отмечается, что если советские силы и оказывали в ряде пунктов упорное сопротивление, то, как правило, партизанские и регулярные части удавалось разгромить за несколько дней» (Армстронг, с. 70).

Немцы насчитали 5093 трупа «красных», еще 5630 они взяли в плен. Таким образом, общие потери красноармейцев-партизан составили 10.723 человека. Еще 2000–3000 человек скрылись в лесах в районе Дорогобужа. Потери Вермахта и содействующих частей составили, как уже отмечено выше, 468 человек убитыми (включая 200 человек из группы «Граукопф»), 1524 ранеными или пропавшими без вести. Общие потери — 1992 человека (см. Армстронг, с. 71–72).

Избежавшие окружения партизаны утратили боеспособность и были озабочены лишь проблемой выживания (примечательно, что местные жители помогали немцам в «наведении порядка» и ликвидации остатков партизанского движения в области). Комкору Белову с остатками соединений удалось вырваться из кольца, после чего его и ряд других командиров вывезли через линию фронта самолетом. Оставшиеся партизанские группы ушли в район Брянска. Последующие попытки советского командования возродить партизанское движение в крае провалились, так как население оккупированной зоны их не поддержало.

«В результате одна из находившихся в этом районе немецких армий смогла доложить, что в период с 1 октября 1942 года по 18 января 1943 года в тылу армии практически не было партизан» (Армстронг, с. 74).

А это не пропаганда: русские полицейские с немецким офицером (пригород Смоленска, 1942).

Создание партизанской зоны в оперативном тылу вражеских войск имело смысл при проведении зимнего наступления, однако тактические выгоды из сложившейся ситуации командование Красной Армии в должной мере не использовало — в первую очередь потому, что не позволил противник.

По мере свертывания наступления советских войск (к весне 1942 года) нахождение партизан в деревнях в тылу крупных формирований Вермахта стало опасным, следовало начать отвод партизанских отрядов в район брянских лесов. Почему этого не было сделано? Белов не мог издать соответствующий приказ без распоряжения Жукова. А Жуков не распорядился по двум причинам:

1) Партизанская зона в тылу противника радовала глаз накануне сражений за Ржев и Сычевку. Командующий Западным фронтом рассчитывал на помощь партизан, однако не учел возможности немцев нанести удар по дорогобужской зоне в оперативный промежуток времени.

2) Командующий Западным фронтом все равно не мог, даже если бы захотел, осуществить отвод партизан — подобное решение принимал Госкомитет обороны.

Стратегические «ляпы» дополнили «ляпы» тактические:

1) Партизанские отряды не создали в весенний период лесных баз, а по-прежнему оставались в наскоро укрепленных деревнях.

2) Ни разведка партизан, ни разведорганы Западного фронта не сумели вскрыть факт концентрации дивизий 4-й полевой армии Вермахта против партизанской зоны.

3) Несмотря на присутствие среди партизан большого количества сотрудников НКВД, при появлении группы «Граукопф», состоявшей из реальных, а не мнимых диверсантов, среди них началась паника (успехи церберов в фуражках с синими околышами в борьбе против реальных врагов всегда выглядели очень скромно по сравнению с «прессованием» собственных граждан).

4) В самом начале немецкого наступления, вместо того, чтобы приказать отрядам рассыпаться на мелкие группы и спешно выходить из зоны, Белов распорядился выдвигать их навстречу частям противника. На что он рассчитывал? Неужели на то, что партизаны разобьют регулярные войска? Вероятно, командующий кавкорпусом опасался, что при делении на мелкие группы основная масса принудительно мобилизованных людей разбежится по домам. Но это все равно произошло.

Вместо создания небольших отрядов (численностью до роты), рассредоточенных на большой территории, в укрепленных лагерях в лесных массивах, советское командование формировало партизанские батальоны и полки, которые размещало в деревнях, на территории, которую противник фактически не контролировал. Однако с главной задачей — блокированием транспортных коммуникаций в тылу группы армий «Центр» — партизаны не справились. Немцы как возили технику, боеприпасы, продовольствие и резервы по местным дорогам, так и продолжали возить вплоть до середины 1943 года.

Вывод из всего этого только один — полный провал.

Расстрел пленных партизан.

Созданию крупных партизанских формирований в Брянских лесах в наибольшей мере способствовало то обстоятельство, что здесь в ходе немецкой наступательной операции против Западного фронта осенью 1941 года образовались два «котла» — в районах Трубчевска и Хвастовичей. Здесь бродили целые толпы «окруженцев», сформировать из которых отряды было несложно — при наличии организаторов.

Заняв территорию Брянской области и ликвидировав оба «котла», боевые части Вермахта ушли дальше на восток, а решением задач обеспечения безопасности в регионе занялись тыловые подразделения. Последние не имели возможности ни полностью контролировать все районы, ни очистить леса от тысяч красноармейцев из разбитых советских подразделений.

• Предыдущая
• 34/96
• Следующая