Советские партизаны. Мифы и реальность - Пинчук Михаил Николаевич - Страница 19

• Предыдущая
• 19/96
• Следующая

Пантелеймон Кондратьевич — опытный номенклатурщик — прекрасно знал, что так оно и будет. Поэтому у него был только один выход — искусственно увеличивать численность граждан «добровольно влившихся в ряды борцов», исходя из своих же прошлогод-… <В оригинале отсутствуют стр. 74–75. — Прим. авт. fb2>.

«Цифра в 220 тысяч участников партизанского движения, которую Хрущев огласил на XVI съезде компартии Украины (январь 1949 г.), вскоре перестала удовлетворять новых руководителей, так как в сравнении с Беларусью, где партизан насчитали вдвое больше, республика представала в невыгодном свете. Накануне 20-й годовщины Победы киевский филиал Всесоюзного института истории партии начал собирать в областях сведения об участии граждан Украины в партизанском движении и подполье. Однако сведения, полученные из областных архивов, вызвали в Киеве беспокойство. Например, в Запорожской области сумели отыскать только 337 партизан и 44 подпольщика, а также 285 лиц, помогавших им в годы войны. Директор института Иван Назаренко не смог скрыть разочарования и раздраженно написал на документе: „Неужели было так?“

В Запорожье послали сотрудника института, который „объяснил задание ЦК“ местному руководству. Пересчитали… и нашли еще 192.056 участников (!) „всенародной борьбы 1941 года“, многие из которых, как утверждалось позже, стали партизанами и подпольщиками. Благодаря такой алхимии была выведена новая, абсолютно фантастическая цифра: 501 тысяча украинских партизан и 100 тысяч подпольщиков!

Умножая число украинских партизан, власть одновременно стремилась не акцентировать внимание на их национальном составе, поскольку этнических украинцев среди партизан было пропорционально намного меньше, чем в республике. Украинцы, составлявшие 72 % населения УССР, даже на завершающем этапе войны в партизанских отрядах редко дотягивали до 50 % общей численности. Например, в соединении Николая Попудренко было 43 % русских, 41 % украинцев и 10 % беларусов. В соединениях Сидора Ковпака и Федора Ушакова украинцы своей численностью тоже уступали русским. Соответственно и крестьян, из которых на 2/3 состояло население Украины, в партизанских отрядах было не более 50 %».

Украина в советский период делилась на 25 областей. Если реальную численность украинских партизан и подпольщиков Запорожской области (напомню — 337 и 44 человека) принять за среднюю по всем областям, то общую картину иначе как скандальной не назовешь — всего 8400 партизан и 1100 подпольщиков (плюс еще 7100 лиц, помогавших им). Но на самом деле меньше, так как в ряде областей УССР советских партизан не было вообще.

Как видим, ближе всего к истине цифры И.Г. Старинова. Общая численность советских партизан на всех оккупированных территориях не превышала 200 тысяч человек. Советское партизанское движение, якобы не имевшее себе равных в Европе, на самом деле численно уступало и югославскому, и итальянскому, и французскому.

Лишь 30 мая 1942 года (на 12-м месяце войны) был издан приказ о создании Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД) при Ставке Верховного Главнокомандования (ВГК). Это было правильное решение, несмотря на то, что возглавил штаб «партиец» — первый секретарь ЦК КПБ П.К. Пономаренко.

В начале сентябре 1942 года ЦШПД подчинили Главнокомандующему партизанским движением — маршалу Клименту Ворошилову (в 1925–1940 гг. он занимал пост наркома обороны СССР). Но если Ворошилов был главкомом, то кем являлся Пономаренко? Начальником штаба при главкоме? Тогда почему начальником штаба стал партийный функционер, ничего в штабной работе не смыслящий? Или же Пономаренко играл роль комиссара? Тогда почему главкомом сделали бывшего наркома обороны, ничего не смыслившего в партизанской войне?

Видимо, Сталин понял ненужность поста партизанского главкома и ликвидировал его. Ведь партизанская борьба подчинена действиям на фронтах, а в данном случае получалось, что главнокомандующий не имел возможности осуществлять самостоятельные операции, без привязки к действиям армии. В таком случае, зачем он вообще нужен?

ЦШПД мог заняться развертыванием партизанского движения на системной основе. Но для решения каких основных задач?

Как уже сказано выше, главной бедой в организации партизанского движения являлось отсутствие единой стратегии действий на перспективу.

Советское командование вплоть до окончания Курской битвы (23 июля 1943 г.) понятия не имело, каким образом будут развиваться дальнейшие события: наступать придется (в случае победы под Курском) или же опять обороняться (в случае поражения). Соответственно, задачи партизан сильно различались при таких вариантах. А в результате до августа 1943 года «народные мстители» продолжали руководствоваться ущербной стратегией «все сразу» (валили телеграфные столбы, убивали «предателей», подрывали отдельные эшелоны и малозначимые мосты…).

Вопреки многочисленным сказкам, нападения на гарнизоны в перечень приоритетных задач не входили. С сильным гарнизоном (от трех взводов и более), партизаны предпочитали не связываться, атаковали их лишь тогда, когда получали категорический приказ осуществить подобную операцию. В остальных случаях партизаны атаковали только такие деревни, где присутствовал десяток-другой полицаев или немецких тыловиков. Об уничтожении таких групп немедленно сообщали в Москву как о разгромленных «гарнизонах», преувеличивая их численность в несколько раз («рекорд», речь о котором пойдет ниже — в 60 раз!).

Со второй половины 1942 года на первое место в деятельности партизан постепенно стали выходить операции по разрушению железнодорожных путей. На первый взгляд кажется, что это правильно. В самом деле, забросили в партизанские отряды две-три тысячи профессиональных подрывников (концепция Старинова) — и конец вражеским коммуникациям. Но задумывался ли кто-нибудь над тем, что подобным образом парализовать транспортные перевозки противника невозможно — не только полностью прервать, но даже приостановить на время.

Заблокировать железные дороги под силу разве что авиации — если сосредоточить весьма значительное число бомбардировщиков (несколько тысяч), обеспечить их значительным запасом авиабомб и эскадрильями истребителей сопровождения, дождаться летной погоды и в течение нескольких недель ежедневно вести массированные бомбежки заранее избранных целей. Но и тогда из вражеского тыла будут доставляться на фронт людские резервы, боеприпасы, продовольствие по шоссейным и проселочным дорогам — автомобильным и гужевым транспортом. А вот партизаны в принципе неспособны осуществить нечто подобное. Провал операций «Рельсовая война» и «Концерт» убедительно это показал.

Что происходит в случаях единичных подрывов железнодорожного полотна? Доставка грузов останавливается? Ни в коем случае! Полотно ремонтируют (у немцев на это уходило максимум 12 часов) и поезда движутся снова, в крайнем случае — идут в обход взорванного участка.

Одна из многих пропагандистских фотографий времен войны: партизаны якобы поджидают врага в засаде.

Полностью остановить вражеские перевозки в конкретном районе можно лишь в том случае, если ПЕРЕКРЫТЬ ВСЕ ДОРОГИ, а затем успешно отражать все атаки вражеских войск. Но это фантастика, так как первой же контратакой партизан загонят обратно в лес. Поэтому и наблюдалась в «партизанских районах» парадоксальная картина — район наводнен «мстителями», а немецкие поезда «катаются» относительно свободно.

Серьезно нарушить железнодорожные перевозки возможно также путем полного разрушения всех сооружений и путей на узловых станциях. Но эти ключевые пункты немцы основательно укрепляли, партизаны предпочитали держаться от них подальше.

Массированное нападение на железные дороги имеет смысл лишь в одном случае — если оно производится одновременно с наступлением своих войск на фронте, и осуществляется в оперативном тылу обороняющейся группировки противника (проведение диверсий на железных дорогах за много километров от «горячих» участков фронта и мест решающих сражений не имеет смысла).

• Предыдущая
• 19/96
• Следующая