Советские партизаны. Мифы и реальность - Пинчук Михаил Николаевич - Страница 17

• Предыдущая
• 17/96
• Следующая

За «Дружиной» полковника Красной Армии Владимира Гиль-Родионова (состоявшей из бывших советских бойцов и командиров; сам Гиль был раньше начальником штаба 229-й стрелковой дивизии) до ее перехода на советскую сторону числился целый букет военных преступлений. Но стоило «родионовцам» перейти на сторону партизан, как они в советской историографии превратились в героев — белых и пушистых.

Необходимо учитывать и тот факт, что население дружно «поперло» в партизаны, когда распространился слух о том, что «Советы» после изгнания немцев будут мстить «оккупированным»:

«В январе 1944 года к немцам перебежал командир 1346-й разведроты 253-й стрелковой дивизии капитан Игорь Капор. До этого, в декабре 43-го, он был на переподготовке при разведотделе штаба Белорусского фронта, где и познакомился с приказом о том, какая судьба ждет население Белоруссии. Суть этого плана изложил в своей речи Островский (Радослав Островский, председатель Белорусской Центральной Рады; речь произносилась 11 февраля 1944 года перед жителями Баранович, эвакуировавшихся из восточных областей Белоруссии — М.П.):

„Я приведу один тайный приказ НКВД, который говорит, что в занятых опять советскими войсками областях никто из населения не должен остаться на месте. Мужчины должны быть взяты в так называемые штрафные батальоны и брошены в бой, даже не переодетые, невооруженные и необученные, остальное население должно быть выселено за Урал (чем эти мероприятия отличаются от пресловутого плана „Ост“? — М.П.)…“.

По утверждению капитана Капора, дети-сироты, равно как и дети арестованных и направленных в штрафные батальоны, должны были помещаться в специальные детские дома НКВД, где их предстояло перевоспитать в большевистском духе. Все население оккупированных территорий заведомо было под подозрением, так как долгое время находилось под влиянием нацистской пропаганды.

Тайный приказ, о котором рассказывал Капор, до сих пор не обнаружен. Но действия советских войск на освобождаемых территориях были именно такими» (Соколов Б.В., с. 220–221).

Моральное состояние многих местных жителей в партизанских отрядах могут характеризовать слова из немецкого доклада от 31 июля 1942 года:

«Иначе обстоит дело с людьми, насильно уведенными партизанами в лес (…) Перебежчики показывают, что многие из них охотно положили бы оружие, если бы, с одной стороны не боялись, что их расстреляют политические комиссары, и с другой стороны, не опасаясь того же от немцев» (Там же, с. 183).

Проще говоря, среди партизан, числившихся в списках Центрального ШПД, Белорусского ШПД и прочих штабов наличествовала тьма случайных людей, жертв обстоятельств, скрывавшихся в лесах и на болотах от ужасов войны, отнюдь не идейных борцов с оккупантами.

Итак, местное население бежало в леса, чтобы спасти себя от ужасов войны, вовсе не из-за большого желания воевать с германцами. Ему и здесь была уготована роль «рабочей лошади»: когда Красная Армия погнала немцев с оккупированных земель, партизанский актив остался на местах руководить дальше, теперь уже мирной жизнью (кое-кто даже отправился в Москву на повышение). Зато «лошадок» отмобилизовали в поредевшие линейные части РККА и погнали на запад — на убой.

И это пока всё о «народном подъеме».

Отвечая на этот вопрос, И.Г. Старинов приводил следующие данные:

«Уже к осени 1941 года на оккупированную часть Ленинградской области было переброшено 18 тысяч партизан, в том числе 6 партизанских полков общей численностью до 8 тысяч человек. К зиме их осталось не более 4 тысяч.

На Украине к осени /1941 г. — М.П./ сохранилось 2 партизанских полка, 883 партизанских отряда и 1700 разведывательных и диверсионных групп общей численностью в 35 тысяч человек. К июню 1942 года осталось только 30 партизанских отрядов численностью 4043 человека (обратите внимание: 31 тысяча „партизан“ исчезла неведомо куда. — М.П.) и только в апреле 1943 года численность украинских партизан достигла 15 тысяч, а в январе 1944 года (…) численность украинских партизан не превышала 48 тысяч человек…» (Соколов, с. 107).

К августу 1941 года на территории БССР — по официальным учетным данным — имелся 231 партизанский отряд общей численностью 12 тысяч человек (средний отряд — 52 человека).

«В конце лета и осенью засылка партизанских отрядов в тыл противника продолжалась, и до конца года было создано и направлено в Белоруссию 437 партизанских отрядов и групп, насчитывающих 7254 человека /обратите внимание: указанные формирования были заброшены на оккупированную территорию, т. е. никакие это не партизаны, а чекисты. — М.П/. На 1 января 1942 остался 61 отряд. Таким образом, к 1 января 1942 года уцелело на Украине менее 4 % партизанских отрядов, в Белоруссии менее 10 % отрядов и на оккупированной территории Ленинградской области около 25 %» (Соколов, с. 108).

«К 1 января 1944 года безвозвратные потери партизан по отдельным республикам и областям (без Украины) составили:

Карело-Финская ССР — 752 убитых и 548 пропавших без вести, а всего 1300;

Ленинградская область — 2954 (убитых), 1372 (пропавших без вести), 4326 (всего);

Эстония — 19, 8, 27;

Латвия — 56, 50, 106;

Летува — 101,4, 105;

Калининская область — 742, 141, 883;

Белоруссия — 7814 (убитых), 513 (пропавших без вести), 8327 (всего);

Смоленская область — 2618, 1822, 4400;

Орловская область — 3627, 3361, 7038;

Краснодарский край — 1077, 335, 1412;

Крымская АССР — 1076, 526, 1602;

Всего — 20.886 (убитыми), 8680 (пропавшими), 29.566 (всего).

К этому надо добавить, что в оставшиеся до конца партизанского движения 7 месяцев (1944 года — М.П.) советские партизаны понесли наибольшие потери. Это было связано с предпринятыми против них крупномасштабными карательными операциями с участием армейских соединений. Только в Белоруссии партизаны в эти последние месяцы потеряли 30.181 убитых, пропавших без вести и пленных, т. е. почти вчетверо больше, чем за предшествовавшие два с половиной года войны. Общие же безвозвратные потери советских партизан до конца войны, включая и тех, кто действовал на Украине, можно оценить как минимум в 100 тысяч человек» (Соколов, с. 119–120).

Между тем, поданным Центрального ШПД на 1 апреля 1943 года на всей оккупированной территории СССР числилось 110.889 партизан — в Беларуси, Украине, Смоленской и Брянской областях. Цифры эти, судя по всему, «липовые», позже мы вернемся к этому вопросу.

В то время в Эстонии действовали 46 советских партизан (!), в Латвии — 200, почти столько же в Летуве. Попытки улучшить положение в Прибалтике ни к чему не привели.

«В Прибалтике советские партизаны встречали откровенно враждебное отношение со стороны местного населения и оказались поэтому не в состоянии развернуть активные боевые действия против немцев. 12 ноября 1943 года начальник Политуправления и заместитель начальника Центрального штаба партизанского движения Виктор Никифорович Малин на совещании в Москве требовал от помощников начальников штабов Эстонского и Литовского штабов (численность этих штабов была больше, нежели численность контролируемых ими партизан — М.П.):

„По Литве, по Эстонии вы должны дать ответ, почему происходят провалы. А то кадры бросают, как будто большую работу провели. Людей забросили, а раз забросили, люди должны быть сохранены. Почему в других местах обеспечивается так, что послали человека, так с ним обязательно связываются. У вас получается — выбросили людей и все, считается, что выполнили работу… У вас огромные возможности к тому, чтобы расширить связь со всеми. В течение двух с лишним лет это дело у вас плохо идет“.

Пинские партизаны на марше.

• Предыдущая
• 17/96
• Следующая