Пламя Дракона - Бейли Робин Уэйн - Страница 6

• Предыдущая
• 6/45
• Следующая

— Отвали, Зелински, — сказал он без выражения. Роберт ненавидел эту канцелярскую крысу. Маленький, немногим выше пяти футов, Зелински был, похоже, самым мерзким типом в даудсвиллской школе. Они учились вместе. Прошло восемь лет, но склочный коротышка нимало не прибавил в росте.

Правда, теперь на груди у Зелински красовался полицейский значок, и он, очевидно, считал себя по этому поводу большим человеком.

Чиновник постучал дубинкой по прутьям решетки.

— Разбери эту свалку, Погловски, — приказал он, стараясь заставить свой голос звучать на целую октаву ниже, чем то было предусмотрено природой. — Или следует обращаться к тебе «мистер Поло»? — Он снова постучал дубинкой. — А ну приведи койку в такой вид, в каком она была, пока ты не распсиховался.

Роберт не пошевелился, хоть и вполне осознавал, насколько близко его голова находится от решетки. Слабая полуулыбка тронула уголки его губ.

— А ты зайди и заставь меня, Эдди.

На мгновение застыла напряженная тишина, потом скрипнул кожаный ботинок. Роберт прислушался. Зелински стоял прямо над ним, их разделяла лишь решетка.

Он не только увидел, но и почувствовал, как опускается дубинка, и едва шевельнул головой. Удар пришелся по матрасу. Прежде чем Зелински успел убрать дубинку, Роберт схватил ее, вскочил, сунул палку между прутьями решетки и ударил по ней локтем. Хрясь! Два обломка покатились по цементному полу.

Он снова улегся, заложив руки за голову.

— Попробуй еще разок, Эдди, и я сложу тебя пополам и скормлю тебе твои собственные ботинки.

Дверь приоткрылась. Металл заскрежетал по коже. Эдди снял револьвер с предохранителя.

— Что, пижон, наслаждаешься своей крутизной?

Роберт перекатился на бок и поднял руку. Зелински было почти не видно в темном коридоре, зато лунные лучи поблескивали на коротком стволе тридцать восьмого калибра.

— Хочу поблагодарить тебя за визит, Эдди. Лежа здесь в одиночку, я порой жалел себя. А теперь мне жаль тебя, парень.

Зелински нервно зашевелился в коридоре.

— Складно говоришь, Погловски. А вот я возьму сейчас и вышибу тебе мозги, а потом скажу, что ты хотел проломить мне дубинкой голову.

Роберт поморщился. Не хотелось, однако, так просто отпускать старого знакомого и жертвовать единственным за всю ночь развлечением. Зелински был всяко лучшей компанией, чем таракан.

— Да ты, наверное, единственный коп в городе, который может продемонстрировать полное соответствие между своим коэффициентом интеллекта[1] и калибром пушки.

Зелински прицелился в потолок, потом с ворчанием убрал пистолет в кобуру.

— Как сказать. Может, я и не блещу умом, но я-то здесь, а ты — за решеткой.

Он поднял потрепанную книжку и рассмотрел ее на свету.

— Ты даже и пишешь-то не ахти как.

Роберт сел с ногами на койку, обхватил себя руками и изобразил неудержимую дрожь.

— Сэр, ваши критические замечания прямо убивают меня. Я не способен больше выносить подобные словесные нападки.

Зелински ухмыльнулся:

— Береги задницу, малыш. Тебя в суде ждут такие обвинения, что никакой адвокат не поможет.

Роберт вскинул голову:

— Вот что, Эдди. Смотрю я на тебя и думаю: будет очень досадно, если ты умрешь своей смертью.

В коридоре зажегся свет. Роберт зажмурился. Зелински ошалело оглянулся. В конце коридора раздался угрюмый голос:

— Тебе там нечего делать, Эдди! А ну пошел прочь! Быстро!

Дэн Паттерсон, шериф Даудсвилла, сурово глядел на своего низкорослого подчиненного. Когда Зелински удалился, Дэн подошел к двери камеры, сжимая в руке связку ключей, но на мгновение задержался и пнул ногой обломок дубинки.

— Выходи, Бобби. Тут что-то странное происходит.

Сколько Роберт себя помнил, Паттерсон всегда был шерифом. Как и многие в городе, он называл молодого человека уменьшительным именем, и сейчас это было как никогда приятно. И тем не менее Роберт осторожно поднялся, натянул рубашку и вышел в коридор, ожидая, что на него тут же наденут наручники. Паттерсон, однако, лишь повернулся и жестом велел ему следовать за собой.

В самом деле, случилось что-то непонятное. Дежурный озадаченно поглядел на него и тут же завозился с бумагами, лежавшими на столе. Паттерсон распахнул дверь в комнату свиданий и провел туда Роберта.

— Да ты счастливчик, каких мало, Бобби, — заметил он.

Кэти Дауд вскочила со стула:

— Роберт!

Обогнув стол, она бросилась в его объятия и между делом вложила ему в руку серебряный медальон.

— Это правда! — шепнула она, торопливо целуя его в щеку. — Я сначала не поверила, но это все правда!

Он крепко обнял Кэти, смеясь от облегчения, и надел медальон, спрятав его под рубашкой. Роберт никому еще так в жизни не радовался, кроме…

Эрик был все еще в черной одежде секурнен.

— А, братец! Слушай, я так рад!

— Как тут, Бобби? — Эрик, прищурившись, покосился сначала на Паттерсона, потом на прижавшегося к стене Зелински. — Не обижают тебя?

Роберт лишь закатил глаза и еще крепче прижал к себе Кэти. Она негромко хохотнула. Он чуть отстранил ее от себя, удивленно глядя в лицо девушки. Кэтрин Дауд, правнучке основателя города, не полагается хихикать.

— Возьми себя в руки, девочка. — Он расплылся в ухмылке.

Ее лицо тут же приняло забавно-серьезное выражение.

Эрик ткнул пальцем в шерифа Паттерсона:

— У вас больше нет причины задерживать моего брата. Так что выдайте ему одежду и вещи. Мы уходим.

Роберт выпустил Кэти и повернулся к брату, с притворным гневом беря его за горло:

— Что, братишка, не нравится моя униформа?

Паттерсон облокотился о стену и потер подбородок.

— Не торопись, Эрик. Эдди сейчас принесет вещи Бобби. — Зелински немедленно испарился. — А пока что у меня пара вопросов к тебе. Ну, например, где ты пропадал этот месяц? Тебя никто не видел. На работе не появлялся. Банковский счет не тронут. И что это за одежда — какая-нибудь новая столичная мода?

Роберт поднял три пальца, потом четыре.

— Но почему, прожив здесь столько лет, он говорит как деревенщина из Миссури? — Он поскреб затылок, подражая Оливеру Харди.

Эрик гневно уставился на шерифа:

— Дэн, я пришел сюда забрать своего брата. Вот и все. Я не обязан отвечать на твои дурацкие вопросы. Если попробуешь нам помешать — мы за себя не отвечаем.

Кэти отбросила волосы со лба:

— Эрик знает обо всем, что здесь происходило. Я ему рассказала.

Показался Эдди Зелински с проволочной корзиной и осторожно поставил ее на стол. Под мышкой у него был конверт с часами и бумажником Роберта.

Кэти сунула руку в корзину и извлекла оттуда пару бледно-голубых трусов.

— М-да-а…

Роберт тут же выхватил у нее вещицу.

— Можно переодеться в мужском туалете вон там, за углом, — сказал Паттерсон.

Роберт надел часы, подхватил корзину, удалился и буквально через минуту вернулся в джинсах, черном свитере и высоких кроссовках. В корзинке лежала смятая тюремная униформа.

— Все, что мне хотелось бы узнать, — не унимался Паттерсон, — это где ты был, Эрик. Пустяки, правда? А мне ведь надо отчет писать.

Эрик упрямо мотнул головой и повернулся спиной к шерифу:

— Ты готов, Бобби? У нас мало времени.

Роберт небрежно швырнул корзинку на стол:

— Успеваем?

Он ощупал правой рукой медальон, глядя на часы. Эрик нахмурился:

— С трудом.

И тут раздались какие-то крики. Сквозь открытую дверь Роберт увидел, как вскочил из-за стола дежурный офицер. Бумаги разлетелись в разные стороны, словно сброшенные чьей-то сердитой рукой. Эдди Зелински бросился к дверям, но шериф поймал его за плечо, повернулся и спокойно перегородил дверь свободной рукой.

В дверях появился еще один человек, столкнувшись нос к носу с шерифом. Высокий красивый мужчина, уже в годах, но все еще сильный и подтянутый, зеленоглазый — только оттенок глаз немного поблек с годами. Он был в ярости и сжимал кулаки, пробиваясь в комнату.

• Предыдущая
• 6/45
• Следующая