Восстание - Вебер Дэвид Марк - Страница 17
- Предыдущая
- 17/115
- Следующая
Стоило ему вспомнить гнусный фарс, названный Законодательным собранием «отрешением от депутатского мандата», как в душе в очередной раз закипело негодование. Шорнинг даже не пытался отрицать свою вину, a By Лианг, руководитель делегации с Шанхая и защитник Ладислава, построил свою речь на прецеденте Ортлера, требуя аналогичной неприкосновенности для своего подзащитного. На этом настаивали Звездные Окраины, обвинявшие Индустриальные Миры в лицемерии и считавшие убийство Фуше справедливой казнью.
Ладислав понимал, что его жизнь висит на волоске, но он черпал силы в ненависти, подогреваемой потоком лжи, обрушившимся на него со стороны «индустриалов». И в то же время он не мог не восхищаться ловкостью, с которой политическая машина Тальяферро использовала яростную реакцию Звездных Окраин во вред им самим. Дальние Миры пришли в неописуемое негодование и восприняли как пощечину решение вышвырнуть Шорнинга из Законодательного собрания и сослать его обратно на Бофорт, словно это единственное подходящее место для «варваров его пошиба». Депутат за депутатом неистово обличали «индустриалов», а Коренные Миры, до слуха которых донеслись только их яростные возгласы, предпочли закрыть глаза на махинации, спровоцировавшие это негодование. Ладислав наблюдал, как их делегации отшатнулись от представителей Звездных Окраин, испугавшись их ярости и предпочтя поверить в нарисованную «индустриалами» злобную карикатуру на обитателей «звездных задворок».
Шорнинг понял, что Коренные Миры готовы пойти на компромисс, равносильный для них смертному приговору, и не ощущал ничего, кроме мрачной решимости вернуться в не пораженные безумием миры далеких звезд, чтобы приступить там к делу, в неизбежности которого уже убедился.
И все же Ладислав с глубоким уважением следил за действиями немногочисленных умеренных депутатов, пытавшихся повернуть вспять неумолимый ход истории. Его восхищение было искренним, хотя наряду с ним он испытывал и раздражение, понимая, что мечта, которую они пытаются спасти, навсегда погибла. Больше всего среди умеренных депутатов ему понравился Оскар Дитер.
Наверняка и другие депутаты удивились не меньше Шорнинга, услышав, как худенький депутатик с Нового Цюриха призывает к умеренности и благоразумию. Он, руководитель делегации, в которую входил убитый Фуше, отказался выдвигать обвинения против его убийцы и вступил в яростный поединок с Тальяферро, используя все навыки опытного парламентария, чтобы спасти Ладислава и Законодательное собрание. Поражение Дитера в этой схватке было предрешено, но он не желал сдаваться, и жалкие остатки умеренных депутатов присоединились к нему, словно понимая вместе с Ладиславом, как много зависит от исхода этого сражения…
Шорнинг встрепенулся, стараясь отогнать воспоминания, и пошел в опустевший салон. Он был последним пассажиром первого класса на «Козероге», ведь Бофорт – конечный пункт полета, в некотором смысле конец Федерации, ее граница. Многие Дальние Миры отстояли от земли на большее расстояние, но на Бофорте заканчивался маршрут, пролегавший через узлы пространства в Контравийское звездное скопление. Когда-то магнаты, управлявшие всем происходившим в Федерации, не обращали ни малейшего внимания на этот затерянный мир и не понимали, какую прибыль сулит промысел нарвала-убийцы.
Ладислав присел под иллюминатором, оснащенным увеличительным стеклом. Лайнер мчался к его родной планете, и Шорнинг уже различал крошечную на этом огромном расстоянии точку орбитального порта, где космические челноки и грузы ожидали прибытия межзвездных судов. Корабли класса «Козерога» были детищами космического пространства. Им не было суждено войти в атмосферу, ведь до начала промысла нарвала на Бофорте даже не было орбитального порта. Тогда на родную планету Шорнинга спускались только летавшие куда попало грузовые корабли, приспособленные к спуску в атмосферу. Они забирали улов, слишком скудный, чтобы привлечь огромные корпорации типа «Тальяферро Лайн» или хотя бы зафрахтованные почтово-пассажирские корабли корпорации «Мобиус».
Шорнинг пожирал глазами видневшийся за орбитальным портом огромный пурпурный диск Бофорта. Мысленно он уже вдыхал напоенный йодом ветер и чувствовал на своих плечах бремя высокой гравитации. Увидев бескрайние облака, закрывавшие половину видимой части планеты, он улыбнулся. В Хеллборне бушевал шторм, а таких штормов, как на Бофорте, не знала ни одна из планет в известной части Галактики. Большую часть поверхности покрывали до боли знакомые Шорнингу лиловые воды бурных морей. Не считая Грендельсбейна, небольшого южного континента, население ютилось на грядах островов, в беспорядке разбросанных по водному пространству планеты. Некоторые из островов по земным меркам были огромными, но они все равно считались островами – плато и неприступные вершины подводных гор поднимались отвесными стенами из ледяных океанских волн. Человек превратил эти острова в жилище для себя и своего потомства, но и суровый Бофорт наложил неизгладимый отпечаток на своих обитателей. Их воля стала непреклонной, как гранит его каменистых архипелагов, и Ладиславу очень хотелось снова встать на родную почву. Ему не терпелось вновь почерпнуть силы у скал, некогда наделивших его мужеством.
Однако его не покидали мучительные размышления о пережитой катастрофе. Когда-то он отправился на Землю начальником службы безопасности бофортской делегации, а возвращается оттуда изгнанным из Законодательного собрания жалким неудачником, не сумевшим выполнить свой долг. Бофортцы были гораздо сострадательнее и проницательнее обитателей безопасных и укрощенных планет Внутренних Миров, но они всегда доводили начатое дело до конца. В мире, где сила тяжести, атмосферное давление и океанские воды совместными усилиями выживали непрошеного гостя – человека, только смерть могла служить оправданием тем, кто не добился своего. Ладислав понимал и принимал эту черту своего народа, потому что без нее обитатели его родной планеты не были бы бофортцами, да и сам он был бы другим. Поэтому он страшился их немого осуждения не меньше собственных угрызений совести.
Много часов он неподвижно сидел и смотрел, как растет в иллюминаторе орбитальный порт. «Козерог» проследовал мимо украшенной черно-белыми эмблемами фортификационного командования глыбы бофортской космической станции слежения с ее строгими функциональными формами. Неподалеку, поблескивая в лучах далекого солнца, проплыл легкий крейсер пограничной стражи бело-синей опознавательной окраски. Сверкнув эмблемой в виде стилизованной линзы галактического телескопа носовой части корпуса, он лег на новый курс и с огромной скоростью ринулся прочь. Он был похож на уверенную в своей силе породистую борзую, и Ладислав задумался над тем, зачем такой мощный боевой корабль появился в окрестностях Бофорта.
Из-за диска планеты, сверкая отраженными лучами солнца, выплыла огромная луна. Спутник Бофорта назывался Бодич и превышал размерами Марс Солнечной системы. Сила тяжести на Бодиче была вполовину меньше земной, а воздуха в атмосфере достаточно хватало для жизни. Ирония судеб Галактики, в частности, заключалась в том, что вокруг Бофорта, чья атмосфера была едва ли не слишком плотной для человека, вращался спутник с атмосферой, в которой чуть-чуть не хватало плотности для человеческого существования. Ладислав все еще помнил шок, который испытал, увидев Луну возле прародины-Земли и поняв, что именно этот ничтожный каменистый спутник величественно сверкает на знаменах Федерации и является причиной тех жалких перепадов уровня воды в океане, которые на Земле гордо называют приливами. Видели бы земляне приливы на Бофорте!
Наконец двигатели «Козерога» замолчали. Космические буксиры орбитального порта подошли к лайнеру. Он задрожал, когда они погасили его движение и стали тащить к огромным гибким трубам, которые должны были соединить его с портом.
«Через несколько минут откроются грузовые и пассажирские люки!» – подумал Ладислав и, не спеша поднявшись на ноги, вышел из салона. За ним как тень последовал ликтор.
- Предыдущая
- 17/115
- Следующая
