Семь дней в мае - Нибел Флетчер - Страница 58

• Предыдущая
• 58/81
• Следующая

Гендерсон отрицательно покачал головой.

— Сенатор, вы знаете, что это невозможно. Я офицер и подчиняюсь приказам. Я никогда еще не нарушал приказов.

— Никогда, Матт?

— Никогда.

— Тогда я приказываю вам от имени главнокомандующего выпустить меня отсюда и отправиться со мной в Вашингтон.

— Но…

— Вам нечего бояться, — продолжал Кларк. — Смотрите: если и Кейси, и президент, и я ошибаемся, и ничего такого нет, я гарантирую, что вы получите письмо от президента Соединенных Штатов, которое можете предъявить своему начальнику, подшить в личное дело или использовать как захотите. А если мы правы, вам не придется оправдываться за то, что вы меня освободили. Ну, что вы теперь скажете?

— Не в этом дело, — проговорил Гендерсон, явно встревоженный и даже сердитый оттого, что его ставили между двух огней. — Я получил приказ от своего начальника не выпускать вас из этого дома. Я понимаю, что президент может его отменить, но вы-то не имеете такого права, сенатор.

— Полковник, если вы будете упорствовать, вы рискуете собственными руками погубить страну.

Гендерсон опять покачал головой. Кларк попробовал переменить тактику, заявив, что Кейси сделал гораздо больше того, о чем просят Гендерсона. Кейси сам пошел к президенту, поставив на карту свою долгую и безупречную службу в морской пехоте. Он пошел потому, — Кларк говорил, используя всю силу своего убеждения, — что сердцем чувствовал свою правоту.

— Так-то оно так, — возразил Гендерсон, — но, может быть, Джигс вовсе и не прав, даже если вы правильно передаете его мысли.

Кларк продолжал настаивать, он почувствовал, что Гендерсон начинает понемногу сдавать. Ему было жаль офицера, которого сейчас раздирали противоречия, но ослаблять нажим было никак нельзя. Кларк отстаивал свою точку зрения с решимостью, какой ему часто не хватало во время сенатских дебатов.

— Для чего все эти отборные войска? — вопрошал он, гремя на всю комнату. — Вы знаете, что здесь собран цвет армии. Почему же это держат в тайне от президента? Почему Скотт поручил командование ими человеку, который открыто презирает гражданскую власть? Что же, черт возьми, вы думаете, здесь происходит, Матт, если не подготовка к свержению правительства?

Гендерсон сидел, уставившись на свои руки, прижатые к коленям. Его всегда веселое круглое лицо теперь исказилось от мучительного напряжения, а огромные уши еще больше подчеркивали его несчастный вид. Но, когда он заговорил, в голосе его слышалось прежнее упрямство.

— Но ведь, сенатор, для борьбы с подрывной деятельностью нужны закаленные люди.

— С подрывной деятельностью? Матт, разве не вы говорили Джигсу, что вам кажется странным, почему в боевой подготовке вашей части уделяется больше внимания захвату объектов, а не обороне их, или что-то в этом роде?

— Да, но…

— И почему базой командует человек, открыто объявляющий себя сторонником диктатуры?

— Конечно, полковник Бродерик, как бы сказать, довольно консервативный человек, но…

— Какой там к черту консервативный! — снова вспылил Кларк. — Это отъявленный фашист, и вы это прекрасно знаете.

Гендерсон поднял глаза и встретился взглядом с Кларком:

— Послушайте, сенатор, скажу вам откровенно. У меня есть кое-какие сомнения насчет нашей части и Бродерика, но то, что вы сказали, — в это трудно поверить. И потом, откуда я знаю, что у вас на уме?

— Вы хотите сказать, что я не в своем уме?

— Нет, сэр, что вы! Но, может быть, это какая-нибудь каверза. Может быть, генерал Скотт послал вас сюда проверить нашу бдительность.

— Если бы даже это и было так, чего на самом деле нет, что вы теряете, уехав со мной?

— Как что? Я стал бы дезертиром, — унылым тоном произнес Гендерсон. — В военное время за это могут расстрелять, а в мирное время, да еще в такой части, могут влепить добрых двадцать лет тюрьмы.

— За то, что вы уехали с сенатором Соединенных Штатов?

— Вы штатский человек. И в этом все дело. Я не могу выполнять ваши приказания.

Кларк почувствовал легкую боль в желудке, но старался не обращать на нее внимания.

— Если нам удастся дозвониться к Кейси, вы его послушаете?

— Конечно. Во всяком случае, я так думаю.

Кларк сразу же понял, что допустил ошибку. Было бы глупо разговаривать с Кейси отсюда. Какие порядки на военном коммутаторе в Вашингтоне? Наверно, о каждом вызове докладывают Скотту или Мердоку. Кларк быстро сообразил, как выйти из положения.

— Хорошо, — сказал он. — Само собой разумеется, что мы не можем воспользоваться линией базы. Давайте выйдем за ворота, пройдем до ближайшего автомата и позвоним Кейси. Даю вам слово, что, если разговор вас не удовлетворит, я вернусь с вами обратно.

Гендерсон покачал головой.

— Вы никак не можете понять, сенатор, что мне приказано держать вас здесь.

— Вы тоже никак не можете понять, что я имею устное полномочие от главнокомандующего приказывать вам.

Гендерсон упрямо покачал головой. Кларк предпринял новую попытку.

— Ладно, Матт, а как вы смотрите на такое предложение? Мы выезжаем из базы и едем по направлению к Эль-Пасо до первой телефонной будки. Вы опускаете монету и просите телефонистку дать вам коммутатор Белого дома. Когда вам ответят, я беру трубку и вызываю вам президента. Вы объясняете ему обстановку и просите указаний. Клянусь богом, это должно удовлетворить любого военного, в каком бы ранге он ни был.

Кларк вынул бумажник и сунул Гендерсону дюжину разных документов: свидетельство об образовании, удостоверения офицера резерва армии и почетного автоинспектора штата Джорджия, водительские права. Шесть или семь документов подтверждали, что он сенатор Соединенных Штатов. Один документ Гендерсон изучал особенно внимательно. Тисненный золотом заголовок гласил: «Клуб сторонников Лимена», а в списке числились Лимен в качестве президента клуба, Кларк — вице-президента и еще с полдюжины видных демократов в качестве членов-учредителей. Карточка была подписана характерным росчерком Лимена, а на оборотной стороне было написано от руки: «Рею, человеку, который сделал это возможным. Джорди».

Гендерсон вертел в руках карточку, разглядывая ее со всех сторон. Тем временем Кларк возобновил психологическую обработку. Он красноречиво говорил об американской системе правления, о высоком уважении Лимена к военным, о традициях. Он старался повторить слово в слово рассуждения Лимена в солярии Белого дома в прошлый вторник. Кларк говорил почти пятнадцать минут, и Гендерсон ни разу не перебил его. Когда он кончил, наступило молчание.

Полковник, шагавший по комнате, пока Кларк наставлял его, остановился, с минуту пристально смотрел на сенатора и наконец направился к двери.

— Я схожу домой, возьму кое-какие вещи и отдам некоторые распоряжения, — сообщил он почти шепотом. — Не беспокойтесь, я вернусь.

Кларк, совершенно обессиленный, бросился на кровать. «О господи, я совсем выдохся», — подумал он. Совет Гендерсона «не беспокоиться» не помогал. Кларк начал сомневаться, увидит ли он еще полковника. А вдруг тот вернется с врачом и смирительной рубашкой?

Первым звуком, который он услышал почти через час, был шум подъехавшего автомобиля.

— На сегодня достаточно, сержант, — раздался голос Гендерсона. — Вы свободны. Я беру штатского на свое попечение. Можете отправляться в казарму.

Гендерсон просунул голову в дверь:

— Берите свой пиджак и выходите.

Около дома стоял взятый напрокат «форд» Кларка. Гендерсон жестом пригласил сенатора сесть за руль, а сам показывал, куда ехать. Ночь была прохладная, почти холодная, солнце село уже пять часов назад. Часы Кларка показывали 2:30 по вашингтонскому времени. Значит, здесь 11:30, подумал он.

Гендерсон ничего не говорил, только жестом показывал, где нужно повернуть. Вскоре они выехали на ровную, прямую дорогу, которая, пересекая пустыню, вела к металлической ограде. Воздух был чудесный. Кларк решил, что два дня пребывания в помещении с кондиционированным воздухом — это, пожалуй, уже предел для человека. Мимо проносилась ровная и пустынная местность, только изредка в лунном свете мелькали крошечные тени перекати-поля.

• Предыдущая
• 58/81
• Следующая