Волчье логово - Уаймэн Стэнли Джон - Страница 13

• Предыдущая
• 13/54
• Следующая

Наш сотрапезник между тем закончил свой ужин, но продолжал сидеть за столом, посматривая на нас с явным любопытством. Наконец он заговорил.

— Едете в Париж, молодые сеньоры? — спросил он резким повелительным тоном.

Мы отвечали утвердительно.

— Завтра? — спросил он опять.

— Да, — отвечали мы, ожидая, что он будет продолжать разговор.

Но он вместо этого впал в глубокое молчание, устремив неподвижный взгляд на стол. Занятые едой и разговором, мы уже почти забыли о его присутствии, когда, подняв глаза, я был поражен, увидев его у моего кресла. Он держал в руках клочок бумаги. Я вздрогнул — такое у него было серьезное лицо. Но, заметив, что в комнате появилось еще несколько других посетителей более скромного звания, я догадался, что он хотел сообщить нам что-то по секрету, и поспешил взять у него бумажку, на которой было написано только три слова: «Va chasser I'Idole» 14 . Я взглянул на него вопросительно, ничего не понимая. Вслед за мной Сент-Круа с тем же результатом глубокомысленно изучил записку. Мари ее и нечего было передавать.

— Вы не понимаете? — сказал незнакомец, положив записку в мешочек, висевший на его поясе.

— Нет, — отвечал я, качая головою.

В знак уважения мы поднялись со своих мест и стояли теперь вокруг него.

— Значит нечего опасаться, — отвечал он, посмотрев на нас вполне добродушно. — Нечего. Поезжайте своей дорогой. Но у меня есть сын там… Немного моложе вас, сеньоры. И если бы вы поняли, я сказал бы вам: «Вернитесь назад». И без того достаточно овечек для стрижки.

С этими загадочными словами он повернулся и хотел уйти, но Круазет прикоснулся к его руке.

— Позвольте спросить, — сказал в волнении мальчик, — правда ли, что вчера был ранен адмирал Колиньи? 15

— Это правда, — отвечал он, обращая свои печальные глаза на мальчика, и в них мелькнуло ласковое выражение. — Это правда, дитя мое, — продолжал он каким-то торжественным тоном. — Господь часто испытывает своих избранных. Да простит мне Бог эти слова, и часто лишает рассудка тех, кто обречен Им на смерть.

И опять ласка засветилась в его взгляде, брошенном на Круазета: мы с Мари были смуглы и казались грубыми рядом с этим малышом. Затем незнакомец отвернулся и с каким-то странным возбуждением стукнул об пол своею тростью с золотым набалдашником. Резким голосом он окликнул своих лакеев, один из которых понес перед ним два подсвечника, а другой — пистолет, и, как нам показалось, несколько рассерженный вышел из комнаты.

Когда я спустился вниз рано утром, первым я встретил Блеза Бюре. Он имел вид еще более разбойничий и обтрепанный, чем при вечернем освещении. Но он вежливо поклонился, что отчасти расположило меня в его пользу, ибо с другими он вежливостью не отличался. Так всегда бывает: чем злее собака, тем более мы ценим ее внимание.

Я спросил его, кто такой был дворянин-гугенот, ужинавший вместе с нами (то, что он был гугенотом, не подлежало сомнению).

— Барон де Рони, — отвечал он, прибавив с насмешкою: — Это осторожный человек! Если б они все были похожи на него — с глазами на затылке и заряженным пистолетом в руке… ну тогда, сеньор, был бы еще один лишний король во Франции или другого не хватало бы. Но они слепы, как летучие мыши.

Он пробормотал что-то еще, и я смог разобрать слова: «сегодня ночью». Но в целом я плохо расслышал, что он говорил, и не обратил на его слова никакого внимания.

— Ваши сиятельства едут в Париж? — начал он совершенно другим тоном.

Когда я ответил утвердительно, он посмотрел на меня с выражением, в котором его прирожденная наглость боролась с нерешительностью.

— Я прошу вас об одном одолжении, — сказал он. — Я также еду в Париж, и я не трусливого десятка, как вы видели. Но дороги небезопасны, и, если что-нибудь случится в Париже… одним словом, я предпочел бы ехать вместе с вами, господа.

— Мы будем рады вам, — сказал я. — Но мы выезжаем через, полчаса. Знакомы ли вы с Парижем?

— Так же, как и с рукояткой моей шпаги, — отвечал он с оживлением, должно быть довольный моим согласием, как мне казалось. — Я вырос в нем. И если вы захотите сыграть партию в «ранте» 16 или поцеловать хорошенькую девушку, то я буду вашим лучшим проводником.

При той боязни большого города, которая вообще свойственна провинциалам, мне показалось, что наш развязный приятель может оказать нам некоторую помощь.

— Знаете ли вы мсье де Паван? — почти невольно вырвалось у меня. — То есть, где он живет в Париже?

— Мсье Луи де Паван? — повторил он.

— Да!?

— Я знаю… — продолжал он, задумчиво потирая свой подбородок и уставляясь глазами в землю, — я знаю, где была его городская квартира раньше, до тех пор… А! Знаю! Теперь я вспомнил, — прибавил он, ударив себя по ляжке, — когда я был две недели тому назад в Париже, то мне сказали, что его поверенный снял для него квартиру на улице Сент-Антуан.

— Прекрасно! — радостно воскликнул я. — Мы остановимся у него, если вы можете проводить нас прямо до его дома.

— Это я могу, — отвечал он с неподдельной искренностью. — И вы не пожалеете, что я с вами. Париж не особенно приятное место в смутное время, и вашим сиятельствам попался хороший проводник.

Я не спросил его, какие смуты он подразумевал, но поспешил в гостиницу, чтобы захватить свое оружие и сообщить Мари и Круазету о найденном мною союзнике. Они, естественно, обрадовались этому, и мы выехали в самом веселом расположении духа, рассчитывая после полудня попасть в Париж.

Но по дороге лошадь Мари потеряла подкову, и мы долго разыскивали кузнеца. Затем в Этампе, где мы остановились завтракать, нас заставили долго ждать. Так что солнце уже садилось, когда мы первый раз в жизни подъезжали к Парижу.

Красный отблеск заката озарил восточные холмы, на которых высвеченные закатными лучами выделялись башни Notre-Dame и одиноко стоящая колокольня St. Jacques de Boucherie. Несколько высоких крыш, выделявшихся над другими, были так же облиты ярким светом, и огромное темное облако, растянутое с севера на юг и похожее на человеческую голову, висело над городом и постепенно переходило в окраске от одного цвета к другому, начиная от кроваво-красного, потом фиолетового, кончая черным, по мере сгущения сумерек.

• Предыдущая
• 13/54
• Следующая