Либертарианство: История, принципы, политика - Боуз Дэвид - Страница 71

И наконец, в-шестых, более компактное государство, разумеется, означает, что само государство прекратит загрязнять окружающую среду и способствовать ее загрязнению. Разрушение окружающей среды государством было очень характерно для СССР, но и в смешанных экономиках это тоже реальная проблема. Государственные субсидии поощряют расчистку влажных тропических лесов. Проекты крупных гидроэлектростанций от США до Китая практически всегда финансируются государством. Фермерские программы, особенно сахарные квоты, приводят к чрезмерной эксплуатации сельскохозяйственных земель. Государство, не имеющее подобных полномочий, причиняло бы меньше вреда как окружающей среде, так и экономике.

Институты частной собственности, децентрализованное принятие решений, обычное право и прямая ответственность приведут нас к более эффективным решениям, которые будут отражать реальные издержки и выгоды от хорошего состояния окружающей среды, чем командно-административное регулирование в рамках политического процесса и осуществляемое чиновниками, не несущими ответственность за последствия своих действий. Однако поскольку как обычное право, так и права собственности находятся в постоянном развитии, то, вне всяких сомнений, есть экологические проблемы, адекватным решением которых мы пока не располагаем. Мы разработали права собственности в отношении водных потоков, подземных водных бассейнов, пастбищ, стадов животных; но как нам создать права собственности для воздуха? Если глобальное потепление — это реальная проблема (хотя доказательств, подтверждающих это, пока явно недостаточно), могут ли права собственности или обычное право привести нас к решению?

Экономисты, юристы, судьи, бизнесмены и собственники имущества неустанно ищут ответы на такие вопросы. Институты свободного рынка или по крайней мере рыночно ориентированные институты, созданные в последнее время для рационального решения экологических проблем с наименьшими издержками для общества, включают штрафы за загрязнение, торгуемые на рынке разрешения на вредные выбросы, рынки вторичного сырья и экологические нормативы (вместо технических нормативов, предписывающих использование определенных технологий и конкретные виды снижения загрязнения). С точки зрения либертарианцев, эти решения не идеальны, и многое еще предстоит сделать, однако это примеры того, как мы можем улучшать качество окружающей среды, не политизируя экологию и не обременяя экономику ненужными издержками.

Несколько лет назад на научной конференции по проблемам экологии я слушал доклад профессора биологии, двадцать лет владевшего ранчо в Монтане, о проблемах эффективного использования ресурсов на его ранчо. Меня поразило, что этот человек, приверженец экологической чистоты, специалист в области биологии, несколько десятилетий проработавший в области рационального использования природных ресурсов, не знал ответов на вопросы, возникшие на его собственном ранчо. Отсюда урок: никто не знает ответов на все вопросы, поэтому ничьи рекомендации не должны навязываться всему обществу. Что нам нужно, так это, как писал в книге Visions upon the Land Карл Гесс-младший, “рынок ландшафтных представлений… добродетельная республика независимых, заботливых и ответственных распорядителей”, управляющих принадлежащими им природными ресурсами.

Классические либералы всегда считали войну величайшим бедствием, в которое только способно ввергнуть своих граждан государство. Им отвратительны порождаемые ею убийства, и, кроме того, они понимают: война разрушает семьи, производство и гражданское общество. Одной из главных целей классических либералов было помешать монархам подвергать своих граждан риску в ненужных войнах. Адам Смит утверждал, что для создания счастливого и процветающего общества нужны всего лишь “мир, низкие налоги и разумные законы”.

Отцы-основатели Америки, вырвавшиеся из бесконечных европейских войн, сделали мир и нейтралитет главным принципом нового правительства. В прощальной речи Джордж Вашингтон сказал нации: “В отношениях с другими странами мы должны следовать великому правилу — расширять торговлю и сводить к минимуму политические связи”. А Томас Джефферсон описал американскую внешнюю политику в своей первой инаугурационной речи следующим образом: “Мирные отношения, торговля и искренняя дружба со всеми государствами, не вступая в обременяющие союзы ни с кем из них”.

Однако в XX веке многие стали считать, что США должны принимать участие в международных делах и войнах. На протяжении 50 лет целью внешней политики США было уничтожение двух тоталитарных держав: нацистской Германии и советской России. Сегодня этот великий крестовый поход завершен; теперь Америке нечего опасаться, никакая агрессивная идеология не угрожает гражданам США и всеобщему миру на земном шаре. Однако многочисленный дипломатический и военный истеблишмент, разбухший на дрожжах Второй мировой и “холодной” войн, отказывается объявить о победе и вернуться к состоянию мирного времени. Наоборот, американские вооруженные силы продолжают оставаться большими и дорогими, а американским гражданам твердят, что мир после “холодной войны” стал даже еще опаснее и нестабильнее, чем мир, которому угрожал СССР. Поэтому многочисленные контингенты американской армии все еще базируются в Европе, Японии, Корее и на Ближнем Востоке.

Всего за несколько лет, прошедших после войны в Персидском заливе, мы посылали американских солдат, или нас убеждали их послать, в Сомали, на Гаити, в Боснию, Либерию, Руанду, Бурунди, Македонию и множество других мест. Все эти страны объединяет одно: нигде не существует угрозы каким-либо жизненно важным интересам США. Меньше чем через поколение после вьетнамской катастрофы мы, кажется, забыли уроки нашего вторжения в эту страну. Та интервенция тоже начиналась с малого, преследовала благие намерения, и никто не ожидал, что там окажется 500 000 американских солдат, 55 000 из которых погибнет.

Относительно войны и внешней политики следует помнить несколько простых правил. Во-первых, на войне гибнут люди. Причем в современных войнах часто гибнет столько же мирных жителей, сколько военных. К сожалению, пока войны неизбежны, однако, когда это возможно, их всегда следует избегать. К предложениям вовлечь США — или любое государство — в иностранный конфликт нужно относиться с большим скептицизмом.

Во-вторых, как обсуждалось ранее, война порождает большое правительство. На протяжении всей человеческой истории война давала государству повод требовать для себя больше денег и полномочий и подчинять общество своей власти. Во время Первой и Второй мировых войн правительство США присвоило себе полномочия, которых никогда не могло бы получить в мирное время: регулирование цен и ставок заработной платы, рационирование потребления, непосредственное управление производством и отношениями между работодателями и работниками и астрономические ставки налогов. Конституционные ограничения, наложенные на федеральную власть, были быстро размыты. Это не означает, что в тех войнах не следовало участвовать. Это означает, что нам следует понимать последствия войны для всего нашего общественного порядка и вступать в войну, только когда это абсолютно необходимо.

В-третьих, США больше не могут выполнять функции мирового жандарма, следя за порядком во всем мире и планируя весь мир в большей степени, чем способны планировать национальную экономику. Поскольку нам больше не угрожает сверхдержава, против которой нужно было выступать единым фронтом, военно-политический истеблишмент хочет, чтобы мы использовали наши военные ресурсы во имя демократии и самоопределения во всем мире, а также против смутных и децентрализованных угроз терроризма, наркотиков и разрушения окружающей среды. Армия создана для ведения войн с целью защиты свободы и независимости Америки; она не приспособлена быть полицейским и социальным работником мира.

В-четвертых, наши союзники времен “холодной войны” оправились от разрушений Второй мировой войны и вполне способны защищать себя сами. Советской угрозы Европе больше не существует, общее население стран Европейского Союза превышает 370 млн человек, годовой валовой внутренний продукт составляет 7 трлн долларов, под ружьем находится более 2 миллионов солдат. Они способны защитить Европу и справиться с такими проблемами, как сербская агрессия, без помощи США. Население Южной Кореи в 2 раза, а объем производства в 18 раз больше, чем в Северной Корее; ей не нужны наши 37 000 солдат, чтобы защитить себя.